Восточный вопрос -1
Вторая фаза
Заботы России со временВенского конгресса об обеспечении материальных интересов в юго-восточном углуЕвропы и результаты этих забот к половине XIX века
"Легитимизм" Меттерниха (верного основной мысли Акта Священного Союза) довёл Россию до защиты прав султана против его христианских подданных, что и выразилось в отношении императора Александра к восстанию греков (1821 AD), обнадёженных в русской поддержке приближенными к нему лицами (Каподистрия и Ипсиланти).
Успехи Магомета-Али, отделившегося фактически от Турции во главе Египта, восстание Али-паши в Янине побудили и Дунайские княжества взяться за оружие.
Пожар казался всеобщим на Балканах, и императору Александру мол, “стоило двинуться против Турции, чтобы разрешить Восточный вопрос и приобрести весь левый берег Дуная”.
Но во имя “законных прав” султана, Александр “допустил” разгром Турцией Дунайских княжеств (в нарушение Бухарестского договора).
Русское правительство, согласное с Меттернихом и основам послевоенного устройства в Европе, “отвернулось” от балканских славян, как бы не замечая “турецких зверств”, что и довело Россию до прямых оскорблений её со стороны Турции (осмотр судов, высылка посольского пакетбота и прочее).
Россия в ответ на это прервала дипломатические сношения с Турцией (1821 AD), но Александр, верный идее Венской солидарности, не хотел один, без Австрии, начинать войну.
Меттерних же, вероятно, опасаясь новых триумфов русского оружия в Турции, тянул переговоры.
Вместо России во главе европейского движения в пользу Греции встала Англия.
Тогда (1824—1825 AD) Александр понял, что, затягивая переговоры, Австрия, a с нею и Пруссия, надеялись на подавление восстания "турецким способом" и на приведение России к оскорбительному для неё положению в глазах и турок и славян, и решил действовать независимо от недобросовестных друзей, но умер, оставив исполнение этого решения в наследие Императору Николаю I, который взглянул на Восточный вопрос с решительностью, его характеризующею.
Не отказываясь от совокупного выступления в Восточном вопросе с другими европейскими державами, он твёрдо заявил приехавшему в целях удержания России от действий против Турции герцогу Веллингтону, что "в делах, касающихся чести его короны", он будет действовать самостоятельно (1826 AD).
Такая постановка вопроса не замедлила принести хорошие плоды:
Порте был послан ультиматум, и в Аккермане была подписана, несмотря на интриги Австрии, конвенция, подтверждавшая и расширявшая права Дунайских княжеств и Сербии и все постановления, касавшиеся русской торговли, причём Черное море было признано находящимся под специальным надзором России (1826 AD).
Достигнув для России и славянства зливших Австрию уступок, император Николай вошёл с Англией (герцогом Веллингтоном) в отдельное соглашение по греческим делам, и к их совместным требованиям примкнула Франция (Лондонский трактат 1827 AD).
Веллингтон в своё время воспротивился предложению Блюхера расстрелять самозванца Наполеона Буонапарте и в согласии с императором Александром предотвратил расчленение Франции и продолжительную оккупацию её территории, чего весьма домогались пруссаки.
Несмотря на это, распоряжение Веллингтона о возврате на свои места захваченных французами во время Наполеоновских грабительских походов произведений искусств вызвало против него в Париже такое недовольство, что на его жизнь было произведено несколько покушений.
На Аахенском конгрессе 1818 AD он поднял вопрос об отозвании оккупационных войск из Франции и содействовал благоприятному для последней разрешению вопроса о контрибуции.
Порта, поддерживаемая Австрией, упорствовала и указывала англичанам, что она не вмешивается в их спор с ирландцами.
Наваринский бой был на это ответом.
Турки, поддержанные австрийцами, стали опять придираться к русским купцам, что повело к объявлению войны Россией.
Война 1828—1829 AD окончилась поражением Турции.
Для решения участи Турции был образован комитет, в котором мнения разделились:
- сам Император Николай и св.кн. Воронцов (Новороссийский и Бессарабский генерал-губернатор) стояли за сохранение ослабленной Турции (не только они)
- гр. Каподистрия же доказывал возможность и выгодность раздела её на 5 частей:
- Дакию — из Дунайских княжеств
- Сербию — из Сербии, Болгарии и Боснии
- Македонию — из Македонии, Фракии и о-ва Пропонтиды
- Эпир — из Эпира и Албании
- Элладу — из Пелопоннеса и Греции с Константинополем в качестве "вольного города", где заседал бы конгресс 5 балканских государств
Восторжествовало мнение св. кн. Воронцова. Узнав об этом, герцог Веллингтон, кн. Ватерлооский (в 1828—1830 AD британский премьер-министр) писал:
"Нелепо поддерживать Турецкую державу в Европе. Фактически она погибла. Несомненно, для всего света было бы лучше, если бы русские вошли в Константинополь и если бы Турецкая империя рухнула".
Адрианопольский договор (1829 AD):
- дал России устья Дуная и восточный берег Чёрного моря
- предоставил свободный проход купеческих судов через Дарданеллы
- прочие торговые преимущества России были подтверждены
- Дунайским княжествам гарантирована внутренняя независимость с участием России в назначении господарей и с русской оккупацией на 10 лет
- Сербии смутно обещалось уважение её полусамостоятельности
- относительно Греции Турция должна была вступить в переговоры об её положении с державами, подписавшими Лондонский меморандум
"Благосостояние Австрии и развитие её могущества отныне находится всецело в руках России", — так определил австрийский ген. Радецкий русское торжество в Адрианополе.
Испугавшись успехов России, заседавшая по греческому вопросу Лондонская конференция предложила Порте в ультимативной форме признание независемости Греции.
В 1832 AD державы посадили на греческий престол пр. Оттона Баварского с 500 ландскнехтами, после чего влияние России в Греции быстро пошло на убыль.
Разочарованная по греческому вопросу в западных государствах и угрожаемая сыном Магомет-Али, Ибрагимом, почти y врат Константинополя, Турция попросила помощи y России.
- Император Николай, преследуя принятый комитетом план, послал ей на помощь свой флот и войска
- Ибрагим был вынужден отложить надежду на взятие Константинополя и признать себя вассалом султана
- a Орлов и Бутенев на малоазиатском берегу Босфора, в Ункиар-Скелесси, подписали (1833 AD) союзный русско-турецкий договор, который казался в то время торжеством русской дипломатии, на самом же деле стал отдаленной причиной войн 1854 и 1877 AD, так как испугал Европу настолько сильно, что она стала систематически поддерживать Турцию против России
В вознаграждение за помощь Турции Россия получила ключи Босфора: русские военные суда могли проходить через него, но по требованию России Турция должна была запирать его для военных судов других держав.
Западные державы протестовали, но Австрия соглашалась, под условием неиспользования русского права прохода через Дарданеллы.
Есть сведения, что гр. А.И. Остерман-Толстой (с февраля 1829 AD в "отставке") принимал участие в “освободительной” войне Египта с турецким султаном в 1831—1833 AD.
Будучи под именем “полковника Иванова” военным советником Ибрагима-паши, сына правителя Египта Мухаммеда Али, он разрабатывал стратегические планы и руководил ходом боевых операций, весьма успешных для Египта.
11 декабря 1832 AD в битве у Коньи турецкие войска были разгромлены, а их командующий — великий визирь взят в плен.
Египетская армия стала быстро продвигаться к Стамбулу.
В этот критический момент турецкий султан Махмуд II обратился за помощью к России.
В феврале 1833 AD русская эскадра с десантными войсками прибыла в Босфор, что вынудило египтян приостановить наступление.
В мае 1833 AD турки и египтяне заключили мирное соглашение, а для России этот кризис закончился выгодным договором с Турцией, в котором, так или иначе, присутствовала невидимая заслуга и графа Остермана-Толстого
После июльской “революции” во Франции (1830 AD) она имела основание верить в то, что Император Николай, в своей защите принципа легитимизма, обопрется на неё против “вольнодумства” западных держав, и за это она русскими руками получит в случае раздела Турции свою долю.
"Карлсбадское" соглашение между Меттернихом и нашим канцлером, гр. Нессельроде, действительно привело к союзу Австрии, Пруссии и России для надзора за миром и стабильностью в Европе, a Мюнхенгрецкой конвенцией Австрия сумела втереться в совместное с Россией опекание Турции, дабы оградить Европу "от осложнений".
Этой конвенцией Австрия и Россия обязывались охранять права султана над его подданными и ни шагу не делать друг без друга на Балканском полуострове.
Таким образом, ради идеи легитимизма Император Николай добровольно связал свободу своих действий в Восточном вопросе и вынужденно, сообразуясь с реалиями взрывоопасной ситуации в Европе, уступил Австрии достигнутое им войною первенство на Босфоре.
Вследствие господства тех же здравых охранительных принципов Россия, следуя примеру Австрии, протестовала против “конституционного” сербского устава 1845 AD, не будучи в состоянии примириться с гнилым духом обманки, так называемого “народовластия”.
Русскому обществу агентами внешнего влияния навязывалась ложная интерпритация, что мол, вмешательство России во внутренние сербские дела якобы создало безвыходное положение для Милоша Обреновича, который обратил свои взоры в сторону от России, и тогда Англия взялась за проведение сербского статута в Порте, но успеха коненчно “не имела”.
И что мол, изданный под влиянием России сербский устав 1839 AD “ввергнул Сербию в затяжную борьбу” и подорвал симпатии её к России.
Новое же восстание Магомета-Али (1839 AD) дало западным державам мысль повторить в свою пользу Ункиар-Скелесси, и они предложили султану коллективную гарантию его независимости, для охраны которой послали в Дарданеллы свой флот.
Сначала Император Николай доверчиво принял предложение Австрии относительно совместного обсуждения турецко-египетской распри, и Бутенев уже подписал в Константинополе совместную ноту 5 держав Порте, когда в Спб. вдруг поняли, что предложение западных держав клонилось только к тому, чтобы заменить исключительные права России совокупной опекой всех великих держав.
Для того, чтобы разбить блок, русское правительство предложило Англии установить закрытие проливов для военных судов всех стран.
Лондонская конвенция (1840 AD) закрепила коллективное покровительство Турции Англией, Австрией, Пруссией и Россией, причем последняя должна была, в случае нужды, посылать на защиту Турции войска, a Англия и Австрия — свой флот.
Проливы закрывались в мирное время султаном для военных судов всех держав.
Таким образом, Россия потеряла всё, что выиграла в 1829 AD, Европа, из зависти к России, обязалась быть телохранительницей Турции, a Турция поняла, что на европейском соперничестве она может выиграть больше, чем от удачных войн.
В Спб. же радовались Лондонской конвенции только потому, что в неё не была включена Франция, которую вполне справедливо считали "потрясательницей основ" и очагом дестабилизации на континенте.
Но уже в 1841 AD, под влиянием Англии, Франция была принята в "концерт", причем была подписана 2-я Лондонская конвенция, по которой султану обещалось "уважение к правам его неприкосновенности", взамен чего султан должен был "соблюдать начало, непреложно установленное, как древнее правило его империи, в силу коего всегда было воспрещено военным судам иностранных держав входить в проливы Дарданелл и Босфор".
К этому же времени относится начало обычных впоследствии попыток Турции отказаться от проектов частного улучшения быта христиан под предлогом общих реформ, которые должны “изменить весь турецкий уклад”.
Чувствовавшееся после 1841 AD уединение России в Восточном вопросе побудило императора Николая лично отправиться в Лондон, — склонить Англию к сепаратному соглашению на случай падения Турции, но доводы его не привели ни к чему.
Восстание венгров в 1848 AD вызвало волнения и в Дунайских княжествах; тогда русские войска заняли их, и русско-турецким соглашением в Балат-Лимане (1849 AD) была установлена совместная русско-турецкая оккупация их.
Глупцы выносили оценки, что это мол “навсегда оттолкнуло симпатии княжеств” к России. Как будто у безсубъектных баранов могут быть какие-либо стойкие “симпатии” или мировоззрение.
Бытует мнение, что игнорирование же Императором Николаем достоинства Наполеона III привело к возбуждению Францией спора с Россией из-за "ключей гроба Господня", в целях поднять Восточного вопроса в обстановке, невыгодной для России, ибо симпатии католической Австрии, только что спасённой Россией, были, конечно, на стороне Франции.
Вопрос этот, в связи с неосторожным заявлением Николая английскому послу лорду Сеймуру о "наследстве больного человека" и “вызывающим” поведением нашего посла кн. Меншикова в Порте, послужил конечно только поводом к Восточной войне 1853—1856 AD
Привело же Россию к войне стремление Западной Европы ограничить раз и навсегда гегемонию России в Турции и на Балканах. Оцениваются всегда не намерения, а возможности.
Ближайшим поводом к Восточной войне 1853 –1856 AD послужил вопрос о святых местах в Иерусалиме.
Еще со времен так называемых “крестовых походов” здесь установилось господствующее латинское влияние, закреплённое за Францией Портой договором 1740 AD.
Против утвердившегося влияния Франции в Святой Земле православные получили возможность бороться лишь после побед России над Турцией, закончившихся Кучук-Кайнарджийским миром.
Иерусалимские патриархи переселились в Константинополь и здесь, опираясь на заступничество России, исходатайствовали себе право возобновления сгоревшего в Иерусалиме храма Воскресения.
Деятельность православного духовенства вызывала неудовольствие католиков и, когда в 1850 AD в Париже появилась брошюра католического священника Борэ, обвинявшая православное палестинское духовенство в захватах y латинян некоторых святых мест, принц-регент, нуждавшийся в то время в поддержке влиятелельного католического духовенства, предписал послу в Константинополе, ген. Опику, напомнить султану Абдул-Меджиду о неприкосновенности прав латинян в Иерусалиме.
Порта подтвердила договор 1740 AD, но в то же время, уступая требованиям России, предложила образовать комиссию для рассмотрения и согласования актов, на которых представители обоих вероисповеданий основывали свои права в Палестине.
Собранная комиссия склонилась вначале в пользу Франции, но письмо Императора Николая I к султану заставило ее повернуться, хотя и ненадолго, в сторону России.
Под влиянием угроз французского посла оттоманское правительство избрало излюбленный путь: обещаний обеим сторонам, данных каждой втайне от другой.
Вопрос о святых местах обострялся и приобретал общеевропейский интерес.
Стремясь выйти из затруднительного положения, Порта командировала в Иерусалим своего эмиссара, снабдив его весьма двусмысленной инструкцией, что лишь ухудшило дело: русский посол получил приказание открыто выразить Порте неудовольствие.
Тем не менее, оттоманское правительство признало для себя выгодным вновь стать на сторону Франции, что побудило Императора Николая I прибегнуть к угрозе, в виде мобилизации V армейского корпуса и посылки в Константинополь чрезвычайного посольства генерал-адьютанта кн. Меншикова.
Между тем, старания Петербургского кабинета расположить в свою пользу Европу, a в частности Англию, не увенчались успехом.
Хотя новому английскому послу в Константинополе, лорду Редклифу, было указано употребить все усилия, чтобы предотвратить войну и склонить державы к дружелюбному разрешению спора, но наряду с этим ему указывалось на тождественность интересов Франции и Англии на Востоке.
Прибыв 16 февраля в Константинополь, кн. Меншиков умышленно не сделал визита министру иностранных дел Фуаду-эфенди, последствием чего был выход его в отставку.
24-го Меншиков был принят султаном и во время аудиенции вручил собственноручное письмо Государя.
В своих переговорах с Портой кн. Меншиков с первых же шагов принял угрожающий тон, который, в связи с его высокомерием и строгой замкнутостью в обращении с иностранными дипломатами и турецкими сановниками, не приминул создать благоприятную почву для противодействия его начинаниям.
19 марта y турецкого министра иностранных дел состоялось совещание, на котором представители обеих сторон пришли к удовлетворительному разрешению большинства вопросов, но требование о закреплении Портою принадлежавших православным прав и преимуществ встретило упорное сопротивление со стороны турецких министров и представителей западных держав.
Особенно противился английский посол. Усматривая в домогательствах России посягательство на независимость Турции и верховные права султана, он настаивал на решительном отклонении предложения России.
8 апреля Меншиков вручил Порте ноту с требованием от неё конвенции, закрепляющей status quo прав и преимуществ православных, как вообще, так и в отношении святых мест в частности.
Порта вновь подтвердила свою готовность удовлетворить требования России касательно святых мест, вопрос же о конвенции обошла молчанием.
В то же время лорд Редклиф открыто заявлял, что Европа не допустит Россию занять положение, создающее ей религиозные симпатии в Турции, и что успех её послужит толчком к образованию против неё лиги западных держав.
Несмотря на предупреждение, Меншиков 23 апреля вновь передал Порте ноту, требовавшую в 5-дневный срок ответа на предыдущую и заключавшую в себе некоторые уступки. Порта ответила отказом.
Тогда кн. Меншиков предупредил её, что, в случае дальнейшего её уклонения от заключения конвенции, он вынужден будет покинуть Константинополь, и в то же время потребовал аудиенции y султана, которая и была ему дана 1 мая.
Однако, к этому времени дело России было уже проиграно: 29 апреля султан принял в аудиенции лорда Редклифа, который, указав ему на необходимость отклонить требования России, уверил его в готовности всех западных держав поддержать Порту и сообщил ему, что, на случай необходимости защиты Турции, он уполномочен призвать Средиземную эскадру Англии.
5-го в Константинополе был созван совет министров и высших государственных чинов Турции, на котором, благодаря заранее принятым лордом Редклифом мерам, 42 голосами против 2 было решено ответить отказом на русские требования.
Официально уведомленный о сем 6 мая, Меншиков обратился к Порте с нотой разрыва, в которой, наряду с сообщением о решении покинуть столицу, заявлялось, что отказ Порты в гарантии прав православных повлечет необходимость для русского правительства искать её в собственном могуществе и что всякое нарушение Портою упомянутых прав будет принято Россией как неприязненое против неё действие.
9 мая 1853 AD Меншиков покинул Константинополь.
Война являлась неизбежной, a потому Петербургский кабинет решился еще раз попытаться склонить султана к уступкам.
Гр. Нессельроде обратился с письмом к турецкому министру иностранных дел Решид-паше, убеждая его в 8-дневный срок подписать предложенную Меншиковым декларацию и предупреждая его вместе с тем, что неисполнение этого требования повлечет за собою оккупацию Дунайских княжеств.
Но было уже поздно.
Кo времени получения письма в Константинополе английское правительство решило силою защитить Турцию, и 2 июня французская и английская Средиземноморские эскадры подошли к Дарданеллам.
Порта же, чувствуя себя в безопасности, вновь отклонила русские требования.
Австрия, действительно, "удивила мир своей неблагодарностью" по адресу России.
Добившись своей цели — ослабления России и разрушения её могущества на Чёрном море — союзники возобновили переговоры о мире.
В декабре 1855 AD Австрия, принявшая на себя роль посредницы, сообщила Петербургскому кабинету составленный в Лондоне и одобренный французами проект мирных условий.
Последние были признаны в Спб. приемлемыми, и 13 февраля в Париже открылись заседания мирной конференции с участием представителей всех 5 воевавших держав (Англии, Франции, Турции, России и Сардинского королевства) и Австрии, a впоследствии и Пруссии.
Первым актом этого конгресса было заключение предварит. перемирия с прекращением военных действий
2 марта между главнокомандующими сторон состоялся обмен конвенции о перемирии до 19 марта.
18 марта, после 17 заседаний конгресса, в Париже был подписан мирный трактат, главные постановления которого заключались в следующем:
- занятые сторонами во время войны области и пункты возвращаются по принадлежности.
- султан издает фирман, подтверждающий права и преимущества его христианских подданных и сообщает его для сведения державам
- державы не имеют права вмешиваться в отношения султана к его подданным и во внутреннее управление им империей
- во время состояния Турции в мире, проливы закрыты для военных судов всех наций, за исключением стационеров
- Чёрное море объявлено нейтральным и открытым для торговых судов всех наций
- Россия и Турция обязуются не иметь на берегах Чёрного моря военно-морских арсеналов и не держать на этом море для береговой службы более 10 лёгких военных судов каждая
- Дунай и его устья объявлены открытыми для речных судов всех наций, причем регулирование судоходства по нему передано в ведение международной комиссии
- Сербия, Молдавия и Валахия, оставаясь в вассальной зависимости от Турции, сохраняют все дарованные им права по самоуправлению
- Россия отказывается от части своей береговой полосы y устья Дуная, которая присоединяется к Молдавии
- граница России и Турции в Азии восстанавливается в том виде, в котором она существовала до войны
- Россия обязуется не укреплять Аландских о-вов и не держать на них воено-сухопутных и морских сил
Многие военные авторитеты, критикуя Восточную войну, доказывают, что для нанесения серьезного удара могуществу России, союзники должны были бы центр тяжести военных операций перенести не на Крымский полуостров, a в Балтийское море.
Падение Кронштадта, a с ним и Петербурга и уничтожение Балтийского флота были бы для России таким ударом, от которого она не скоро бы оправилась, тогда как падение Севастополя самой жизненной и болезненной стороны государственного организма не затрагивало.
Парижский трактат (1856 AD), закончивший эту неудачную для России войну, начал собою третью фазу Восточного вопроса.
