Советская фантастика о межнациональных отношениях

...Тут каждый год кто-нибудь бывает, и все интересуются только отарками. Но не людьми, которым приходится с отарками жить. Каждый спрашивает: <А правда, что они могут изучить геометрию?.. А верно, что есть отарки, которые понимают теорию относительности?> Как будто это имеет какое-нибудь значение! Как будто из-за этого их не нужно уничтожать!

[...]

- Зверями мы их не считаем. Это только в городах спорят, люди они или звери. Мы-то здесь знаем, что они и ни то и ни другое. Понимаете, раньше было так: были люди, и были звери. И все. А теперь есть что-то третье - отарки. Это в первый раз такое появилось, за все время, пока мир стоит. Отарки не звери - хорошо, если б они были только зверями. Но и не люди, конечно.

[...]

- Что вы говорите? Выходит, здесь люди объединяются с отарками? Против людей же!
- Вы тише, - сказал лесничий. - Что значит <объединяются>? Стеглик ничего и не мог поделать. Отарк пришел и остался. Это часто бывает. Отарк приходит и ложится, например, на заправленную постель в спальне. А то и просто выгонит людей из дому и занимает его на сутки или на двое.
- Ну, а люди-то? Так и терпят? Почему они в них не стреляют?
- Как же стрелять, если в лесу другие отарки? А у фермера дети, и скотина, которая на лугу пасется, и дом, который можно поджечь... Но главное - дети. Они же ребенка могут взять. Разве уследишь за малышами? И кроме того, они тут у всех ружья взяли. Еще в самом начале. В первый год.
- И люди отдали?
- А что сделаешь? Кто не отдавал, потом раскаялся...

[...]

Весь край казался пораженным болезнью. Люди были апатичны, неразговорчивы. Даже дети не смеялись. Однажды он спросил у Меллера, почему фермеры не уезжают отсюда. Тот объяснил, что все, чем местные жители владеют, - это земля. Но теперь ее невозможно было продать. Она обесценилась из-за отарков.
Бетли спросил: - А почему вы не уезжаете?
Лесничий подумал. Он закусил губу, помолчал, потом ответил:
Все же я приношу какую-то пользу. Отарки меня боятся. У меня ничего здесь нет. Ни семьи, ни дома. На меня никак нельзя повлиять. Со мной можно только драться. Но это рискованно.
- Значит, отарки вас уважают?
Меллер недоуменно поднял голову. - Отарки?.. Нет, что вы! Уважать они тоже не могут. Они же не люди. Только боятся. И это правильно. Я же их убиваю.

[...]

Ему вспомнилось название статьи в какой-то газете: <Разум без доброты>. Это было похоже на то, что говорил лесничий. Для него отарки не были людьми, потому что не имели <сочувствия>. Разум без доброты. Но возможно ли это? Может ли вообще существовать разум без доброты? Что начальное? Не есть ли эта самая доброта следствие разума? Или наоборот?..

[...]

Лесничий сказал:
- Вы помните, что они не люди. Хоть они и разговаривают. Они людей едят. И своих тоже.

[...]

- Он торопился предупредить отарков, что вы приехали. Тут у них связь есть: бандиты в городе и отарки. Поэтому отарки объединились. Вы этому не удивляйтесь. Я-то знаю, что если бы с Марса к нам прилетели какие-нибудь осьминоги, и то нашлись бы люди, которые с ними стали бы договариваться.

[...]

Уже не чувствуя, как его терзают, в течение десятых долей секунды Бетли успел подумать, что отарки, в сущности, не так уж страшны, что их всего сотня или две в этом заброшенном краю. Что с ними справятся. Но люди!.. Люди!..
Он не знал, что весть о том, что пропал Меллер, уже разнеслась по всей округе и доведенные до отчаяния фермеры выкапывали спрятанные ружья.