Константин Крылов (krylov) wrote,
Константин Крылов
krylov

душевное | глумёж и стёб

Стихотворение "Гиммлер и печник".

Существует, строго говоря, две стратегии снижения пафоса. Первая, самая примитивная - обычная "порча формы". Типа, как советские дети на уроке пения хулиганили - "союз разрушимый республик голодных", или там "тёмная ночь, кто-то спиздил ручной пулемёт". В крайнем случае, петь девчачьим голосом, хрюкать или повизгивать. Короче, глумёж.

Есть, однако, и другой способ. Тщательное сохранение пафоса, без похрюкиваний. Чистый голос, ясные слова. Меняется денотат высказывания. В простейшем случае - на противоположный (например, типичная "ленинская" байка рассказывается про Гитлера и наоборот). В более сложном случае - на нетривиальный. Самый нетривиальный вариант - если денотат отсутствует вообще. Так в "Сердцах четырёх" у Сорокина тщательно воспроизведены все фигуры "историй о подвиге/самопожертвовании", но без всякого объяснения, во имя чего этот подвиг совершается и в чём он вообще состоит.

Собственно, именно этот приём и следует, наверное, называть "стёбом".

)(
что, на Ваш взгляд, в "Сердцах Четырех" важнее: бесцельность подвига, или то, что типично фантастическое действо происходит в постперестроечном совке (в котором так любили этот жанр)?
Ну, использование "совка" (в том числе и постперестроечного) как декорации для фантастического действа - это была бы не новость.
в "с4" подвиг сверхчеловечен - сверхчеловечен до животного ужаса и кромешной непонятности, просто потому, что не осталось того, кто бы мог по-настоящему понять, ради чего он совершается и в чем состоит

реципиент, извините, измельчал, и все на что он способен - проникаться ощущением смутного тревожного ритуала



В сердцах четырёх нет никакого подвига. Там есть осознание того, что слово отныне оторвано от реальности полностью. Слово не влечёт за собой никакого действия. Поэтому можно говорить и писать всё что угодно - будь то рецепт приготовления жидкой мамы, или поедание говна. Всё равно ничего за этим не стоит. Просто текст, напечатаный на бумаге. Вы рассуждаете как человек модерна, а Сорокин - постмодернист.
Так и масонство - это тогда стеб. Причем очень язвительный. Над нами и над историей. Люди торжественно совершают какие-то обряды, какие-то жертвы приносятся на алтарь - и все это исключительно ради того, чтобы над нами, непосвященными поглумиться, потому как никакой тайны там у них нет и не было никогда.
Стёб краток по своей природе, как недолгая авторская радость испражнения. А масоны - долгожители. Эта банда посерьёзнее.
на мой взгляд, это всё что угодно, но не стёб. мне вообще кажется, что это лучшая вещь сорокина. а роман, по-моему, о неудержимом иррациональном стремлении человека к саморазрушению и самоистреблению. кстати, если отбросить несколько бытовых деталей, характерных для 89-90 гг, то это вещь совершенно безвремена.
н.з.
Кстати, в процитированном стихотворении _нет_ замены _смысла_ на противоположный.
Смехуёчки в Серьезных Темах™!
В этом же журнале была ссылка на сказку о "православном ёжике".

Сусальной вязью чья-то добрая еврейская душа вещала о ёжике, что пытался крестить неверующую белочку. В результате белочку-таки окунули в реку, но она захлебнулась. На что счастливый ёжик умильно заметил типа: "Ну вот и слава Богу, умерла спасённой!"

Должно быть это - стёб, согласно определению Константина. Доказательством мерзости такой "сказочки" может служить её публикация в каком-то провинциальном православном журнале.
...когда не в смысл, а в тон.
А что, пафос "Ленина и печника" надо так трепетно беречь? Больше нам беречь совсем нечего?