хайдеггерианско-пелевинское

- Но кто главный? – осторожно спросил Башкирский, всё ещё пытаясь освободиться от пут. – Кто крутит всей машиной?

Вопреки ожиданиям, наказания не последовало. Напротив, Джаггернаут Игоревич поощрительно улыбнулся. Улыбка, правда, была такая, что Башкирский, наверное, предпочёл бы ещё один пинок или оплеуху.

- Как тебе сказать, Пятачок… - протянул Джаггернаут. – В общем-то, вся суть в том, что машиной крутит машина. Только это не совсем машина. Или даже совсем не машина… - тут он сделал едва заметный знак, и негритянка изо всей силы врезала Башкирскому мухобойкой по лбу. Это было не очень больно, но унизительно.

- Терпи, казак, атаманом будешь, - выдал очередную поговорку Джаггернаут. – Ну смотри. Всё, что делается, делается машинами. Человек – тоже машина. Совокупность машин составляет нашу цивилизацию. Но эту совокупность машин что-то делает машинами, правильно? Вот это – причина машинности всего – и называется Gestell.

Башкирский напряг память: про гештель он что-то слышал. Люда с ресепшена даже ходила одно время на какие-то курсы гештеля, пока не забеременела от инструктора по водному поло, куда она тоже ходила.

- Это вроде что-то психологическое, вроде Карнеги? – решился он проверить свою догадку.

Негритянка безо всякой команды подошла, села ему на колено и обоссала штанину. Это было так неожиданно и нелепо, что Башкирский не нашёл в себе силы закрыть рот. Только последовавший за этим подзатыльник вернул его к реальности.

- Психологическое – это гештальт, - снизошёл до объяснений Джаггернаут Игоревич. А гештель – это совсем другое. Хотя с психологией это тоже связано…

- В смысле шахер-махер, - догадался Башкирский.

Негритянка прицельно плюнула ему в глаз.

- Шахер-махер – это гешефт, - вздохнул Джаггернаут Игоревич. – Гештальт и гешефт - это другие боги. Нас сейчас интересует именно гештель. Итак, это сущность техники, но сам по себе гештель не содержит в себе ничего технического. Это то, что делает все вещи техникой.

- Как? – снова подал голос Башкирский.

- Ну смотри. Вот текла река. Скажем… скажем, Рейн.

- Красивая река, - с удовлетворением отозвался Башкирский, в позапрошлом году ездивший в Германию на недельный бизнес-тренинг.

Негритянка плюнула ему в другой глаз.

- Может, хватит? – не выдержал Башкирский.

- Как я уже говорил, ты всё ещё машина, - напомнил Джаггернаут, - и, как таковой, принадлежишь гештелю. С ним тебя объединяет ощущение собственной квалифицированности и работоспособности. Наши методы вразумления колеблют эту вредную иллюзию и дают тебе неиллюзорный шанс на понимание. Пользуйся им… Так вот, Рейн. Когда-то это была красивая река. Нет, неправильно: когда-то это была река. А потом на Рейне поставили гидроэлектростанцию. Что изменилось?

Башкирский стал лихорадочно соображать.

- Экология… - промямлил он.

Негритянка с силой ударила его ногой в челюсть, так что голова привязанного к стулу Башкирского мотнулась.

- Никогда не произноси слова «экология», - не меняя тона, сказал Джаггернаут Игоревич. – Никогда.

Башкирский ошеломлённо кивнул. Челюсть болела, но зубы вроде бы были все целы.

- Так что изменилось? – продолжал своё Джаггернаут. Не дождавшись ответа, он всё-таки снизошёл до объяснения:

- Раньше Рейн был рекой. А теперь он стал частью машины, называемой электростанцией. Очень важной частью, конечно. Той, что вертит турбины. Но – частью. Понял?

Башкирский кивнул: он и в самом деле понял.

-Так вот, – почти ласково сказал Джаггернаут. – Та сила, которая сделала реку частью машины, и называется гештель.

- А что это слово значит? – Башкирский очень надеялся, что его больше не будут бить и унижать.

- Сложный вопрос, - почесал плешь Джаггернаут Игоревич. – Вообще-то это сложное слово. Обычно его возводят к русскому «гость» и семитскому суффиксу «эль», обозначающему божество. То есть Бог-Пришелец. Учти, что гештель появлялся где-то в семнадцатом веке, когда люди поссорились со своими прошлыми богами… Теперь нами правит гештель. И, как ты уже догадался, делает нас машинами и частями большой машины.

- Ну, допустим, всем правит гештель, - нашёл в себе силы на возражение Башкирский. – Ну. допустим, он делает нас машинами. А что в таком случае делать нам?

Джаггернаут Игоревич снова сделал знак. Негритянка опустилась на колени перед Башкирским, расстегнула ему ширинку и извлекла оттуда вялый, мятый член. Через секунду горячие губы сомкнулись на кусочке принадлежавшей Башкирскому плоти.

- Ты понял, - откомментировал Джаггернаут. - Именно это.