Ещё раз о "меньшем зле"

Константин krylov написал очень любопытную заметку о происхождении известной максимы «из двух зол выбирай меньшее». Если коротко, то первым что-то в этом роде высказал Цицерон, и он имел в виду вовсе не «из двух злых сил надо поддерживать ту, которая менее зла».
Вообще, если покопаться в истории, то легко обнаружить, что великие люди, которым приписывают некие расхожие утверждения, на самом деле говорили не совсем то или совсем даже противоположное приписываемому. Достаточно вспомнить Ленина с его кухаркой, которая якобы должна управлять государством:
Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством. В этом мы согласны и с кадетами, и с Брешковской, и с Церетели. Но мы отличаемся от этих граждан тем, что требуем немедленного разрыва с тем предрассудком, будто управлять государством, нести будничную, ежедневную работу управления в состоянии только богатые или из богатых семей взятые чиновники. («Удержат ли большевики государственную власть», Полное Собрание Сочинений, т. 34, с. 315)
Однако если немного вдуматься, то даже в своём обычном, «вульгарном» виде максима «из двух зол выбирай меньшее», может быть справедлива именно в политическом смысле. Всё зависит от того, в каком значении использовать слово меньшее.
Обычно в контексте этой фразы «меньшее зло» понимается как «зло в меньшей степени», т.е. два зла сравниваются по своей «злостности». Однако «меньшее» можно понимать и в прямом смысле, как «более маленькое». Таким образом, из двух зол надо выбирать не «менее злое», а более слабое.
В этом есть очень понятный политический смысл. Допустим, в борьбе за власть схлестнулись две группировки, и обе нам категорически не нравятся. Но одна — сильная, а вторая — на ладан дышит. Значит, нужно подумать, а не имеет ли смысл поддержать ту, которая слабее (пусть даже нас от неё воротит куда больше, чем от сильной).
Зачем? Чтобы несколько уравнять баланс противоборствующих сил. Потому что в «патовой ситуации» у нас, как у «третьей силы», появится больше «свободы манёвра».
Как обычно штатные пропагандисты выстраивают логику «поддержки меньшего зла»? Примерно следующим образом:
— Да вы посмотрите на этих нацболов (либерастов, нациков, коммуняк)! Ведь если они завтра к власти придут, то всю страну кровью зальют (продадут жЫдам, посадят в ГУЛАГ и т.д. и т.п.)!
А на самом деле этим самым условным нацболам («либерастам», «нацикам» и проч.) в данный конкретный момент до власти — как до Китая креветкой, им нужна поддержка, чтобы хотя бы партию свою или там движение в Минюсте зарегистрировать или чтобы газету (сайт) не закрыли. Велика ли опасность от нескольких думских мандатов или газеты для конкретного обывателя (или даже политического противника этих самых «нацболов», но тоже оппозиционного)? Нет. Тут опасность (вернее, даже не опасность, а неудобство) есть только для правящего режима, у которого могут отобрать маленький, но всё-таки кусочек публичного пространства или политического влияния.
Т.е. лукавство здесь заключается в том, что некую потенциальную опасность («зло») представляют актуальной не потому, что оно обладает реальными возможностями («сильное»), а лишь потому, что у него есть некие намерения, выражаемые, например, в форме идеологии («очень злое»).
А вот американцы считают, что имеют значения не намерения, а возможности. Поэтому, например, лояльнейший Западу (по факту) российский режим заставляют избавляться от ядерных ракет (возможностей) в обмен на «отказ от планов размещения ПРО в Европе» (намерения).
Кстати, именно поэтому ни одна, даже сверхлояльная русская националистическая партия не будет допущена к выборам. Право участвовать в выборах, депутатские мандаты — это реальные возможности, а лояльность — всего лишь декларация намерений.
И ещё одно замечание напоследок. Когда пропагандисты в штатском призывают выбрать «наименьшее зло» (чаще всего подразумевая под этим правящую партию), они редко рассчитывают на то, что «объект» (обыватель) будет сподвигнут на некие реальные действия (например, схватит полено и побежит сам, лично, разгонять какой-нибудь «марш несогласных»). Ожидаемый эффект от пропаганды заключается в другом: что обыватель будет молча смотреть на то, как ОМОН месит дубинками и сапогами очередного условного «нацбола» или «скинхеда», как снимают с выборов и лишают регистрации неугодные партии и проч. И ведь такой, в общем-то, примитивный, подход «работает»: «народ безмолвствует». Почему?
Всё дело в том, что среднестатистический русский обыватель не воспринимает себя, вот лично себя, как политического актора, т.е. деятеля. У обывателя как бы нет своих интересов, вернее, он их не осознаёт. Единственный осознаваемый интерес — «как бы не стало хуже», этим-то и пользуются штатные пропагандисты, пугая обывателя виртуальным ГУЛАГом. Чтобы осознать свои политические интересы, обыватель должен превратиться в политика, а для этого, в свою очередь, он должен понять, что политик — это не «рожа в ящике», а любой человек, который имеет свои интересы и возможности, хотя бы минимальные (опустить в урну бюллетень, выйти на митинг, написать заметку на форуме или заявление в прокуратуру, подписать обращение и т.д. и т.п.).
Каждый из нас, наблюдая очередной раунд борьбы «двух зол», должен осознать себя не просто зрителем, а «третьей силой», и подумать, на какую чашу весов положить свои скромные, но реальные возможности. И если хотя бы небольшая часть русских людей начнёт рассуждать именно так, то мы и оглянуться не успеем, как окажемся в совершенно иной стране.