Константин Крылов (krylov) wrote,
Константин Крылов
krylov

"Не лучше ли порой остаться при желаньи?"

Прекрасный philtrius составил на последние события в нашем газоспасаемом Отечестве эпистолу. Не в силах сдержать восторг, перепощиваю её полностью.

Хотѣлъ я одой пѣть, какъ грозный Князь Московской
Позорно съ поля сбитъ былъ ратiю кремлевской;
За Князя какъ въ бою сражался пчельный рой,
Но это одолѣлъ препятствiе герой;
Какъ подъ перунами повсюду твердь дрожала;
Какъ надъ равниной смерть свое простерла жало;
Какъ доблестный сапогъ, разя со всѣхъ сторонъ,
Злодѣю уязвилъ могучiй афедронъ;
Но Пиндару вослѣдъ парить я не умѣю,
Ни генiя его, ни духа не имѣю;
Разрѣженныхъ высотъ совсѣмъ не выношу;
Не въ силахъ оду пѣть, эпистолу пишу.
………………………………………………….
Въ часъ свѣжiй, утреннiй, пiя душистый кофе,
Я въ блогахъ прочиталъ о мэрской катастрофѣ;
Прохвостовой судьбѣ я былъ душевно радъ
И ожидалъ того жъ отъ всѣхъ друзей подрядъ;
Листаю дневники — глазамъ своимъ не вѣрю —
Какъ многiе изъ нихъ оплакали потерю!
Онъ много посносилъ, но нѣтъ его вины;
Все старые дома у насъ обречены,
И все равно бы вѣкъ ихъ минулъ быстротечный;
Но человѣкъ зато былъ самый человѣчный:
Какъ лихо онъ гопакъ прилюдно танцовалъ
И съ пламенемъ въ крови студентокъ цѣловалъ!
Представь, что адвокатъ передъ лицомъ присяжныхъ
Пустился разсуждать такъ о матерьяхъ важныхъ:
«Конечно, онъ убилъ; но кратокъ бренный вѣкъ,
И подзащитный мой — невинный человѣкъ;
Предъ моремъ Вѣчности вся наша жизнь ничтожна,
А смерти избѣжать, конечно, невозможно;
Убитый могъ бы самъ погибнуть черезъ часъ,
А можетъ, тотъ его отъ мукъ лютѣйшихъ спасъ;
Онъ неизбѣжное всего чуть-чуть приблизилъ
И образъ Божества нимало не унизилъ».
Сумѣлъ бы адвокатъ премудростью такой
Убiйцѣ возвратить свободу и покой?
Читаемъ далѣе. Тамъ въ гнѣвѣ френдъ неистовъ
И хлещетъ по хребтамъ продажныхъ журналистовъ:
Толпа клеветниковъ, лишенная стыда!
Какъ воромъ называть Лужкова безъ суда?
И какъ бранить того имъ въ душу мысль запала,
Кому сейчасъ грозятъ изгнанье и опала?

Клевещутъ, какъ намъ быть? Отринемъ клевету
И строгой Истины возставимъ наготу:
При должности нашъ мэръ былъ прямъ и безкорыстенъ,
И подлой лести духъ герою ненавистенъ;
Всего же паче тѣмъ прославился Лужковъ,
Что бережно хранилъ наслѣдiе вѣковъ;
Былъ знатный меценатъ, умѣлъ цѣнить таланты;
Свои въ его дому — пiиты, музыканты;
Сады украсили столицу безъ числа;
Москва-рѣка млекомъ и медомъ потекла.
И такъ не нравится? Да что жъ мнѣ дѣлать съ вами?
Какими угодить возможно вамъ словами?
Молчать? да я молчу; но вашъ запретъ нелѣпъ —
Такъ весь отнимете у журналистовъ хлѣбъ.
………………………………………………….
Съ отечествомъ своимъ давно играя въ прятки,
Живемъ мы подъ пятой и подъ капризомъ пятки;
То сжечь гимназiю затѣетъ падишахъ,
То всѣмъ велитъ стоять публично на ушахъ,
То всѣхъ велитъ казнить, то на день казнь отложитъ;
То сократитъ окладъ, то подати умножитъ;
То въ истребителѣ подъ звѣзды улетитъ;
То пѣть, то пить, то ѣсть намъ строго запретитъ;
То, вѣру во Христа считая слишкомъ мелкой,
Воскуритъ ѳѵмiамъ предъ газовой горѣлкой;
Назначитъ въ храмъ наукъ къ присутствiю осла;
И въ эту пятку вдругъ мысль дѣльная пришла!
Погибель подлеца — общественное благо,
И въ царствѣ подлости не можетъ быть инаго;
Тутъ радоваться бъ намъ и тѣхъ благодарить,
Кто вдругъ полезное рѣшился сотворить;
Но русскiй человѣкъ не долженъ быть довольнымъ —
Что можетъ для него быть болѣе крамольнымъ?
И мыслимо ли что одобрить на земли,
Пока къ гармонiи всемірной не пришли?
………………………………………………….
О жалостливый родъ, достойный восхищенья!
Жрецы минутнаго, поклонники паденья,
Когда — о рѣдкiй мигъ! — подлецъ теряетъ власть,
Какой васъ бѣсъ влечетъ съ нимъ въ ту же бездну пасть,
И если хочется разбиться для компаньи —
Не лучше ли порой остаться при желаньи?

)(
Не упущу случая лишний раз выразить свое восхищение Фильтриусом.
Присоединюсь.
Прелестно!
Гениально. Неужели это Алексей Константинович Толстой такую былину сваял? Вроде он давно не пишет.
Отлично!
СУМАРОКОВ:

* Дворяне без меня свой долг довольно знают,
Но многие одно дворянство вспоминают,
Не помня, что от баб рожденным и от дам
Без исключения всем праотец Адам.
На то ль дворяне мы, чтоб люди работали,
А мы бы их труды по знатности глотали?
Какое барина различье с мужиком?
И тот и тот - земли одушевленный ком.
А если не ясняй ум барский мужикова,
Так я различия не вижу никакого.
Мужик и пьет и ест, родился и умрет,
Господский также сын, хотя и слаще жрет
И благородие свое нередко славит,
Что целый полк людей на карту он поставит.
Ах, должно ли людьми скотине обладать?
Не жалко ль? Может бык людей быку продать?

* Шагнуть и без наук искусно мы умеем,
А всей премудрости цель дальную имеем,
Хотя и вечно к ней не можем мы дойти,
Но можем на пути сокровищи найти.
Перикл, Алькивияд наукой не гнушались,
Начальники их войск наукой украшались;
Великий Александр и ею был велик,
Науку храбрый чтит венчанный Фридерик;
Петром она у нас Петрополь услаждает,
Екатерина вновь науку насаждает.
Не можно никогда науки презирать,
И трудно без нея нам правду разбирать.

* А во дворянстве всяк, с каким бы ни был чином,
Не в титле - в действии быть должен дворянином,
И непростителен большой дворянский грех.
Начальник, сохраняй уставы больше всех!
Дворянско титло нам из крови в кровь лиется;
Но скажем: для чего дворянство так дается?
Коль пользой общества мой дед на свете жил,
Себе он плату, мне задаток заслужил,
А я задаток сей, заслугой взяв чужею,
Не должен класть его достоинства межею.
И трудно ли сию задачу разрешить,
Когда не тщимся мы работы довершить,
Для ободрения пристойный взяв задаток,
По праву ль без труда имею я достаток?
Судьба монархине велела побеждать
И сей империей премудро обладать,
А нам осталося во дни ея державы
Ко пользе общества в трудах искати славы.

* Похвален человек, не ищущий труда,
В котором он успеть не может никогда.
К чему способен он, он точно разбирает:
Пиитом не рожден, бумаги не марает,
А если у тебя безмозгла голова,
Пойди и землю рой или руби дрова,
От низких более людей не отличайся
И предков титлами уже не величайся.

* А ты, в ком нет ума, безмозглый дворянин,
Хотя ты княжеский, хотя господский сын,
Как будто женщина дурная, не жеманься
И, что тебе к стыду, пред нами тем не чванься!
От Августа пускай влечен твой знатный род, -
Когда прекрасна мать, а дочь ея урод,
Полюбишь ли ты дочь, узришь ли в ней заразы,
Хотя ты по уши зарой ее в алмазы?
Коль только для себя ты в обществе живешь,
И в поте не своем ты с маслом кашу ешь,
И не собой еще ты сверх того гордишься, -
Не дивно ли, что ты, дружочек мой, не рдишься?
Без крылья хочешь ты летети к небесам.
Достоин я, коль я сыскал почтенье сам,
А если ни к какой я должности не годен, -
Мой предок дворянин, а я неблагороден.
Очень хорошо. Заметил, что, впервые, элементы дореволюционного правописания абсолютно не помешали прочтению. Так увлёкся.
вѣликая русская поэзия!)
Чудесно! После суконо-посконного сленга СМИ душа ликует.
Такие произведения надо собирать и издавать. Отдельной книгой.
Я бы лишь вместо "кофе" написал - "кофий".