О семье отца я практически ничего не знаю. Кроме того факта, что мой папа - единственный ребёнок в семье. Семья, впрочем, была (судя по маминым воспоминаниям) немногочисленной, но с "веточками", с какими-то дальними родственниками из Саратова, и прочими аксессуарами.
Папа был женат единожды - на моей, соответственно, маме. По окончанию брачного сожительства (воспоследовавшего от невзгод жизни, а также от устойчивого мнения евонной мамы, что "ета Валька моему Толе не пара" - о чём как-нть в другой раз) он так снова и не женился. Известную роль в этом сыграли его опасения насчёт качества своего генетического материала, изрядно подпорченного ещё на первой работе: в те романтические времена с изотопными источниками обращались самым простым образом. В дальнейшем он занимался тем же, а незадолго до пенсии "попал под Чернобыль", каковой его, кажется, совсем добил (о чём я, впрочем, ничего толком не знаю - так, доходили слухи).
С материнской стороны всё пусто и голо. Дед - деревенский сирота, всю жизнь утверждавший на голубом глазу, что своих родителей совершенно не помнит. После его смерти выяснилось, что это было, некоторым образом, преувеличение: родителей своих он знал, но относился к ним, по экзистенциальным причинам, скверно. Хотя, в принципе, понять их было можно: Ваня был слабенький, и шансов на выживание у него было немного. А в колонии Шацкого, по крайней мере, каждый день кормили, пусть и необильно. Впрочем, он довольно быстро выучился кормиться сам. Первое своё изобретение - какую-то особой дальнобойности рогатку - он сделал лет в семь, если, конечно, верить его детдомовским друзьям, многие из которых испытали действие этой приблуды на себе. (Помню этих стариков, собиравшихся "по важным датам" у нас в большой комнате. Водка, лучок, селёдочка. На даче до сих пор валяется вазочка с надписью "Гусю от Лисы". "Гусь" - это мой дед, разумеется. "Лиса" эффектно скончал свой трудовой путь в большом начальственном кресле, и мы даже успели несколько раз остаться ему обязанными за помощь по жилищной части.)
Бабушка - из старой московской семьи. Из всех детей выжила только она и её брат, Николай Степанович. Благодаря этому самому брату у нас всё-таки есть родня, хотя и дальняя.
Этот самый Николай Степанович был дважды женат. Первый брак был бездетным, во втором - две дочери, Ира и Наташа. Иришка в молодости была "цветочек" (тут должны воспоследовать какие-то эротические переживания - ну да, разумеется, куда ж без этого: лето, речка, шершавое полотенце, застегни мне купальник, да никто не увидит, что это? лилия, водяная лилия, и я барахтаюсь, плыву, вылезаю из воды синий-холодный-тятятятянашисети - но с цветком на длинном стебельке - нырял, чтобы сорвать у самого дна - однако, не о том сказ). Про Наташу помню только, что она была горда и неприступна, носила босоножки цвета маренго (хоть убей, не помню, что за цвет, только само слово, звучащее, как мятный леденец), в душные летние вечера сидела над тетрадками и готовилась "поступать" (тогда я как-то не вполне понимал, о чём речь, так и запомнилось - "поступать", типа "совершать поступок", Бахтин, Хайдеггер, Мартин Бубер, etc, etc).
Обе вышли замуж (процесс озамужествования проходил у меня на глазах, впечатления остались смутные и неприятные). Обе - неудачно. У каждой - по ребёнку. Наташиного я не видел, а иришкин мальчик производил впечатление самое жалестное: никому не нужный, забивающийся в угол, пока пьяненький папачиус учит мамку правильной жизни. Не помню, планируется ли второй ребёнок. Кажется, "разговорчики идут", но особого желания с обеих сторон нету.
Общая динамика процесса - - -
)(
