Бойцовский дух

По поводу прошедших выборов хочу сказать одну вещь, которая мне кажется важной.
Сейчас много говорят, что, мол, националисты не сумели мобилизовать своих сторонников, что им не хватило партийной дисциплины, что национализм вообще отпугивает избирателя, и т. д.
То, что у националистов вообще большие проблемы со своей аудиторией ака «общество» ака «народ», не исключая даже и собственных сторонников - ни для кого не секрет, я и сама об этом писала уже не раз. Но избирательная кампания националистов (а точнее, ее практическое отсутствие, если вообще не анти-кампания), на мой взгляд, высветила еще одну проблему, может быть, первичную.
Был в ходе кампании эпизод, тяжело и неприятно меня поразивший. Тогда я написала об этом только под замком, чтобы не вносить смущения — а, может быть, и зря.
Помните случай с твитом Собчак?
В конце первой недели дебатов Ксюша Собчак написала в твиттере: «Горжусь своей страной — ни один националист не прошел в полуфинал!»
Ну, написала и написала, казалось бы. Что нам до нее? Да, Собчак нас не любит — так, будучи либералкой, она и не должна любить националистов, причин для удивления или шока тут нет. Тем более, что это чувство взаимное.
Но этот несчастный твит — одно из тысячи тысяч чириканий в твиттере — немедленно перепечатали, только в моей френдленте, человек 10 популярных националистических агит-блоггеров. Выложили во все нацсообщества. Не просто так, а с соответствующими случаю стонами и завываниями:
Вы слышали?! Нас не любит Собчак! Они вообще нас не любят! Они никогда и никуда нас не пустят! Мы никогда не победим! Горе нам, горе! О мы несчастные! О наши злые враги! О наша горестная судьба!..
И т. д., и т. п.
Словом, заявление либералки Собчак — которая националистов не любит и от души желает им неудач, о чем сама недвусмысленно сообщает — было самими националистами широко растиражировано и подано именно в том ключе, как, скорее всего, она бы сама хотела.
Но есть тут один нюанс.
Дело в том, что Ксюша написала неправду. На самом деле в полуфинал дебатов прошли трое националистов — Матвеев, Северский и Тор. А один из них, Северский, затем прошел и в финал.
И сами националисты об этом прекрасно знали. Нельзя сказать, что эта информация скрывалась от публики — об этом даже упоминали, хотя как-то очень вскользь и мимоходом.
Но ни один из этих агитаторов и пропагандистов, рыдающих над тем, что «Ксюша нас не любит», не написал — ни сразу, ни потом:
Ребята, а Собчачка-то соврамши! Зря надеялась, рано обрадовалась — на самом деле целых трое наших прошли! Что, либерасты, съели? Молодцы! Так держать, парни! Интересно, как им это удалось? Ну-ка, давайте их поддержим! Вперед, за Русь, оле-оле-оле!
Или что-нибудь в этом роде.
Ничего подобного не было.
Что это и как это назвать?! Это ведь не просто «отсутствие агитации» - это контр-агитация, лютая и бешеная; причем со стороны людей, которые на сознательном уровне этот проект горячо поддерживали и активно в нем участвовали.

Сдается мне — и здесь я думаю далеко не об одном случае с Ксюшей — что у нынешнего сообщества «профессиональных русских», да и у политтусовки националистов в целом, есть тяжелый системный дефект, может быть, даже более фундаментальный, чем неспособность наладить отношения с собственным народом.
Дефект, для политика совершенно убийственный — делающий какие-либо телодвижения на политическом поле в принципе невозможными и бессмысленными.
Это отсутствие интереса к борьбе и воли к победе.
Вспомним классическую мантру, столь популярную у националистов: «С этими... [дальше демонстрируется кто-либо из особо неприятных политических противников] честный русский человек не должен вообще находиться на одном поле, чтобы не зашквариться!» Или: «От таких врагов народа, как X, Y и Z, честный русский человек должен держаться как можно дальше!»
Это так часто повторяется и стало таким общим местом, что, кажется, никто не замечает фундаментальной странности этого рассуждения.
Ребята, вы твердо уверены, что, завидев врага, нужно бежать от него куда подальше? Точно-точно? Настоящие мужчины у нас теперь поступают так?
Быть может, я неправильно воспитана; но мне всегда казалось, что «держаться подальше от врага» - характерное поведение трусов. Нормальный смелый человек, завидев врага, вовсе не стремится держаться от него подальше — наоборот, старается подойти поближе. Выяснить отношения, одержать верх, размазать по стенке, показать ту кузькину мать, которую не удалось продемонстрировать в прошлый раз. Может быть, даже в активный физический контакт вступить. :-) При этом совершенно не опасается «зашквариться» и не считает, что сражение с неприятелем как-то его опозорит — скорее уж, опозорит отказ от битвы.
А ведь вся политика — именно «об этом».
Да, бить морды здесь не очень принято (хотя изредка случается). Как правило, враждующие стороны мило улыбаются, жмут друг другу руки и обращаются на «вы». «Война — продолжение политики иными средствами», но продолжение все-таки крайнее и нежелательное; обычно используются другие методы. Но суть их та же самая. Переспорить на дебатах. Навязать свою позицию на переговорах. Выиграть выборы. Пропихнуть свою редакцию закона, несмотря на противодействие оппонентов. Соревноваться. Конкурировать. Бороться. Завоевывать аудиторию. Выбирать правильную тактику. Вступать в жесткий клинч, наносить удары и отражать удары, вовремя разгадывать ловушки врагов — и, возможно, самому расставлять ловушки врагам...
В этом есть кое-что от войны, кое-что от игры, очень много от спорта.
И на другой стороне (или сторонах), разумеется, находятся именно враги. Ну, как минимум, политические противники. Часто — люди крайне неприятные и сторонники весьма отвратительных тебе взглядов. А как же иначе? Какой смысл бороться с теми, с кем нет серьезных противоречий?
Борьба — дело сложное. Даже опытный борец не может побеждать каждый раз. А неопытного просто лупят в хвост и в гриву какое-то время, прежде чем он чему-то научится. И это нормально. Вступить в схватку и проиграть — обидно, но не позорно; позор — из малодушия отказываться от схватки.
Если мысль: «Националист Такой-то будет выступать на одной трибуне с проклятым жыдолиберастом Сяким-то, а публика будет их слушать и сравнивать, кто круче» - вызывает у нас не прилив адреналина и спортивную злость, а тоску и омерзение, то, мне кажется, не надо себя обманывать. Скорее всего, за этими чувствами стоит страх. Страх не перед тем, что зловредный либераст осквернит националиста своим дыханием — а просто перед тем, что они окажутся в одном пространстве, начнут соперничать друг с другом, и их будут сравнивать. А сравнение-то еще, пожалуй, может выйти не в нашу пользу.
Страшно вступать в борьбу. Очень страшно и стыдно проигрывать. Но побеждать еще страшнее: успех означает дополнительные хлопоты, больше риска, больше ответственности, повышение требований — и выход на следующий уровень, где уже обязательно проиграешь, только оттуда больнее падать.
Позиция «маргиналов» - побежденных еще до начала сражения, несчастненьких, которым ничего не светит по определению, которых «никуда не пускают» и совершенно точно никогда никуда не пустят — очень удобна для тех, кому неуютно на поле боя. Она позволяет избегать борьбы, сохраняя достоинство.
А люди с борцовским духом, люди «адреналиновые» — те, кому неинтересно и неприятно быть «обиженными», кто, завидев врага, не бежит от него сломя голову, а, оказавшись на поле боя, начинает действительно бороться и даже иной раз побеждать — из этой парадигмы выпадают настолько,что для собственных же соратников становятся как будто невидимы.
Хотя, строго говоря, именно они - единственные, на кого стоит делать ставку.