Дело Даниила Константинова. Физиология фальсификации - 1

(мы начинаем публикацию "дела", как в полном, так и усеченном объеме с комментариями. Будет и еще один вариант в формате книги. В фотокопиях документов дела мы закрашиваем только личные данные (адреса, телефоны и так далее).

Последние иллюзии рассеялись: прокуратура ЮАО г. Москвы поддержала сфальсифицированное от начала и до конца дело Даниила Константинова и направила его в Чертановский районный суд. Демонстративно проигнорировав железное алиби обвиняемого. То есть даже не опровергнув.

17 июня в 14 часов начнется судебный процесс по абсурдному обвинению молодого оппозиционного политика в немотивированном убийстве незнакомого человека.

Едва ли многие из тех, кто читает эти строки, сумеют побывать на предстоящих судебных заседаниях по беспрецедентному делу Константинова. А судить о нем по коротким журналистским репортажам, будет трудно. Из них вы не поймете самого главного – техники фальсификации уголовных дел, знание которой в наше беззаконное время может пригодиться каждому.

Именно поэтому мы решили подготовить серию документальных публикаций, основанных на конкретных материалах уголовного дела № 701 310, сработанного ловкими руками старшего следователя Следственного управления по ЮАО Главного следственного управления СК России по г. Москве А.И. Алтынникова под чутким руководством старших товарищей.

Кратко напомню фабулу дела: вечером 3 декабря 2011 г. у станции метро «Улица академика Янгеля» в Москве был обнаружен труп молодого мужчины – Темникова А.И., со следами тяжелого ножевого ранения.

Дежурившие на станции метро полицейские быстро выяснили, что убитый участвовал в только что закончившейся групповой драке, и что другому участнику этого побоища – Софронову А.А., врачи неподалеку оказывают первую помощь.

Вот этот человек – Алексей Софронов – и стал главным и фактически единственным свидетелем по уголовному делу, потому как никто из многочисленных прохожих, спешивших мимо места совершения преступления, или ничего не видел, или не разглядел, или не запомнил. По крайней мере, такова версия следствия.

Именно он «опознал» в Константинове убийцу Темникова, сначала по фотографии (откуда взялось это фото, мы поговорим в другой раз), а затем и при личной встрече, именно его показания легли в основу обвинительного заключения.

О том, что представляет собой Алексей Софронов как человек, и насколько его слова заслуживают доверия, я уже рассказывал. Напомню, что он молодой, да ранний вор-рецидивист, который и после происшедшего умудрился совершить, находясь под госзащитой, несколько преступлений, побывать под судом и каждый раз получать условные сроки.

Сейчас же предлагаю сосредоточиться на анализе его показаний в хронологической последовательности, поскольку их постоянный дрейф в угодную следствию сторону чрезвычайно показателен.

Первый раз Софронов был допрошен через несколько часов после обнаружения трупа Темникова – 4 декабря 2011 г.


(заметьте, что человек не помнит даже своего номера телефона).

Его показания рисуют следующую картину происшествия.

Софронов вместе со своим приятелем Темниковым стояли и разговаривали в тамбуре подземного перехода у станции метро «Улица Академика Янгеля». В нескольких шагах от них, за стеклянными дверями тамбура, расположилась группа молодых людей «славянской внешности».

Кстати, а что Софронов делал в Москве? (И не было ли в то время в Южном округе нераскрытых краж?)

Один из этих парней (которого Софронов называет «толстый» - именно на его роль следствие назначило Константинова), отделился от своей компании, подошел и, не говоря ни слова, плюнул на куртку Темникову.

Темников возмутился и ударил «толстого» по лицу, Софронов также нанес ему несколько ударов. После этого «толстый» и Темников в процессе драки выскочили из тамбура, а Софронову пришлось иметь дело с другими парнями из компании «толстого».

Дословно цитирую слова из показаний Софронова: «В какой-то момент я заметил у одного из нападавших нож… У кого именно был нож, в настоящее время мне сложно судить, скорее всего у второго парня, который подошел к нам после «толстого». Обратите внимание на эту фразу, мы будем к ней не раз возвращаться.

В процессе драки Софронову сильно досталось, он сам получил ранение в плечо и при первой возможности удрал от своих противников.







Цитирую дальше; «Затем я поехал домой, где меня ждали сотрудники полиции, которые рассказали мне, что Алексей (Темников – И.К.) убит, как это произошло, я не видел».

Вот такие показания. Не видел Софронов убийцу!

А 4 февраля 2012 года, при проведении опознания подозреваемого по фотографии, Софронов заявляет, что узнает «толстого» и характеризует его, как «Молодого человека, с которым 03. 02. 2011 г. у него и Темникова произошел конфликт, в ходе которого один из молодых людей из его компании нанес удар ножом в грудь Темникова».

(здесь, кстати, СОфронов элегантно превращается в САфронова)


То есть, получается, что он видел убийцу, но это не «толстый»? А кто?

Показания Софронова резко меняются 21 марта 2012 года, накануне ареста Даниила Константинова, когда было уже принято политическое решение вешать преступление именно на него.







Софронов уточняет приметы «толстого», подгоняя их под Константинова, и вновь рассказывает о происшедшей в декабре драке, но уже по-другому: «Темников и Константинов выбежали через стеклянную дверь на улицу, в руке у Константинова я увидел нож».

Напоминаю, что еще незадолго до этого, ни о каком ноже в руках у «толстого», с которым следствие пытается отождествить Константинова, и речи не было. Софронов предполагал, что нож вытащил кто-то другой.

Следователь, ведущий допрос, прекрасно понимает, что показания Софронова противоречивы и уточняет, с чем связаны противоречия.

Софронов отвечает: «По всей видимости, следователем… данный факт был неверно записан. А я невнимательно прочитал протокол и не обратил на это внимания». Такие лапочки, эти следователь и свидетель!

Шито белыми нитками. Ведь Софронов не раз показывал, что нож он видел в руках не «толстого», а совсем другого человека. И изменил свои показания только тогда, когда следствие нажало на него. Он даже на процедуре очной ставки еще колебался, а оперативники на него покрикивали (этот факт отражен в замечаниях защиты на протокол опознания Константинова).

Именно из-за шаткости своих позиций следствие заставляет Софронова в дальнейшем как мантру повторять: «Именно в руках у Константинова, а не другого лица, я видел нож» (протокол показаний от 25 апреля 2012 г.).

Ну а дальше начинаются совсем уж чудеса.

Через восемь месяцев после события, у Софронова вдруг просыпается фотографическая память: «Я помню некоторые характеристики ножа, который я видел в руках Константинова… его длина составляла около 20 см. или 15 см., шириной 2,5-3 см. Указанный нож был заточен только с одной стороны». Дальше следует подробная характеристика клинка, слово в слово переписанная из медико-криминалистической экспертизы (протокол допроса от 24 июля).






Для чего эта сказка понадобилась следствию?

Для того, чтобы заставить Софронова (в это время уже дожидавшегося приговора за серию краж со взломом), нарисовать якобы виденный им нож, а затем устроить фантасмагорическую «медико-криминалистическую экспертизу нарисованного ножа».

И после всего этого безобразия в обвинительном заключении появляется маленький юридический шедевр: «Оценивая показания допрошенных по делу свидетелей обвинения, следствие считает, что оснований не доверять им не имеется, поскольку они последовательны, согласованны, объективны, не содержат противоречий (!)» и пр. и пр.

Вот такая юридическая механика: один свидетель, давно находящийся на крючке у органов, манипуляция показаниями, липовые экспертизы, немного позора и обеспеченная жизнь до старости.