Радикализм

RD> Константин, здравствуйте!

RD> Сетевой журнал "Полярная Звезда" - http://zvezda.ru предлагает Вам
RD> ответить на три наших вопроса. Ваши ответы будут опубликованы в самое
RD> ближайшее время на виртуальных страницах нашего издания.

1. Согласно толковому словарю, "радикал" - это сторонник "корневых, решительных мер". В свою очередь, словосочетание "решительные меры" - это эвфемизм, обозначающий меры нарушительные и разрушительные. "Радикализм", таким образом - это всё то, что (в процессе достижения своих целей) нарушает и разрушает нечто ценное. Начиная от пресловутого "спокойствия обывателя", и кончая "законами божескими и человеческими". Радикальные меры также могут угрожать национальным интересам, общечеловеческим ценностям, научным и религиозным истинам, решениям Ассамблеи ООН, да мало ли ещё чему. В общем - радикализм начинается там, где ради достижения какой-то цели предполагается поступиться какой-то признанной ценностью.
При этом цели "радикальной программы" могут быть любыми, в том числе и невинными. Скажем, достижение стопроцентной грамотности населения путём расстрела всех неграмотных - это вполне себе радикальная программа.
Не надо думать, что радикализм свойственен только эстетам, безответственным болтунам от журналистики, политикам второго эшелона, отставным ефрейторам, и прочим легковесным людям. Радикалом может стать кто угодно, в том числе и обыватель, этот оплот здравомыслия - особенно если его спокойствие таки удаётся нарушить всерьёз и надолго. Девочка из чеховского рассказа душит вечно хнычущего хозяйского ребёнка, чтобы, наконец, поспать. Рабочий, начитавшийся брошюрок про "эксплуатацию", ходит и "думает думу", а потом поджигает фабрику. И так далее.
Из всего этого можно сделать поспешный вывод, будто радикализм - это плохо. Не следует, однако, забывать вот чего. Если радикализм предполагает достижение каких-то целей через "нарушение и разрушение", то ещё не факт, что противополагаемая ему "терапия и консервация" окажется в этом смысле гуманнее, или хотя бы умнее. И всегда, во всех случаях, надо иметь в виду, что самое распространенное решение всех проблем - "ничего не делать, терпеть, и ждать, пока само рассосётся" - и есть самое радикальное, в смысле рискованное. Ничего не делающий живёт опасно, и, как правило, помирает молодым.

2. Экстремизм иногда отличают от "радикализма" как "радикализм методов", в отличие от "радикализма целей". Но, поскольку радикальными бывают меры, а не цели, придётся искать другое определение. Пожалуй, "экстремистскими" можно назвать все те действия, настоящая цель которых - именно "сломать и осквернить". Не для того, чтобы достигнуть чего-то лучшего, а просто чтобы насладиться процессом разрушения и осквернения.
Впрочем, "экстремизмом" можно назвать и любые действия, цели которых очень уж мелки по сравнению с предполагаемой ценой. Сжечь дом, чтобы изжарить яичницу. Убить сто человек, чтобы заработать рубль. Уничтожить СССР за "нобелевскую премию мира". И так далее.
Однако, экстремизм всегда - даже в самые спокойные и не располагающие к экстриму времена - был и останется привлекательным. Во-первых, эстетически: "величественное" у нас связано с "бурями и катаклизмами", "блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые", и т.д. Во-вторых, биологически: экстремизм даёт санкцию на "всякие разные импульсы" - агрессивные, сексуальные, и проч. То есть - буря прекрасна в своём размахе, буревестник величественно растопыривается "во весь экран", а "глупый пингвин", который "робко прячет", вызывает острое желание выковырять его из утёсов и устроить ему "маналулу". Вся так называемая "левая эстетика" - это смесь "возвышенного величия" и садизма.
Максимальную общественную опасность представляют собой отнюдь не "сознательные экстремисты", которые хотя бы понимают, чего хотят, и уж тем более не радикалы, отдающие себе отчёт в том, чем и ради чего они собираются жертвовать. Самое худшее - это бессознательный радикализм, который в упор не видит своей радикальности, ибо просто не считает "жертвуемые ценности" сколько-нибудь ценными, или даже не знает, что они вообще существуют, а на соответствующие недоумения таращит буркала - "а чё такого?" Постсоветское общество состоит именно из таких людей - искренне убеждённых, что "Бога нет, Америка есть, Америкой всё позволено", и при этом считающими себя "обывателями". Поэтому, когда я читаю в каком-нибудь интервью фразу "я вообще-то обыватель", я не удивляюсь, когда через два абзаца тот же человек начинает рассказывать о том, как он лихо работал на чеченцев "ещё в ту войну", и намерен был подработать и в эту, да с поставками свободы слова перебои.

3. Вопреки тайным и явным опасениям большинства радикалов и экстремистов (в том числе и моих друзей и знакомых - я ведь тоже, простите, некоторым образом "радикал"), полагающих, что принятие закона есть прелюдия к "репрессиям против всех", я отношусь к закону об экстремизме довольно-таки равнодушно. Не потому, что верю в "благоразумие властей" - и даже, скорее, потому, что в него не очень-то верю. То, что делается по закону, можно по закону же и оспорить, устроить какое-нибудь "разбирательство", произнести речь в суде, вообще как-то замутить воду. Поэтому все серьёзные дела в России делаются незаконно, причём это касается и "начальства", и частных лиц. Если бы планировались серьёзные репрессии против "оппозиции", никакого закона принимать не стали, а нашли бы у кого надо по десять граммов опиатов, оппозиционным изданиям отказали в аренде помещения, а особо упёртым устроили бы какой-нибудь "спор хозяйствующих субъектов", если уж охота устроить "показательную законнность". Лимонова вот нашли же за что посадить безо всяких изысков... К тому же "экстремизм", с которым намереваются бороться при помощи этого закона, тоже какой-то бутафорский, не наш: какие-то "скинхэды" и проч. "Не верю" (с) Станиславский. Пока что я склоняюсь к тому мнению, что закон имеет примерно тот же смысл, что и известные решения по борьбе с "отмыванием грязных денег" - то есть прежде всего для удовлетворения западных кураторов российской демократии. "Вот и у нас всё как у людей". Впрочем, всякая вещь, будучи рождена на свет, начинает жить своей жизнью - так что неизвестно ещё, как оно там с этим законом сложится, а также - кто и для чего его попытается использовать.