Школой, в которой совершалось бы воспитание “арийских ослов” и которая стала бы одновременно системой строгого контроля за ними, должно было стать, разумеется, все то же масонство, но только, конечно, достаточно “высокоградусное”. Само продвижение “арийских” финансистов к вершинам финансовой власти должно было зависеть, помимо чисто деловых качеств, от меры их преданности своим тайным хозяевам, от умения понимать их с полуслова или даже вообще без слов.
При этом узда, ограничивающая их свободу, должна была быть настолько мягкой, красивой и, главное, почетной, что все обузданные ею должны были не только не тяготиться ею, а, наоборот, дорожить как величайшей ценностью. Предоставляя арийскому избраннику гарантию его материального богатства и наделяя его сознанием безмерного своего превосходства над простыми смертными, она ограничивала его только в одном пункте, касающемся интересов масонства и стоящего за ним талмудического иудейства. И при известной настроенности, культивируемой с детства воспитанием и отбором, эта узда должна была ощущаться не как узда, но как высший нравственный долг, служение которому неотделимо от служения собственным интересам.