на тему американской империи

США не собираются превращаться в империю. Они родились как величайший анти-имперский опыт. В империи для них нет особенного экономического смысла, потому что подобно британцам они могут торговать всем, что им нужно. Но логика империи строится не столько на жадности, сколько на страхе. Первое побуждение римлян к созданию империи было защитным. То же самое мы сегодня видим для Америки. США не хотят строить империю: они просто хотят остановить «Аль-Кайеду». Однако для этого им придётся пройти классическим путём имперского строительства. [,,,]
...по ходу уничтожения «Аль-Кайеды» США укореняются практически во всех странах земного шара и становятся составной частью их внутренней политики. Те, кто отказываются, становятся потенциальными целями американской атаки. [...]
Проблема в том, что всё это видят сами американцы. Они видят своё вмешательство в каждой стране. Видят принятие советников в руководящие органы стран. Они вступили в сотрудничество с полицией в Йемене, получили базы в Кыргызстане, информацию в Египте и одобрение немцев и русских. Они ожидали этого, но ещё не создали адекватной картины и не назвали того, что хотят: империи. Империи начинаются не с ярких манифестов, а с быстрых решений, оставляющих только один путь.
Подобный порядок продлится столько же, сколько «холодная война», если не дольше. И от него будет ещё труднее отказаться. Будет сопротивление американской империи от великих держав до малых. Будут тяготы в поддержании этой империи, которой нельзя отменить. Дилемма Америки в том, что лучше завоевать империю, чем объяснить, что произошло.

Однако же в результате покорения Малой Азии сложилась новая обстановка: наши новые береговые границы могли оказаться под угрозой с юга, со стороны Египта или Финикии. Персия могла бы получить от этих стран поддержку и военные материалы для продолжения войны с нами. Следовательно, стало необходимым занять берега Тира и вступить в Египет. Сделав это, мы стали властителями всего средиземноморского побережья, но одновременно возникла новая опасность: базируясь на богатую Месопотамию, Дарич мог бы вторгнуться в Сирию и отрезать наши египетские владения от малоазиатских. Следовало во что бы то ни стало разбить Дария наголову, что мне и удалось под Гавгамелом... Как вы знаете, нам достались Вавилон, Сузы, Персеполь и Пасаргады. Таким образом мы стали господствовать на Персидском заливе.
Однако, для того чтобы обезопасить нашу новую империю от возможных набегов с севера, необходимо было обезвредить мидян и гиркан. Я сделал это, и наши владения протянулись от Каспийского моря до Персидского залива, но все еще не были защищены с востока. Тогда я со своими македонцами отправится в поход, в земли ареев и дрангианов, опустошил Гедрозию и истребил арахозцев, после чего победоносно вступил в Бактрию. Военную победу я закрепил брачными узами, взяв себе в жены бактрийскую царевну Роксану. Это диктовалось политической необходимостью.

Обстоятельства требуют от меня все новых личных жертв, и я несу их, не ропща, мысля лишь о величии и силе своей прославленной империи. Приходится привыкать к варварской роскоши и к пышности восточных обычаев. Я взял себе в жены трех восточных царевен, а ныне, милый Аристотель, даже провозгласил себя богом.
Да, мой дорогой учитель, богом! Мои верные восточные подданные поклоняются мне и во славу мою приносят жертвы. Это политически необходимо для того, чтобы создать мне должный авторитет у этих горных скотоводов и погонщиков верблюдов. Как давно было время, когда вы учили меня действовать согласно разуму и логике! Но что поделаешь, сам разум говорит, что следует приноравливаться к человеческому неразумию.
Путь, по которому я иду, может показаться фантастическим. Но сейчас, в ночной тишине моего божественного уединения, обозревая мысленно весь этот путь, я вижу, что никогда не предпринимал ничего, что не было бы обусловлено моим предыдущим шагом.
И вот слушайте, мой милый Аристотель: ради спокойствия и порядка в империи, в интересах реальной политики было бы целесообразно провозгласить меня богом и в наших западных владениях. Уверенность, что Македония и Эллада приняли принцип моей неограниченной власти, развязала бы мне руки и здесь, на Востоке, дала бы возможность завоевать для Греции естественную границу на китайском побережье. Тем самым я бы навеки обеспечил мощь и безопасность своей Македонии.