Русское поле экспериментов

Главная проблема современных государств совсем не «цветные» революции, мегакорпорации, глобализация и т. д. Это лишь следствия главного и самого страшного недуга – утраты монополии на информирование граждан.

Без чего-то 7 часов утра. В казармах столичной гвардии появляется группа во главе со статным мужчиной средних лет. День еще не начался, но на его лице отпечаталось характерное утомление. Он бледен и очевидно плохо спал. Кажется, что именно из под надвинутой на лоб фуражки топорщатся его длинные нуждающиеся в уходе усы. Их замечают и останавливают возгласами удивления. Лидер группы наконец начинает командовать своей свитой. На шум его голоса выскакивает дежурный и на полпути падает от резкого звука. Серый плащ открывает кусок синего бушлата и ловит невольный световой зайчик перчатка с золотым перстнем. За дверьми раздается еще два выстрела. Вскакивающие с мест в исподнем ошарашены. Очередной сухой щелчок останавливает спешащего на помощь командира части. В какие-то пару минут замешательства незваные гости успевают разоблачиться окончательно и перед нами предстает несколько человек в форме морских офицеров. Старший группы без опознавательных знаков – ему достаточно тембра его низкого голоса, гулко звучащего в помещении при полной тишине. Никакой паники, – вещает голос, -- все в Божьих руках. Вам всего лишь нужно исполнять приказы, забрать личное оружие и проследовать вот за этими офицерами. Двое у дверей призывно звякают саблями.

Собственно, государство это территория с населением, которое собирается в назначенном месте при звуках армейского горна. О дальнейших событиях пишут в книгах, поют в песнях и снимают масштабные блокбастеры. Если все прошло хорошо. А вот если горн по какой-то причине не слышно и все побежали в разные стороны, то лавочку можно закрывать.

Дело сделано. Главный спешно накидывает плащ и выходит. Небрежно перешагивая через сваленные в проходе трупы, направляется к выходу. У него сегодня еще очень много работы – в это дождливое утро усталый офицер нарасхват. Через час он уже он в порту, по установившейся традиции следуют два выстрела. Он наскоро распоряжается встречей кораблей. Проблем быть не должно – на них такие же молчаливые и не менее усталые люди в бушлатах сначала безуспешно пытают, а потом убивают капитанов в их кают-компаниях. После получения радио-подтверждения можно двигаться дальше.

По дороге на центральную площадь блокируется телеграфный узел. Люди уже на месте. Та же скучная процедура: короткий допрос и револьверный треск.

До 50-х годов XX века «дилемма горна» была видна от силы 10% населения развитых государств. Информационный поток не предусматривал наличия каких-либо метаданных о его источнике.

К 2010-м годам вся эта праздничная конструкция успешно сломалась и из под обломков время от времени доносятся протяжные завывания, на которые никто не обращает внимания.

В 10 часов утра удивленных гвардейцев подводят к дворцу и вездесущий усатый встает на перевернутую повозку посреди площади. По пути к месту слышны крики, местами уже переходящие в потасовки. Это говорит о большом количестве неопределившихся, поэтому самое время для мотивационной речи. Сначало тихо, а потом все громче и громче в режиме барахлящего радиоприемника он выкладывает шокирующие новости: монарх отрекся. Государство в опасности. Мы здесь, чтобы взять ситуацию в собственные руки. Никому нельзя доверять. Есть только мы и они. Они – враги внутреннего порядка. Они не отпускают Его Величество к своему народу.

Какая-либо последовательность только вредит делу, ведь кто-то может пройти по логической цепочке и она не замкнется. Нужно больше коротких предложений, пусть точки служат ступенями к эмоциональному накалу.

Заканчивается все прогнозом скорой победы. Наконец-то разрядка.

Бурные и щедро оплаченные овации. Пора перемещаться к следующей точке маршрута.

Пресловутый символический обмен, о котором так долго говорили большевики от структурализма, превращается в игру. Например, в контексте традиционного государства очень важно называть вещи правильными именами. Если улица не Ленина, а Дмитровка, то это неправильно. Переименовать – «горн» должен трубить. А если у вас Google Maps с координатами домов, то вы можете назвать ее, как душе заблагорассудится. Цвета флагов важны в ситуации фиксированных флагштоков.

12 часов пополудни. Наш «фигаро» подъезжает к помпезному дворцу с колонадой и входит с черного входа. У парадных дверей целая вереница экипажей. Вход в здание заблокирован несколькими людьми в серых плащах и маленькой группой мужчин в безкозырках.

В здании непревычно мрачно. Все собрались в большом зале. Группа бледных людей во фраках и съезжающих бабочках столпилась в центральной части. С трибуны вещает не менее бледный человек без бабочки. Его голос еле заметно дрожит, как будто в зале сквозняк.

Сзади стоит группа офицеров и усатый командир внимательно обводит взглядом зал. Малейший шорох или замешательство в «толпе манишек» и он тихо кивает рядом стоящему плащу. Источник нервозности приглашают на выход.

Тезисы звучащие в сводчатом зале все те же. Враги детализируются до конкретных военных чинов, несущих полную ответственность за происходящее.

Единственный объективный фактор – запрещение на распространение информации. Это действительно сужает спектр принятия решений. Однако, нужно признать, что сами люди куда более строгие цензоры своей памяти, чем жестокое государство, каким бы оно ни было. Действительно, классическая пропаганда растворилась в белом шуме, но распропагандированные люди никуда не делись.

В 3 пополудни усталый офицер входит в неприметное здание в одном из переулков недалеко от возвышающегося над городом храмового комплекса. Несколько шагов вниз, 30 метров по черно-белой плитке при свечах. Тень в углу отодвигает массивную портьеру. Из-за двери раздается шепот и сдержанный смех. Час на оперативное совещание и нужно разъезжаться.

Следующие кадры в порту. Огромные железные банки ждут сигнала. Два разряда молнии. Гром перекрывает крики собравшихся на причале. Один снаряд серьезно повреждает крышу дворца. Вспыхивает док рядом с портом.

Действительно, классическая пропаганда растворилась в белом шуме, но распропагандированные люди никуда не делись. Дело в том, что сопротивляться сильному информационному потоку можно только линейно перенаправляя его в обратную сторону. Любые хитрые ходы только способствуют резонированию основного сигнала. Хорошо известно, что Черному Пиару лучше всего противостоит не Белый, а скорее Серый Пиар. Гибкость определяется исключительно шириной игрового поля.

Наконец, наша камера может взять общий план. Смятение. Выехать из города невозможно – толчея, ругань и на всех дорогах проезд контролируют люди в форме. То и дело в их рядах мелькают фигуры в серых плащах без опознавательных знаков, кратко дают указания и немедленно перемещаются на другую точку. Сколько этих людей понять невозможно, они и сами не представляют. Собственного числа. Однако, очень хорошо представляют важность своих действий.

Вечером гигантский столичный организм, обыкновенно бодрствующий всю ночь, неожиданно быстро отходит ко сну. В нескольких зданиях продолжают тревожно гореть желтые огни глаз. Время от времени раздается глухой треск пулеметных очередей и чьи-то далекие крики.

Пока люди годами ходят по «крестикам-ноликам» из школьной тетрадки в клетку, ставя то 0 напротив «советского патриотизма», то X рядом с «западным либерализмом». Никаких ходов по диагонали сценарием не предусмотрено. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. На бумаге. А информационное поле тем временем упрощается самими же дискурсантами. Единственный способ борьбы тут – все время менять масштаб картинки и демонстрировать каждую точку зрения со стороны.

Несколько усталых людей торопливо всю ночь переписывают историю своей страны. Она уже не будет прежней, а всегда, начиная с этой ночи, будет делиться на до и после их суточного дежурства. Залив, подозревая неладное, заливается румянцем. Это рассвет ставит точку в бета-версии правды 2.0. Революция свершилась.

Продолжение воспоследует...