Скромное обаяние дома с колоннами. Бюро специальных расследований США 1941-1945.
"Восточное здание"
Как заметил Гейне, блестящая рифма служит отличным костылем для хромых мыслей.
Вся сетевая публицистика последних месяцев сжалась до этого годного афоризма XIX века. Олицетворением которого он и является. К двум прошлым векам, кстати, накопилось достаточно много вопросов.
Сейчас очень модно XIX-XX сравнивать с веком нынешним и отдавать предпочтение блестящему прошлому. Романтизм, свобода, техника, вообщем полный комплект удовольствий в правильной упаковке. Для всего придуманы логичные наименования, которые удобно умещаются в голове и объясняются на пальцах двух рук. Не то что нынешнее лицемерие. Куда не копнешь -- везде двойное дно. Хочешь поговорить о войне, а тут какой-то ИГИЛ/ДАИШ из-за угла высовывается, о демократии – показывается размытый силуэт банановых республик, плюнешь и попробуешь о романтике – тут как тут подкралась эмансипация. Тяжело. Лучше уж греться у камина старой доброй предсказуемости позапрошлого века. Благо все его проблемы уже неактуальны.
Так рассуждать об эпохах и поколениях может только выращенный в тепличных условиях сетевой постмодернист.
Одной из основных и совершенно непонятных ныне проблем XIX века была тотальная закомплексованность и некоммуникативность населения.
Для массовой подготовки сумасшедших нужен широкомасштабный набор с неплохой конверсией. Сумасшедших нужно пропускать на входе в яркий ночной клуб, а всех остальных на фейс-контроле отсеивать. Поскольку городская культура в том числе рассчитана на среднестатистическиго сознательного индивидуума, всем становится понятно, что на них в настоящий момент пытаются аккуратно повесить две гранаты, а в руку дать автомат. Спасибо Первой Мировой за мастер-класс. Приходится накладывать на технически более сложный вербальный поток сообщения разных уровней. Например, философский поток.
Другая сторона этой проблемы довоенного социума -- разомкнутые коммуникации. Вне салонов, лож и цехов всех мастей, люди не замечали друг друга. Нужно же было создать устойчивое воспроизведение вербовки в рамках новой культуры. Новая наука социология оказалась очень кстати.
Считается, что современный вариант массовой культуры, включая всякие рафинированные десерты типа соцсетей и потокового видео, возникли на пустом месте путем постепенной эволюции (вариант, «дегрдации» для скептиков). Понятно, что от Керуака до Пелевина примерно полшага, но ведь от Бунина до Керуака, кажется, пару километров пути вниз с высокого склона. В любом случае, кажется невероятным, чтобы кто-то в одиночку мог в тиши кабинета с лепниной на потолке вдруг и сразу все это выдумать и прокинуть идеологиеский мостик из XIX века в полноценный XX. В том числе понимая его, как избавление от неестественных пут всепоглощающей фрустрации. Тем не менее, такие люди нашлись. Еще в старый добрые времена, когда «и Ленон такой молодой и юный Вудсток впереди».
Вымирающий вид
История вторая: дом из серого кирпича
Сложно указать когда точно, но интересующий нас интервал находится интуитивно. Примерно в районе 20-х годов XX века академическая философия приказала долго жить. В сложном слове «натурфилософия» первая часть стала настолько быстро опережать вторую, что мыслителями в широком смысле можно было скорее назвать Бора или Гейзенберга, нежели людей амплуа Анри Бергсона. И это еще неплохой пример. Если заглянуть чуть дальше, то после войны философия, как дисциплина себя полностью исчерпала.
С идеологической и физической смертью немецких мандаринов академическая философия из королевы всех наук быстро превратилась в верткую служанку пропаганды. Эстафетную палочку вербальной игры в бисер подхватили совсем другие люди, внешне очень сильно напоминающие старую гвардию и даже донашивающие некоторые элементы монаршьей униформы.
Есть такое безразмерное (на первый взгляд) понятие «Франкфуртская школа». К ней в разное время причисляли от 8 до 12 человек, имеющих отношение к Институту социальных исследований Университета Франкфурта.
Новый вид
Каждому, кто имеет минимальное представление о габаритах личностей в составе этого аморфного кружка, понимает насколько это притянутое за уши представление.
Возьмем для примера одного из отцов-основателей, интересного в контексте нашего разговора.
Родившись на излете XIX века, Герберт Маркузе за первую треть века XX сумел проделать классический путь скучного немецкого гелертера. Поучившись в паре видных университетов, прошедших пик своей славы лет 50 назад, он защитил бесцветную диссертацию по Марксу и осел во Франкфурте. Тогда еще никакого ореола величия вокруг Школы социальных исследований не существовало. Приходилось выживать на вчерашних дрожжах. Сразу полсе прихода к власти национал-социалистической партии уже зрелый, но еще ничего не добившийся доктор философии пошел по проторенному пути , сославшись на антисемитизм, выехал за океан. В США был пик межвоенной иммиграции и недостаток академических ученых в ведущих ВУЗах расматривался, как критичный недостаток системы образования. Заезжих гастролеров с титулами быстро устраивали на места. А уж имена далеких и уважаемых «гуссерлей-хайдеггеров» производили магический эффект. Маркузе больше никогда не вернется в Германию и, если судить по переписке, совершенно об этом не сожалел. Уже во время Второй Мировой Войны им была написана первая известная работа «Разум и Революция», играющая все на тех же клавикордах Гегеля и Маркса так заезжанных во время учебы во Фрайбурге.
Теодор Адорно. Вице-президент франкуфурсткого кружка по прикладной идеологии. Первый, кто придумал связь Ницше — Вагнер — Гитлер, благодаря чему Берлинскому симфоническому оркестру нечего было исполнять 5 послевоенных лет
Об этом не любят говорить, но Маркузе был одним из нескольких десятков человек, которые во время войны официально работали на ЦРУ. Даже не просто в Управлении, а в Бюро специальных расследований, якобы сразу закрытом после войны. Дело в том, что Бюро создавалось в качестве копии британского Intelligence Service и должно было противостоять «потоку вражеской дезинформации». Официальная дата ликвидации организации 1945 год. Однако, в ЦРУ не было опубликовано циркуляра относительно роспуска этого подразделения. Более того, послевоенные бюджетные траты вплоть до начала 1980-х его учитывали.
Маркузе работал в отделе, носящем название, близкое сердцу любого советского человека: «Надзор за моралью». На всякий случай, это не шутка. Morale Operations Branch. О конкретных задачах философа не говорится, но, к примеру, бравые защитники тыла выпускали поддельные немецкие газеты с ложными новостями о ведении боевых действий. Придумывались целые истории, вписывающиеся в контекст событий на театре боевых действий. После по его собственному признанию «блестящей карьеры» ведущего аналитика по Германии, он переходит работать в ГосДеп. Следующие 6 лет наш друг проводит за плотно занавешенными кулисами и выходит на свободу уже в начале 50-х.
Герберт Маркузе. По крайней мере половина из номинальных членов франкфуртского кружка большую часть жизни провела за океаном. Не совсем понятно, почему всю школу называют именем торговой столицы Германии. Уместнее ее было бы называть нью-йоркской.
На протяжении следующих 15 лет выходят самые известные работы Маркузе: «Эрос и Цивилизация» (подход к тяжелому снаряду под названием «Фрейд»), «Советский марксизм» (СССР это не настоящий социализм, а настоящий никогда не существовал, но мы за него боремся) и наконец «Одномерный человек».
Последний манускрипт опубликован Гербертом Карловичем в возрасте 66 лет. Ему была отведена очень долгая жизнь.
Образцовый профессор с трубкой во рту, в костюме-тройке, застегнутом на все пуговицы, сидя в загородном доме в Коннектикуте, вытаскивает из себя, ни много ни мало, манифест Городской герильи.
Мы привыкли думать, что обществу потребления бросают вызовы рок-музыканты и маргинальные поэты. Однако же все слова они списали из 250-страничного издания в мягкой обложке. Абсолютно все тезисы о глобализме собраны в одном месте еще задолго до того, как на международные корпорации стало модно вешать всех собак.
Одномерный человек это потребитель и клерк. Главный герой книги «Человек организации» Уильяма Уайта, вышедшей за 8 лет до этого. Опора и надежда послевоенного процветающего поколения. Этому человеку противостоит любитель свободы и городской бунтарь, для которого социальные нормы являются условностью.
Книга приобрела культовый академический статус в США, а в Европе послужила практическим руководством к действию для возродившихся в середине 60-х немецких коммун. Книгу читали при свечах, цитировали и воспроизводили в качестве нового, современного прочтения социализма, где на смену рабочим приходит непокорный офисный планктон.
Социализм основали немецкие евреи в Лондоне, а социализм 2.0. немецкие евреи в Нью-Йорке.
Очень многое из философских выкладок приватизировал французский кинематограф «Новой Волны», так же как и американское битничество. Расходящиеся во все стороны лучи доселе неимеющего вектор явления очень быстро и, кажется, незаметно сфокусировали на борьбе за «свободу, равенство и братство» в новых условиях.
Кажется, «Одномерный человек» написан совсем не одномерным философом на излете его чиновничьей карьеры. Это весьма изощренное произведение, подводящее черту сразу под несколькими параллельно идущими социальными процессами.
В немецком издании одной из иллюстраций послужила знаменитая гравюра Дифенбаха, на которой процессия из голых мальчиков и девочек с античной радостью несет носилки с бородатым учителем, указывающим путь. Учитывая. что гравюра была нарисована уже после знакомства с Горьким, возникает множество небеспочвенных предположений.
Продолжение следует...
