Что-то наши любимые медиа в последнее время особенно щедры на этические скандалы, никак приближается перемога в виде очередного запрета запретов.
Какова физиономия всех этих кунштюков со школами, выставками, рубкой икон, поджиганием дверей?
Оказывается дальше старого-доброго Монти Пайтон никто не ушел.
Вообразите себе картину. Некий широкоизвестный в узких кругах художник-акционист перед объективами дружественных телекамер телеканала "Ветер" совершает телефонный звонок в полицию и измененным голосом сообщает, что в аэропорте заложено взрывное устройство.
По существу, у полиции не так много вариантов конструктивных действий. Если стражи порядка проигнурирует телефонное хулиганство за очевидной бессмысленностью, то даже если ничего не произойдет, можно будет говорить о преступной халатности. Если же аэропорт эвакуируют, то самое время пенять на неуклюжесть властей и "все всегда у нас так".
В общественно значимом пространстве на события накладывается вербальная перфорация, разделяющая «своих-понимающих» и «их-непонимающих». Порой еще до образования в реальности обеих этих групп. Дальше «пустопорожняя болтовня» матерным криком выталкивается в топ и становится Позицией.
Монти Пайтон в естественной среде
«Коктейль Молотова» для Facebook изготовить не сложно. Сложней понять зачем совершать максимально большое количество провокативных акций и маскировать их в серую зону принятия решений.
Дело в том, что рассержанный мещанин всегда прав.
Что бы там не случалось на улице.
Солнце – жарко, дождь – мокро.
Почему в шапке, почему без шапки.
Жизнь внутри той самой свернутой карманной фиги не сахар. Ну а кому сейчас легко?!
Посему возводить вавилоны вокруг банальности не стоит, а имеет смысл поговорить о наживках, на которые доверчивые клюют.
А то как-то неприлично получается -- народ судит о явления, не зная его основных конструктивных особенностей.
Откуда есть пошел страшный недуг педофилии?
Если не собирать вещи в далекий древнегреческий поход, то окажется, что современному явлению чуть более 100 лет. По меркам идеологических клише оно само может стать объектом насильника детолюба.
Рудименты разговора о детской сексуальности усматривают аж в событиях середины XIX века. В 50-е годы два французских врача Адольф Тюльмуш и Амбруаз Тардо предприняли попытку разобраться в том, что стоит за детским насилием в семьях. Семьях, отметим на будущее, в 90% случаев относящимся к новой буржуазии. Ни к каким обобщающим выводам они не пришли, но вопрос поставили.
Лишь спустя 20 лет тема вновь всплыла на страницах желтой прессы. Британский журналист У. Стид написал серию статей в «Pall Mall Gazette» озаглавленную «Роль девочки в современном Вавилоне». Собственно речь там шла о детской проституции, крайне распространенной в крупных английских городах.
Отношение, сформированное «Алисой в Стране Чудес» перевернулось на 180 градусов и стало подобием Оливера Твиста в юбке. Диккенсовской фантазией девочки не обладали, поэтому зарабатывали, как могли.
Первым использовавшим термин в новейшей истории был Рихард Крафт-Эбинг. Его основной труд «Psychopatia Sexualis» увидела свет в 1886 году, когда д-р Фрейд еще делал первые робкие шаги на поприще неврологии.
Практически неизвестный вне рамок академической психиатрии, этот немецкий врач был одним из 2-3 пионеров психоанализа. Он классифицировал педофилию в качестве сексуального отклонения, которое может быть с легкостью исцелено терапией. Для Крафта-Эбинга это был в значительной степени культурно-обсуловленный феномен, а не серьезное заболевание.
Только спустя 20 лет Хэвлок Элис, другой и куда менее значимый психоаналитик, сделал вывод о трагической роли педофилии в половом поведении. Причем сделал акцент на мужском недуге, о чем его немецкого коллеги речь не шла.
Хэвлок Элис
Первая статистика по теме “child abuse” относится к второй половине 20-х годов XX века. Собиралась она в Британии и США. Общий ее недостаток известен: практически полное отсутствие значимых для анализа данных. В современном смысле слова, разумеется.
К примеру, дети были в совершенно разном возрасте. Как моложе 14-ти лет (теперешний водораздел), так и сильно старше. Вплоть до 18-ти, когда уже впору говорить о совершенно другом эффекте.
Насильниками были и мужчины и женщины, а также (важное и совершенно упускаемое в дальнейшем звено) старшие дети по отношению к младшим.
Кого-то за это осудили, а кого-то простили сами дети. Хороший, кстати, вопрос – что делать если жертве насилия все происходящее нравится больше, чем насильнику? Такие случае были зафиксированы именно в этой последней неподцензурной статистике.
С одной стороны нужно наказывать несмотря ни на что, а с другой -- это вмешательство в семейное privacy.
Кстати, слово “pedophilia” не засветилось в приводимом исследовании.
Тема заглохла, ибо оказалась слишком сложна для государственного понимания.
Вильгельм Райх
Второй и более-менее независимый подход к снаряду случился уже в 50-е годы. Как вы понимаете, настала другая эпоха.
В окно Овертона педофилия залетела с легкой руки Вильгельма Райха. Его почему-то принято называть немцем и коммунистом, хотя он австриец и в лучшем случае социал-демократ, а то и либертарианец.
Прогрессивный деятель начал раскачивать лодку в Германии за «сексуальное раскрепощение молодежи». А потом аккуратно смотал удочки и уехал заниматься теорией в США. Чем дело закончилось на родине терроризма мы уже обсуждали в другом месте.
Ну а за океаном появились дети цветов, Керуак и косяк. Сделал доброе дело психоанализ все-таки.
Не хватало художественности.
И она появилась откуда не ждали.
Вся история педофилии выросла из мыслительной шутки Набокова.
В 1955 году в издательстве Olympia Press со стапелей сошла водородная бомба -- «Lolita» Набокова.
Отнюдь не случайно Владимир Владимирович взялся за свое самое известное произведение именно в США, хотя сама идея бродила у него в голове достаточно давно. Хрестоматийная цитата из "Дара":
Однажды, заметив исписанные листочки на столе у Федора Константиновича, он сказал, взяв какой-то новый, прочувствованный тон: "Эх, кабы у меня было времячко, я бы такой роман накатал... Из настоящей жизни. Вот представьте себе такую историю: старый пес, -- но еще в соку, с огнем, с жаждой счастья, -- знакомится с вдовицей, а у нее дочка, совсем еще девочка, -- знаете, когда еще ничего не оформилось, а уже ходит так, что с ума сойти.
Бледненькая, легонькая, под глазами синева, -- и конечно на старого хрыча не смотрит. Что делать? И вот, недолго думая, он, видите ли, на вдовице женится. Хорошо-с. Вот, зажили втроем. Тут можно без конца описывать -- соблазн, вечную пыточку, зуд, безумную надежду. И в общем -- просчет. Время бежит-летит, он стареет, она расцветает, -- и ни черта. Пройдет, бывало, рядом, обожжет презрительным взглядом. А? Чувствуете трагедию Достоевского?
Эта история, видите ли, произошла с одним моим большим приятелем, в некотором царстве, в некотором самоварстве, во времена царя Гороха. Каково?" -- и Борис Иванович, обрати в сторону темные глаза, надул губы и издал меланхолический лопающийся звук.
Сам Борис Иванович Щеголев (автор означенного замысла) имеет такой интеллектуальный облик:
В области литературы он высоко ставил "L'homme qui assassina" Клода Фаррера, а в области философии -- "Протоколы сионских мудрецов". Об этих двух книжках он мог толковать часами, и казалось, что ничего другого он в жизни не прочитал. Он был щедр на рассказы из судебной практики в провинции и на еврейские анекдоты. Вместо "выпили шампанского и отправились в путь", он выражался так: "раздавили флакон -- и айда".
Собственно, педофилия – порок мещанства. Желание недостижимого, аккуратно ограниченного общественной (а не индивидуальной) моралью. Любовь аристократична и не может встать у меловой границы и спокойно наблюдать свой объект с удаления.
Пафоса Набокова поначалу не поняли.
Для молодого и растущего как на дрожжях американского общества все это выглядело, как непреодолимое табу.
Проблемой стали не набирающие силу хиппи и не сложный русский писатель, а родные протестанты.
Именно религиозная община в конце 50-х сформулировала первый раз в истории тот императив, который мы сегодня слышим из каждого передающего устройства: детей трогать нельзя!
Было запущенно масштабное исследование, известное как Kinsey Reports, для оценки ландшафта сексуальных предпочтений американцев. Фундаментальная получилась вещь.
Альфред Кинси
Именно оттуда, к примеру, до сих пор вытаскивают сакральную цифру 10% -- количество гомосексуалистов в популяции.
Там много несуразностей и сам Альфред Кинси более чем спорная фигура, но лучшего ничего пока не придумали.
Из отчетов Kinsey Institute мы узнали, что до 12% детей в возрасте до 14 лет подвергались сексуальному насилию. В подавляющем большинстве случаев – девочки.
До 90-х годов статистики по мальчикам так и не появилось.
Долго ли, коротко ли, а на горизонте образовалась государственная проблема.
Многие задаются вопросом, много ли лет педофилии. Не слухам и академическим трактатам, а нашей с вами Теме.
Что же, ей 58 лет, как и Kinsey Reports. Можно фиксировать.
В 60-е протестанские секты подняли тревогу – наших детей обижают, сдавайте их к нам и их никто не тронет!
Все это говорилось не просто так, а в качестве антитезы движению по сексуальному раскрепощению детей. И оно шло параллельно полным ходом.
Например, Министерство Образования США видя, что возраст первого сексуального контакта в школах снижается (попросту все начинается уже в средней школе), а количество абортов неуклонно растет, решило ввести занятия с книжками-картинками про пестики и тычинки.
Хорошо это или плохо сложный вопрос, но люди решили не бороться со стихией, а помогать обойти острые углы.
Не тут-то было – вы не посоветовались с Богом прежде, чем разлагать наших детей!
Диалог между независимыми экспертами и чиновниками шел 30 лет.
В начале 80-х тема приобрела общегосударственное значение в США. Стали одно за другим печатать исследования. Влиятельный журнал «Time» вышел с разоблачением внутрисемейного насилия и призвал решать их путем вовлечения в процесс справедливого государства. Кто стоит за рычагами справедливости специально не отмечалось.
Снова на фоне стоят благообразные пасторы и машут рукой непослушным детишкам. Один за другим стали возникать проекты – пометь своего соседа-педофила красным цветом. На картах стали печатать спецобозначения для домов тех, кто только подозревался в позорной склонности.
Частное мнение обскурантов на несколько лет стало главным импортом родины демократии.
Секты борцов с борьбой стали появлять с Европе и на Дальнем Востоке. В Израиле уже 15 лет работает специальный патруль, караулящий зазевавшихся у детских песочниц мужиков.
Для чего сие было нужно всяким «апостолам 7-го дня», «преподобным Джонсонам» и т.п. публике стало понятно в начале 90-х.
Помните, о мальчиках никто до этого времени не говорил. Теперь они проявились в полный рост.
Одна за другой стали выходить статьи с разоблачением педофилов в рясах. О ужас, оказывается католики развращают наших детей почище, чем общественные школы.
Всем одеть белые колпаки и зажечь кресты!
На фоне раздающихся криков в 1998 году в почтенном и уважаемом издании “Psychological Bulletin”, официальном органе Американской Организации Психологов появилась тематическая статья. В свойственной доказательной манере и с цифрами в руках ученые утверждали, что «sexual abuse» в детстве не оказывает того невероятно разрушительного эффекта на психику ребенка, как об этом говорят на каждом углу. Кроме того, сам термин педофилия следует поменять на более подходящий и политкорректный «межвозрастной интимный контакт».
Никто не обратил внимание на глас вопиющего в пустыне.
Теперь уже предъявлялись совсем другие цифры: так или иначе насилию подвергалось до 30% детей! Жуть. Откуда это все? Исследования. Детей порой принуждали рассказывать невероятные истории и вспоминать мельчайшие подробности. Спрашивается, насколько сам этот процесс был уместен.
Хорошо, а что с насильниками?
Тут, к сожалению, не так все просто.
Тут, к сожалению, не так все просто.
Оказывается, есть актуальные и латентные (non-offending) педофилы. Все, кто так или иначе общается с детьми и не испытывает от этого неудовольствия попадают в эту категорию. К латентным относят до 20% взрослого населения, к активным – 1%. Как это так? А вот, тот самый 1% и развращает 30% детей. Прямо так и говорят.
Любой учитель средней школы – латентный педофил.
Сам образ насильника представляет собой такой коллаж из разноцветных вырезок газет, начиная с XIX века и до августа 2016 года. Единого и непротиворечивого понимания социологии явления нет. Практически любой возраст и любой достаток.
Есть еще одна небольшая проблема: никто на самом деле не знает, что есть «педофилия» с медицинской точки зрения.
Клинической картины нет.
Вроде бы сейчас научились разгадывать насильников по МРТ (как нацистов, серийных маньяков и коммунистов), но публикации сенсационных результатов не появляются нигде, кроме проповедей какой-нибудь пресвитерианской церкви в Айдахо. Интересно, там знают, что такое МРТ?
«Guardian» тут писала: в Германии начали проводить программы для выявления и раннего излечения латентных педофилов. Какое лечение им могут предложить? Думается, только гормональное. Хороший вариант еще – химическая катрация. Сразу 20% населения. Чтобы не заглядывались на детей.
Педофилия наконец-то вошла в пакет международного алармиста с начала 2000-х и во многом сформировала сам класс таких людей.
Вся истерика принимает характер иррационального торнадо, включаемого (и выключаемого) по кнопке.
При этом Тема a priori не имеющая для европейцев того значения, которое ей придали за океаном. Обижать детей нехорошо. Даже ОЧЕНЬ плохо, тем более в обнимку с Фрейдом. Но и орать на каждом углу об этом тоже нехорошо.
Вот поджог двери с прибиванием причинного места к мостовой -- самое то. Садизм - buff хорошо идет. Все причитания вокруг обиженных детей вызывают смущение.
Вот поджог двери с прибиванием причинного места к мостовой -- самое то. Садизм - buff хорошо идет. Все причитания вокруг обиженных детей вызывают смущение.
Собственно, поэтому нужно периодически менять детского омбудсмена -- под лежащий камень вода не течет.
"Вы хотели экшн, его есть у меня"
"Вы хотели экшн, его есть у меня"
September 29 2016, 18:00:31 UTC 2 years ago
А кстати, SWATing набирает обороты.
>A 17-year-old in British Columbia, Canada—that’s him above—plead guilty to 23 cases of extortion, public mischief and criminal harassment.
>Finley estimates that he spent 1,000 hours on the case, an incredible amount of effort to catch one teenager.
Это только один Петухов, а что будет если за дело возьмутся силы по-серьезнее страшно и представить.