Американским выборам, о которых я так много писал на протяжении полугода было посвящено около 400 социологических исследований. Выполнены они были по всем канонам научного знания. Об этом говорили имена знаменитых исследователей на первых страницах и не менее видные наименования учебных заведений. Сплошная «Лига плюща». Все они не только предсказывали победу г-же Клинтон, но структурировано аргументировали с каким именно перевесом она победит.
Неужели все так плохо с академической наукой?
Да и в каком состоянии она сейчас находится, коли по такому пустячному поводу столько пуль было выпущено мимо цели?
Словосочетание «британские ученые» давно стало нарицательным в русскоязычном сегменте интернета. Фактически, это мем.
Казалось бы много лет, сначала по незнанию, а потом и в качестве своеобразного сарказма часть сообщений начинается с фразы: «Британские ученные установили/обнаружили/разработали». Дальше ожидаешь услышать какую-нибудь чепуху, претендующую в лучшем случае на «шнобелевскую» премию.
Несмотря на то, что научные открытия поджидают на каждом углу, большая часть процесса находится на периферии сознания.
Кажется, что это достаточно большое королевство, чтобы по нему прогуляться.
Препарируем территорию ее же аппаратом: статистикой.
В мире ежегодно появляется 1,8 миллионов научных статей, выходящих в 27 000 журналов. Сюда относятся только избранные издания.
При этом количество научной, научно-популярной и просто публицистической периодики, время от времени публикующих статьи, представляющие собой научный интерес за последние 20 лет выросло.
С 70 000 наименований в 1993 году до 108 590 в 2012-м. Ни библиотеки, ни публичные ресурсы-агрегаторы научных публикаций не в состоянии отслуживать все разнообразие тематик выходящих статей. В среднем, на поверхности остается примерно 27 000 изданий, составляющих 26% от их общего числа.
Границ вселенной не видит никто просто исходя из ее масштаба.
Кто же смотрит доступные 27 000?
Есть такая популярная шутка: любую публикацию читает ее автор, рецензент и научный руководитель. Как известно в каждой шутке есть только доля шутки.
Большую часть публикуемых статей не читает никто за исключением их авторов. И то, это еще нужно посмотреть.
В исследовании 2007 года утверждается, что по крайней мере 50% работ не читается никем, кроме людей, чьи фамилии стоят на первой странице. В несчастные чтецы могут затесаться рецензенты или редактора научных изданий. Как показывают опросы, большая часть макулатуры оценивается на основании научного провенанса, т. е. проще говоря «правильного» института, откуда пришел пассажир, имени его руководителя и резюме статьи в 3-4 предложениях в самом начале работы.
Вообще-то информация эта не нова. Цифра 50% взята из статьи, опубликованной аж в 1990 году. Ее, как видно, тоже никто не прочитал вовремя.
Исследование подписано Институтом научной информации в Филадельфии (ISI). Т.е., по идее, был такой прото-Arxiv.org, который смотрел на общемировую научную картину и оценивал вклад каждого учреждения в набор идей.
На самом деле ISI объединяет (собирает статистику) только топовые журналы в количестве 4500 штук.
Получается, что 90% цитат генерит 10% наиболее престижных изданий и, соответственно, ученых в них публикуемых.
Пропорция посильнее правила Парето.
Для работ, опубликованных с 1981 по 1985 год в журналах по всему миру 55% не цитировалось ни разу за последующие пять лет. Следующий такой подсчет в 2007 – 2011 годах подтвердил и укрепил эту мысль.
Несмотря на такие пугающие заявления, вопрос, может быть и не представляется таким уж страшным?
Как вообще определить, читал кто-нибудь бумажки или не читал. Для онлайн баз научных публикаций есть статистика заходов, а для оффлайн?
Обычно считают индекс цитирования. Он – основное связующее звено между публикацией и корпусом научных знания.
Даже цитируемые статьи нечасто попадают в фокус внимания, например, популярных СМИ.
С точки зрения гуманитарного знания речь идет о невидимом айзберге.
Так с в 30-40-е годы XX века около 20% статей престижных журналов возбуждали общественные дискуссии и просто попадали на стол к умеющим читать гражданам. Сейчас это в лучшем случае 0,3%.
По статистике, собираемой для статей по естественным наукам (включая медицину и инженерные дисциплины) опубликованных между 1969 и 1981 гг. выявили, что только 42% цитируются 1 и более раз. Для этих же дисциплин статьи опубликованные с 1981 по 1985 гг. цитируются всего лишь раз и… часто в другой статье тех же авторов или того же коллектива.
Получается, что ¾ «знания» совершенно бесполезно?
Могут ли быть полезны нецитируемые материалы? В принципе, могут. Теоретически, они наталкивают на какую-то косвенную идею или мысль создателя другой статьи. В этом случае цитата формально не нужна.
Цифры очень сильно варьируются от страны к стране. К примеру, в Индии аккуратность цитирования совершенно другая.
Например, ведущее экологическое издание страны выписывало 4 адресата из потенциальных 1.3 миллиардов. Ни политики, ни общественные деятели просто не были в курсе, что такое издание существует. Хотя в нем появлялись статьи индийских ученых со ссылками на Nature, Science и т.п..
В России, кстати, относятся к этому тоже спустя рукава.
Многие люди, долгое время наблюдающие за миром научных публикаций попросту не могут себе представить, что наука станет в итоге такой сегментированной.
На самом деле, в Штатах это еще и вопрос оценки участия человека в научной деятельности. Для получения степени нужно публиковаться и народ забрасывает издания публикациями. Время, на которое выдан грант, весьма ограничено и в него нужно уместить весь свой энтузиазм. Точно так же устроено и получение грантов – нужно много-много печатать.
Научные работники тратят от 3 до 6 месяцев (часто больше) на подготовку 25-страничного материала. Если речь идет о монстрах уровня национальных исследовательских центров, то спустя пару кварталов они могут рассчитывать на прием к публикации.
Если ваша работа не попала в массмедиа, то в самом лучшем случае ее прочитает 10 человек (!)
Зная это некоторые научные центры даже ограничили количество требуемых публикаций до 5, что одновременно накладывает обязательства по тому, где человек собирается все это публиковать.
Плохая новость здесь еще и в том, что много публикаций в Nature, Science, Cell и подобных creme de la crème изданиях также не цитируются.
В большинстве случаев страдают гуманитарные дисциплины. Исследования в них практически не воспроизводятся.
Следствием это проблемы является снежный ком равнодушия: большая часть «звездных» ученых вообще не смотрит на журналы второго порядка применительно к своей работе.
Ситуация еще больше усугубляется, потому как приведенные пропорции касаются не только начинающих ученых, но и самих грантов.
Из всего сказанного следует пара очевидных выводов.
Во-первых, несмотря на все разговоры о крайней демократизации науки в последние годы, открытие нескольких популярных площадок и ресурсов для knowledge sharing, реальная иерархия значительно усилилась.
Во-вторых, единственный способ, каким могут обрабатываться и структурироваться знания в ближайшей перспективе – автоматический анализ. Научное сообщество превращается в типичную нейронную сеть, с узлами хранящими знания, обрабатывающими его и исследующими новые факты.
Об этих узлах (ученых) поговорим отдельно.
