По ходу дела Никсону удалось достичь своей цели, хотя для Китая стимулом присоединения к сообществу наций послужили скорее не перспективы диалога с Соединёнными Штатами, но страх нападения со стороны мнимого союзника – Советского Союза. Администрация Никсона, поначалу не осознававшая такого аспекта китайско-советских отношений, обратила на это внимание благодаря усилиям самого Советского Союза. Не в первый и не в последний раз неуклюжая советская политика ускорила то, чего Кремль больше всего опасался.
Весной 1969 года произошла серия столкновений между китайскими и советскими вооружёнными силами на отдалённом участке китайско-советской границы вдоль реки Уссури в Сибири. Исходя из опыта истекших двух десятилетий, Вашингтон поначалу не сомневался в том, что эти стычки были спровоцированы фанатичным китайским руководством. Но именно тяжеловесная советская дипломатия заставила в этом усомниться. Ибо советские дипломаты стали предоставлять детальные свидетельства советской версии событий в Вашингтон и заодно спрашивать, как Америка отнесётся к тому, если произойдёт эскалация этих столкновений.
Беспрецедентная советская готовность консультироваться с Вашингтоном относительно вопроса, по поводу которого Америка не проявила особенной озабоченности, заставила нас задать себе вопрос, не являются ли подобные брифинги зондированием почвы перед советским нападением на Китай. Подозрения только усилились, когда проработка американской разведкой, на которую её подтолкнули советские брифинги, показала, что стычки неизменно имели место неподалёку от крупных советских баз военного снабжения и вдали от центров китайских коммуникаций: такого рода схема свидетельствовала лишь тому, что агрессором на деле были как раз советские вооружённые силы. Новым подтверждением такого вывода послужил факт беспрецедентного сосредоточения советских сил вдоль всей советско-китайской границы протяжённостью в 4 000 миль, численность которых за короткий срок составила свыше сорока дивизий.
Если анализ администрации Никсона был верен, то назревал крупный международный кризис, даже если большинству об этом было ничего неизвестно. Советское военное вторжение в Китай означало бы самую серьёзную угрозу глобальному соотношению сил со времён Кубинского ракетного кризиса. Распространение «доктрины Брежнева» на Китай предполагало бы, что Москва попытается сделать пекинское правительство столь же смиренным и покорным, каким в предшествующие году стало не по своей воле правительство Чехословакии. Наиболее многочисленная из наций мира была бы подобным образом подчинена одной из ядерных сверхдержав – зловещая комбинация! Она привела бы к восстановлению китайско-советского блока, монолитный характер которого внушал такой страх в 50-е годы. Способен ли был Советский Союз воплотить на практике подобный проект, до сих пор остаётся неясным. Однако, очевидным, особенно для администрации, основывающей свою внешнюю политику на геополитических концепциях, что на такой риск идти нельзя. Если говорить о соотношениях сил всерьёз, ибо к тому времени даже перспектива геополитического переворота должна была получить отпор; ибо к тому времени, как перемены действительно произойдут, противодействовать им окажется слишком поздно. Как минимум стоимость противостояния возрастёт в невероятной степени…
Но коль скоро имелась реальная опасность советского нападения на Китай летом 1969 года, могло не хватить времени для постепенного развёртывания столь сложных манёвров. Поэтому Никсон пошёл, вероятно, на самый смелый шаг за всё время своего пребывания на посту президента и предупредил Советский Союз, что Соединённые Штаты не останутся в стороне, если тот соберётся напасть на Китай….
Озабоченный наращиванием советской военной мощи вдоль китайской границы, Никсон санкционировал твёрдое, обоюдоострое заявление от 5 сентября 1969 года, гласившее, что Соединённые Штаты «глубоко озабочены» возможностью китайско-советской войны» с.655, Г.Киссинджер. Дипломатия. М.,1997 (N.Y.1994)
В изложении Киссинджера история выглядит похоже на приписываемую РФ попытку сменить руководство Грузии и вернуть бывшую союзную республику в свою сферу влияния. Более традиционно, инициативу в эскалации, относят на счёт китайцев. Так в своей нашумевшей биографии Мао известные лондонские историки пишут:
«Мао остановил свой выбор на небольшом и контролируемом вооружённом пограничном инциденте с СССР…
Русские подтянули тяжёлую артиллерию и танки, и в ночь с 14 на 15 марта последовало гораздо более масштабное столкновение, в ходе которого русские запустили ракеты на 20 километров вглубь территории Китая. Около 60 русских и не менее 800 китайцев были убиты…Русские были настроены очень решительно. Решительный отпор озадачил Мао. Он стал волноваться, что русские предпримут вторжение. В ближайшем круге Мао обсуждал такую возможность. Он срочно приказал армии прекратить огонь и не открывать ответный огонь, даже если русские будут продолжать артиллерийский обстрел…
Мао имел основания для тревоги. Несколько месяцев спустя, 13 августа 1969 года, русские предприняли атаку на несколько тысяч миль западнее, на границе между Казахстаном и Синьцзяном, где они имели подавляющее преимущество. Десятки русских танков и БТРов глубоко проникли внутрь территории Китая, окружив и разгромив китайские войска.
У Мао не было эффективной защиты против советских танков, если бы они решили двигаться в сторону Пекина...
Мао также беспокоился о возможном ядерном ударе по его атомным объектам. Москва на самом деле разрабатывала такую операцию и даже решила предупредить о ней Вашингтон». с.577. Ю. Чжан, Джон Холлидей. Неизвестный Мао. М., 2007(London, 2005)
Кстати, англичане с юмором посеяли некоторые сомнения в версии Киссинджера:
«Однажды в феврале 1973 года Мао невольно намекнул на своё истинное отношение к «советской угрозе». Когда Киссинджер пообещал, что США придут на помощь Китаю, «если Советский Союз вторгнется в Китай», Мао, который ранее сам проигрывал этот сценарий, немедленно, смеясь, ответил ему: «Как это может произойт? Как это вообще может быть?.. Вы думаете, что им будет хорошо здесь, если они увязнут в Китае?» Видя, что Киссинджер растерялся, Мао тут же свернул свои аргументы и вернулся к тактике «испуганного младенца». с.621
Между тем, вариант вторжения по словам автора другой биографии Мао, ныне профессора в США, внука двоюродного брата И.Эренбурга (Г.Эренбурга, написавшего первый биографический очерк о Мао) Александра Панцова в СССР действительно рассматривался:
«Ситуация резко обострилась после ввода советских войск в Чехословакию в конце августа 1968 года и принятия советским руководством так называемой «брежневской доктрины», гласившей, что СССР имеет право вмшиваться во внутренние дела любой соцстраны, если в этой стране социализм находится в опасности. Министр обороны КНР Линь Бяо первым почувствовал опасность. В октябре 1968 года армия КНР была приведена в боевую готовность. Соответственно усилилась нервозность в войсках, особенно пограничных. Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай вначале скептически отнеслись к беспокойству Линь Бяо, но возражать против мер предосторожности не стали.
Так что выстрелы на Даманском были неслучайны. Кто начал стрелять первым, до сих пор неизвестно. Скорее всего, всё произошло спонтанно: просто у кого-то сдали нервы…
Советское правительство, судя по некоторым данным, было просто в растерянности. Министр обороны Гречко настаивал на ядерной атаке против промышленных центров КНР. Другие считали возможным взорвать китайские атомные объекты. Но Брежнев не решился сделать ни то, ни другое. Была только дана команда нанести массированный удар по китайской территории из пусковых установок «град» на глубину до 20 километров…Выступая вскоре после инцидентов на 1-м пленуме ЦК девятого созыва, Мао немалую часть своей речи уделил вопросу подготовки к войне с СССР. Похоже, что он действительно считал реальным вооружённый удар по территории КНР со стороны Советского Союза...
Если бы он только знал, что ещё в январе 1967 года Ван Мин в беседе с работниками отдела соцстран ЦК КПСС советовал советским руководителям осуществить вооружённое вмешательство в дела КНР! «Нынешняя ситуация в Китае ещё более опасна для социалистического лагеря и мирового комдвижения, чем события в Венгрии ы 1956 году, - говорил Ван. -…Нельзя упустить момент…[Надо] оказать им [«здоровым силам китайской компартии»] не только политическую, но и материальную помощь вооружением и возможным направлением людских сил из Средней Азии и МНР соответствующего национального состава». Он был готов в этой связи пойти на секретные переговоры с руководителями Синьцзяна и Внутренней Монголии, которых считал своими тайными сторонниками". с.693, А. Панцов. Мао Цзэдун. М., 2007<
March 3 2009, 07:02:13 UTC 10 years ago
March 3 2009, 07:08:30 UTC 10 years ago
March 4 2009, 00:15:20 UTC 10 years ago