66. Все ли спокойно в народе?

История русской общественной мысли делится на две очень неравные части.
В первой части работали люди первого сорта. Их читали все, но их не слушал
никто. Второю частью безраздельно заведовали литераторы второго сорта. Их
читали мало, но им повиновались все. Достоевский и Толстой, Пушкин и Блок,
Тургенев и Лесков были, конечно, людьми первого сорта. Но политически они
были -- или считались -- реакционерами. Еще в большей степени это же
относится к представителям русской науки. "Периодическая система элементов"
Д. Менделеева кое-что говорила и уму, и сердцу каждого русского
интеллигента. Но политические убеждения Менделеева не интересовали никого:
они были "реакционерами". Русское интеллигентское общество было целиком
захвачено "Бесами", но никакие предупреждения автора этих "Бесов" не
помогали ничему. Это стадо так и покончило свою бездарную и безмозглую
жизнь: бросилось в омут революции. Но "Бесы" пока что остались живы.
[...]
Почти сто лет тому назад Александр Герцен писал: "Социализм разовьется
во всех своих фазах до крайних последствий, до нелепости. Тогда снова
вырвется из титанической груди революционного меньшинства крик страдания и
снова начнется смертная борьба, в которой социализм займет место нынешнего
консерватизма и будет побежден грядущей революцией" (Собр. соч. Женева. Т.
5, с. 121).
Около полувека назад писал Ф. Достоевский: "Дай всем этим современным
высшим учителям полную возможность разрушить старое общество и построить
новое, то выйдет такой мрак, такой хаос, нечто до того грубое, слепое,
бесчеловечное, что все здание рухнет под проклятиями человечества прежде,
чем будет завершено... Раз отвергнув Христа, ум человеческий может дойти до
удивительных результатов". (Дневник писателя. "Гражданин", 1873, No 50).
Почти одновременно с Достоевским лаконически, но с изумительной
точностью Лев Толстой нарисовал историческую схему будущей революции: "К
власти придут болтуны-адвокаты и пропившиеся помещики, а после них -- Мараты
и Робеспьеры" ("Яснополянские записки", с. 81).
На самом пороге революции -- в 1912 году предупреждал В. Розанов: "В
революции нет и не будет никакой радости. Никогда это царственное чувство не
попадет в объятия этого лакея... В революции никогда не будет сегодня ибо
всякое завтра ее обманет и перейдет в послезавтра" ("Опавшие листья").
Почти за сто лет до революции начала пророчествовать и наша поэзия. И
кончила пророчествовать на самом пороге 1917 года. Почти сто лет тому назад
М. Лермонтов писал:

Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет...

И на самом пороге этого падения А. Блок предупреждал

Люди, вы ль не узнаете Божьей десницы:
Сгибнет четверть вас от глада, мора и меча...

Все это уже свершилось: "России черный год" настал. К власти пришли
болтуны-адвокаты (Керенский) и пропившиеся помещики (кн. Львов, председатель
первого революционного правительства), а за ними Мараты и Робеспьеры --
Ленин и Сталин. Социализм "развивался до крайних последствий". Около
четверти населения страны действительно погибло -- от тифов, гражданской
войны, голода, коллективизации, от меча террора. И нет никакого "сегодня" --
каждая завтрашняя пятилетка обманывает и переходит в послезавтрашнюю. Но
началась и "смертная борьба". Революционное, правда, не меньшинство, а
большинство, "титаническая грудь" которого надрывается от отвращения и рвоты
при истинно бесчеловечных свершениях тоталитарного социализма, ведет эту
"смертную борьбу" уже с 1917 года и уже заплатило в этой борьбе десятками
миллионов жизней. Но и это большинство пока что бредет ощупью. Оно еще не в
состоянии "отрешиться от старого мира" и забыть те заповеди научного
социализма, которые оно всосало с млеком всех философских систем Европы.
Человек есть то, что он есть.

"Если бог был отец ваш, то вы любили бы меня. Но ваш отец дьявол, и вы
хотите исполнить похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала...
Когда он говорит ложь -- он говорит свое, ибо он лжец и отец лжи" (Иоанн 8,
42-44).
Великие жрецы философии, подчинившей Европу, были лжецами, и отец их
был отцом лжи. Вся сумма современных "гуманитарных наук", в течение тысяч
лет звавших нас к невыразимо прекрасному будущему материалистического
утопизма, была основана на лжи. Сейчас, когда обещания выполнены и утопии
реализованы, когда вся Европа захлебывается в голоде, грязи и крови, когда
та вавилонская башня безбожного социализма, которую предсказывал
Достоевский, почти достроилась и уже начинает рушится, нам, всем нам,
окаянно трудно примириться с тем фактом, что в основу философии и в
фундамент башни была заложена ложь. Карл Маркс был по-своему прав, когда он
сказал: "Философия -- это душа пролетариата". В душе пролетариата, да и не
только его одного, философия заменила религию и гегели заменили Бога. Мы все
прямо или косвенно, сознательно или бессознательно, воспитаны на гегелях.
Нам всем трудно примириться с тем фактом, что перед всеми нами стоит выбор:
или философия или религия, с тем фактом, что вся сумма гуманитарных наук
есть заведомо организованная ложь и что самая научная книга, когда бы то ни
было написанная о человеческом духе и о человеческом общежитии, есть просто
Священное Писание. И что реакционна не Библия -- реакционна революция. Что
"опиум для народа" поставлял не Христос -- этот опиум поставляла вся
философия, начиная от Платона и кончая пока что Гегелем и Марксом.

Иван Солоневич. Диктатура импотентов. социализм, его пророчества и их реализация