galkovsky в 930. ПОВЕСТЬ О ТОМ, КАК ПОССОРИЛСЯ ПЕРЕРЕПЕНКО С ДОВГОЧХУНОМРассказ Гоголя «Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» был заметным элементом образовательной программы СССР. Кроме всего прочего, по рассказу был снят неплохой фильм.
Как же подавалась эта история советским школьникам? Оказывается, Гоголь «впервые в русской литературе так ярко и беспощадно высмеял ограниченность и пошлость, низость и тупость помещиков-обывателей».
И далее:
«Описание усадеб, внешнего вида ДВУХ ИВАНОВ, их внутреннего мира дано в сатирическом плане. Герои предстают перед нами в самом отвратительном виде. Автор восхищается бекешей Ивана Ивановича (бекешей, а не человеком) и его домом, а затем делает вывод: «Прекрасный человек Иван Иванович!» Мы понимаем, как это мало, чтобы быть хорошим человеком».
И т.д. и т.п.
Между тем, рассказ Гоголя (несомненно, человека гениального) во всю свою ширь раскрывается только сейчас. До последнего времени русские понимали его не правильно, в упор не видя, что это злая, но очень точная карикатура на украинцев, которых Гоголь, будучи русским писателем, ненавидел до рвоты.
Это очень странная слепота, потому что Гоголь не только не маскировал антиукраинский характер этого произведения, но всячески его подчёркивал.
Иван Иванович у него не просто Иван Иванович, а Иван Иванович Перерепенко, а Иван Никифорович не просто Иван Никифорович, а Иван Никифорович Довгочхун. И живут они не где-нибудь, а в самом центре украинства – в Полтавской губернии, в городе Миргород.
Все персонажи рассказа украинцы с идиотскими фамилиями и идиотским же типом поведения.
В фильме педалируется социальная принадлежность украинских «помещиков», поэтому они одеты скорее по петербургской моде, причём более позднего времени.
Хотя украинские типажи есть.
Рассказ начинается как раз с описания бекеши Перерепенко. Но что такое бекеша? Это ни что иное как польское и украинское название полушубка, идущее в свою очередь от заимстванного поляками (а из их рук и русскими) ватного кафтана мадьяров.
То есть начало повествования Гоголя звучит так:
«Славная вышиванка у Ивана Ивановича! отличнейшая! А какая оторочка воротника! Фу ты, пропасть, какой воротник! Свекольный, с изморозью! Я ставлю бог знает что, если у кого-либо найдётся такой! Взгляните, ради бога, на него, - особенно если он станет с кем-нибудь говорить, - взгляните сбоку: что это за объядение! Описать нельзя: бархат! серебро! огонь! Господи боже мой! Николай Чудотворец, угодник божий! отчего же у меня нет такой вышиванки! Он сшил ее тогда еще, когда Агафия Федосеевна не ездила в Киев. Вы знаете Агафию Федосеевну? та самая, что откусила ухо у заседателя».
(Откусила, вероятно, на майдане.)
Во-вторых, следует заметить, что Перерепенко и Довгочхун никакие не дворяне. То есть они дворяне, но липовые, что Гоголь постоянно подчёркивает.
У них нет никакого образования, они чужды духовных интересов. Иван Иванович регулярно читает одну и ту же книгу с оторванным названием – как слуга Чичикова Петрушка. Зато он с удовольствием кормит свиней и индюков, а также вырезает из дерева миски и ложки. Доказательством своего дворянского происхождения, на которое он письменно ссылается, Перерепенко считает запись о крещении в книге, которая храниться в церкви, а пределом учёности для него является семинария. Наконец выясняется, что отцом Перерепенко был священник, который и оставил ему «земельные владения» - участок в пределах местечка Миргород, где одно здание красного цвета (все остальные – украинские мазанки), а главным украшением является огромная лужа в центре, где полощутся свиньи. Правда крыша единственного городского здания стоит некрашеная, т.к. олифу, необходимую для покраски, украинцы своровали и съели с луком.
Такого же коленкора «дворянин» Довгочхун – сосед Перерепенки, отличающийся от него большей грубостью и так сказать первобытностью – вплоть до того, что ходит по своему участку в «натуральном виде».
Собственно эти Перерепенко и Довгочхун есть Адам и Ева украинства, от которых пошли миллионы современных свидомых. Настоящие дворяне были на Украине или поляками или русскими. Если человек говорил на крестьянском наречии, он не был культурным, и дорога у него была одна – или подняться наверх и стать человеком (поляком или русским), или пропить социальный аванс и вернуться в первобытное состояние.
Интересно также описание конфликта между украинскими «друзьями», приведшего к смертельной ссоре.
Перерепенко увидел, что у Довгочхуна есть старое сломанное ружьё, и стал его выклянчивать. Ему самому ружьё было не нужно, выклянчивание он построил на тезисе, что оно не нужно соседу. Когда Довгочхун отдавать ружьё отказался, Перерепенко предложил не купить его, а обменять на свинью – что, согласитесь, более чем характерно.
Дипломатические переговоры двух хамов привели к самозапутыванию на пустом месте, дальше началось украинское идиотничание (соседи стали друг друга изводить мелкими придирками и дразнилками), затем идиотничание перешло в украинское же вредительство, когда Перерепенко подпилил ночью проклятому москалю гусиный хлев, и закончилось украинской трусостью и подлостью, когда испугавшийся последствий «диверсионного акта» пакостник по словам Гоголя «решил забежать зайцем» и написал на своего друга, с которым был не разлей вода 20 лет, донос или по-польски «позов» (по-русски звучащий как медицинский «позыв» на удовлетворение физиологических надобностей).
Характерно, что сосед пришёл к этой же гениальной мысли и в этот же день написал донос сам. В доносах по отношению к друг другу украинцы испрашивают у властей полоумную расправу: Перерепенко просит заковать Довгочхуна в кандалы и посадить в тюрьму, а Довгочхун умоляет сделать по отношению к Перерепенко то же самое, а ещё «барбарами шмаровать» (по-польски «бить плетьми») и отправить в Сибирь на каторгу.
Далее дело получает украинский ход. Во-первых, свинья, которую Перерепенко предлагал в обмен на ружьё, залезает в присутственное место и съедает «позов» Довгочхуна. После этого городничий вымогает у Перерепенко взятку и, удовлетворённый патриархальным решением вопроса, пытается соседей примирить. Но не тут-то было. Вдохновлённый Агафьей Федосеевной (реинкарнацией которой является, по-моему, госпожа Нуланд) Довгочхун решает придать делу политическую окраску и, пользуясь услугами нанятого политтехнолога, пишет «позов» уже на присутственное место, где обвиняет чиновников в сговоре со специально подосланной свиньёй Перерепенки и на основании этой угрозы требует дать делу ход и посадить соседа.
Далее благородная дуэль украинских дворян продолжается 12 лет, они с двух сторон «заносят» в суд карбованцы и спор хозяйствующих субъектов продолжается вечно. Гоголь в конце рассказа описывает слякотную погоду и вздыхает «Скучно на этом свете, господа». Это конечно метафизическое обобщение, но на фоне точной географической привязки.
Итак, каков вкратце украинский характер по Гоголю?
Украинец это человек грубый, живущий исключительно материальными интересами. По материальным проявлениям человека оценивают и дальше этого не идут. Огромное значение имеет одежда («бекеша»). Природная грубость, нечистоплотность и хамство прикрываются усвоенной у поляков галантерейностью, до такой степени нелепой на фоне безнадёжной тупости и жестокости, что украинская «эуропейскость» производит диаметрально противоположенный эффект («а меня за шо?»). Перерепенко смертельно обиделся на «гусака», тогда как на фоне диалога, состоящего из хамских обменов любезностями и хамских же претензий, пресловутый «гусак» был едва ли не комплиментом, и вообще его собеседник вел беседу ГОЛЫЙ.
Иллюстратор повести не решился отобразить авторский замысел буквально.
Для украинца характерна патологическая чёрствость и жестокость, переходящая в прямую клинику. Полная неспособность понять душевные движения и интересы других людей переходит в прямое издевательство и садизм. Потому что сам разговор с жертвой для украинца интересен и забавен. Её тыканье дрючком вызывает у него оргазм.
Именно в этом рассказе Гоголь приводит идеальный диалог украинского садиста:
"Когда же окончится служба, Перерепенко никак не утерпит, чтоб не обойти всех нищих. Он бы, может быть, и не хотел заняться таким скучным делом, если бы не побуждала его к тому природная доброта.
- Здорово, небого! (т.е. нищая)- обыкновенно говорил он, отыскавши самую искалеченную бабу, в изодранном, сшитом из заплат платье. - Откуда ты, бедная?
- Я, паночку, из хутора пришла: третий день, как не пила, не ела, выгнали меня собственные дети.
- Бедная головушка, чего ж ты пришла сюда?
- А так, паночку, милостыни просить, не даст ли кто-нибудь хоть на хлеб.
- Гм! что ж, тебе разве хочется хлеба? -- обыкновенно спрашивал Иван Иванович.
- Как не хотеть! голодна, как собака.
- Гм! -- отвечал обыкновенно Иван Иванович. -- Так тебе, может, и мяса хочется?
- Да все, что милость ваша даст, всем буду довольна.
- Гм! разве мясо лучше хлеба?
- Где уж голодному разбирать. Все, что пожалуете, все хорошо.
При этом старуха обыкновенно протягивала руку.
- Ну, ступай же с богом, -- говорил Иван Иванович. -- Чего ж ты стоишь? ведь я тебя не бью! - и, обратившись с такими расспросами к другому, к третьему, наконец возвращается домой или заходит выпить рюмку водки к соседу Ивану Никифоровичу, или к судье, или к городничему.
Иван Иванович очень любит, если ему кто-нибудь сделает подарок или гостинец. Это ему очень нравится".
Тонкая душевная организация садиста приводит к постоянным конфликтам и смертельным обидам, в которых зачинщик внешне неожиданно начинает себя вести скорее как мазохист. В стычках украинец труслив, действует исподтишка и вообще побудительным мотивом его социальной активности является не гнев или желание восстановить попранную справедливость, а трусость. Он склонен к фрустрации, приводящей к истерической и заведомо неуспешной «инициативе» - прежде всего доносительству. Само доносительство, как правило, приводит к самосаду, потому что мазохистская натура украинца любой донос превращает в самооговор.
Гоголь дотошно выписывает «позывы» Перерепенко и Довговчхуна, оба доноса являются юридическими документами, достаточными для возбуждения уголовного дела против самих доносчиков. Там всё написано в стиле:
«Мерзавец, подлец, вор, сын шлюхи нагло назвал меня «гусаком», требую клеветника и сквернослова заковать в кандалы, так как убийца хочет сжечь меня заживо!»
Можно себе представить разницу между расчисткой коммунальной территории в Москве или Киеве 30-х. В Москве доносчик торжественно въезжал в освободившуюся комнату, а в Киеве оказывался на соседних нарах с соседом:
«Как сознательный советский человек, имеющий похвальную грамоту от товарища Троцкого, сообщаю, что гражданин Довгочхун является матёрым японским шпионом».
В Киеве 2015 мы опять слышим те же рулады:
«Ваше превосходительсво шановний пан мериканьский посол, будучи офицером советского полка, сбившего в 1983 году вашего лётчика-разведчика, спешу доложить о том, что готов показать точки наиболее эффективного нанесения термоядерных ударов по районом компактного проживания колорадов и их личинок».
Украинец быстро входит в социальный клинч и никогда не может из него выйти даже при активной помощи извне. Это однокнопочный танкист с "вперёд-назад". Если "назад-вперёд" больше нельзя, "налево-направо" никогда не будет. «Пропал».
Крайне важной и даже определяющей чертой украинца является социальная фиктивность. Украинец обязательно кем-то назначается (и ясно кем - русским или поляком) на должность, для него внутренне чуждую и приводящую его жизнь в представление и косплей. И Перерепенко и Довгочхун это и.о. помещиков. Они никогда не служили, вписаны в дворянское звание волею верховной власти, введут образ жизни городских обывателей, причём, если под городом понимать такое же фиктивный населённый пункт «Миргород», по сути являющийся селом.
Не трудно заметить, что все эти черты сохранились за последующие 200 лет в девственной чистоте и даже усилились. На мой взгляд, это произошло не только потому, что Гоголю удалось так верно зафиксировать национальный характер украинцев, а потому что он это сделал в период его зарождения, а затем боковая и межеумочная культура украинства пошла усилиями мировых стратегов в серию. Так что сам Гоголь невольно оказался одним из архитекторов украинского характера – ибо его творчество стало краеугольным камнем «самобытной» украинской культуры. Хотя, если разобраться, Гоголю интересны этнографические типы южнорусского народа, но, то во что они могут трансформироваться при фиксации и усилении природных черт, его ужасает.
Вам никогда не приходило в голову, что городничий в «Ревизоре» это украинец с польским патриархальным гонором, а единственные русские в этом малороссийском великолепии полуиностранец для местных Хлестаков, а также его слуга, плюс адресат его послания Тряпичкин?
В свою очередь, «Ревизор» Гоголя это не карикатурное изображение России или российской глубинки, это изображение независимой Украины, превращённой в абсолютную фикцию. Хлестаков приехал (видимо в тот же Миргород) из Петербурга. Он мог ранее в виде Хлестаковского приехать из Варшавы, теперь он в виде Хлестмана или Хлёстоу приезжает из Берлина или Вашингтона, а с его рук жрут печеньки бесконечные Сквозник-Дмухановские, Земляники, Растаковские и прочие Бобчинкие и Добчинские. А рядом «беркут» Держиморда. При деле. «Страж».
Я думаю, что за последние два года русское самосознание в самой народной толще сделало огромный шаг вперёд. Во-первых, русские, наконец, увидели украинцев, которых они в упор добродушно не замечали сто лет в обед, а во-вторых, внезапно поняли, что по сравнению с очень похожим народом обладают удивительно хорошими качествами: жалостливостью, состраданием, терпимостью, стремлением придти на помощь, незлопамятностью, отвращением к полоумной расправе и садизму.
Это именно происходит в народной толще, когда родные тёти-дяди, племянники-племянницы орут по телефону из Киева и Харькова на своих московских, ростовских или новосибирских родственников:
- Ну вы там, ватники, сволочи! Чтоб вы сдохли! Почему денежных переводов нет? А место в больнице приготовили? У меня вава – приеду лечить. Ну что ты молчишь? Отвечать! Я же тебя не бью!
А им:
- Ох, держитесь там. Пришлём скоро посылку и деньги передадим – с оказией. А лечиться приезжайте, поживёте у нас.
И сами смахивают слезу:
- Бедные Коля, Лена, Саша (а им в трубку: не Саша я тебе, ватник помойный, а Ойлейксьяньдр!!!). Это ничего, это болезнь такая. Им по телевизору говорят, а они верят.
Нет, не по телевизору. А русские считают, что по телевизору. И это хорошо. Ибо никаких конфликтов с Перерепенками и Довгочхунами не будет. Это так же нелепо как конфликт со свиньёй или лужей. А милые люди сами себя обслужат. Уже начали. Наваландаются в грязи, дети и внуки проклянут Сквознякистан по седьмое колено.
У украинцев нет детей. Это межеумочное и уголовное состояние души, а уголовникам детей не положено. Неслучайно в русский язык вошло украинское слово «байстрюк». Ни у Перерепенко, ни у Довгочхуна нет детей и даже хуже чем нет. Вдовый Перерепенко наплодил дюжину байстрюков, которых считает дворней, а личную жизнь Довговчхуна Гоголь описывает так:
«Иван Никифорович никогда не был женат. Хотя проговаривали, что он женился, но это совершенная ложь. Я очень хорошо знаю Ивана Никифоровича и могу сказать, что он даже не имел намерения жениться. Откуда выходят все эти сплетни? Так, как пронесли было, что Иван Никифорович родился с хвостом назади. Но эта выдумка так нелепа и вместе гнусна и неприлична, что я даже не почитаю нужным опровергать пред просвещенными читателями, которым, без всякого сомнения, известно, что у одних только ведьм, и то у весьма немногих, есть назади хвост, которые, впрочем, принадлежат более к женскому полу, нежели к мужескому».
В общем, с точки зрения Гоголя, это не люди.
Несомненно, в описываемую эпоху таких уникумов было немного, речь шла о быте межеумочных посёлков на обочине русской городской цивилизации. Поэтому Гоголь описывает всё достаточно отстранённо, его сарказм, если можно так выразиться, благодушен и меланхоличен. Это же объясняет добродушную беспечность центральных властей к нравам полтавской или волынской глубинки. Если человек уже вышел из деревенской культуры, но ещё не приобрёл культуру городскую, очевидно он находится в стадии социальной линьки, продолжительность которой одно-два поколения. Всё зарастёт и образуется само собой.
Только «само собой» не получилось, потому что Украину и саму Россию в 20 веке взяли в оборот. В России фазу перехода от деревенской к городской культуре худо-бедно проскочили. А на Украине застряли в тамбуре, как Довгочхун в дверях присутственного места. И теперь в этом тамбуре (в палатках, сараях, землянках, окопах) живут. И будут жить ещё долго. Каста. Только не повелителей ариев, как это им кажется в распалённом поляками воображении, а крестьян, вместо интеграции в городскую жизнь решивших строить посреди городов деревенские гетто – с грядками, курятниками и гусиными хлевами.
Невиданного в мире нового уклада украинцы построить не построят, а перекалечатся сильно. В общем уже начали.
Правильной дорогой идёте, товарищи. «Об эуропейський шлях». Там город, надо туда обязательно попасть.
