О дураке, продавшем душу за так

Наш коллега, журналист и историк Александр Васильев, который в 80 - 90-е годы работал в «Комсомолке», ныне осел в Лондоне. В 2004-м он написал о судьбе агента британской разведки Макарова, выдавшего ей советские секреты, но не дождавшегося «должной благодарности» от своих хозяев. Интервью с ним было опубликовано в журнале «Гайд-парк». Оно показалось нам интересным, поскольку раскрывает всю сущность патологического предателя. Тем более сейчас, на фоне дела Скрипаля, британская пресса вспомнила о старом агенте. С разрешения автора публикуем это интервью с некоторыми сокращениями.

15 декабря 2004 года бывший старший лейтенант бывшего КГБ бывшего СССР 49-летний Виктор Макаров объявил бессрочную голодовку перед зданием правительства в Лондоне в знак протеста против того, как обращаются с ним британские власти. В середине 1980-х Макаров, работая в КГБ, занимался перехватом, расшифровкой и переводом информации, которая шла из европейских государств в их посольства в Москве и обратно. Накрыли его в 1987-м, посадили на 10 лет за шпионаж, а в 1992-м Борис Ельцин под давлением Запада зачислил всех, кто отбывал срок за сотрудничество с иностранными разведками, в политзаключенные и выпустил. Макарова англичане вывезли к себе, дали 12 тысяч фунтов единовременного пособия, помогли снять квартирку и оставили в покое.

Макаров, конечно, мечтал о свободе, но не о такой. Ему явно не по себе: публично голодающий перебежчик из КГБ - виданное ли дело? Люди оглядываются, но как-то вяло - демонстрантами на пятачке напротив Даунинг-стрит никого не удивишь.

«ОБИДНО, ПОНИМАЕШЬ...»

Я сажусь на спальный мешок, в котором Виктор Макаров намерен проводить ночи, достаю блокнот.

- Чего вы, собственно, хотите от британских властей?

- Я хочу, чтобы мне дали то, что они обычно дают другим перебежчикам.

- Сколько? Какие нынче расценки?

- 20 тысяч фунтов пенсии. Ну и от единовременного пособия не отказался бы. Жениться мне надо, дети пойдут, в школу надо будет их устраивать. Только в платную - уровень образования сильно упал.

- У вас нет семьи? А в России была?

- Нет, не было.

- Вы когда начинали на англичан работать в Москве, у вас был с ними какой-нибудь официальный договор? Как это вообще делается?

- Вы понимаете, в разведке принято доверять друг другу. Были устные обязательства со стороны англичан, которые они не выполнили.

2004 год, центр Лондона. Бывший офицер КГБ, завербованный Британией, Виктор Макаров жалуется прохожим, что его новые, скажем так, работодатели не хотят больше содержать шпиона. Фото: ВАСИЛЬЕВ

- Так вас сюда все-таки вывезли?

- Вывезли. В 1999-м гражданство дали. Мне трудно было не дать. За мои заслуги-то. Но потом они стали нарушать договоренности, и я увидел, что им нельзя доверять. Боялся сначала, что назад в Россию вышлют. И мне они не доверяли.

- И теперь вам обидно?

- Обидно, конечно, что со мной так обошлись.

- Тот человек, с которым вы в Москве работали, здесь больше не появлялся? Не пытался вам помочь? Еще там женщина по имени Ольга была… Переводчица с английского. Верно?

- Нет, тот человек не появлялся. И Ольга не появлялась.

- А в чем состояла роль Ольги?

- Я сначала с нашими в Москве сам не встречался. Только через Ольгу.

- Под «нашими» вы имеете в виду…

- Да, англичан. Наших.

- Она была вашей связной?

- Она знала кое-кого из наших в посольстве в Москве. Мы с ней создали мне новый образ: не старший лейтенант, а майор, пьющий, экс-математик. Она мне устроила встречу с одним из наших на выставке.

- А на кого Ольга больше работала - на вас или на «ваших»?

- Не знаю. Наши мне не доверяли, считали провокатором. Она им посоветовала сделать мне укол, вывезти сюда и допросить здесь.

«Я СДАЛ ДРУГА, А ОН - МЕНЯ»

- Как вам пришла в голову мысль начать работать на западную разведку?

- Толчком послужило введение военного положения в Польше в 1981 году. Ну и Афганистан. У меня был друг-валютчик. Мы договорились, что он свяжется с разведкой ФРГ и мы будем через него продавать им информацию. Деньги пополам.

- Это когда было?

- В 82-м. Я написал другу бумагу, в которой изложил содержание одной из немецких шифровок. Он должен был заучить эту бумагу наизусть, уничтожить ее, пойти к немцам, пересказать им ее содержание и договориться с ними. Из этого ничего не вышло, но бумажку он не уничтожил. А в стране андроповщина была, друга моего арестовали за валютные операции, дали ему пять лет. При обыске бумагу мою у него не нашли. Но когда его срок подходил к концу, он меня все-таки сдал, и бумажку ту нашли. В 1987-м меня арестовали.

- А почему он вас выдал?

- Не знаю. Он сидел с уголовниками, ему намного тяжелее было, чем потом мне. Я его не осуждаю. Мы ведь с ним служили вместе. Я тогда подал заявление о том, что хочу учиться в Высшей школе КГБ, и наш особист попросил меня давать информацию на других. Ну так я дружка моего сдал особистам за валютные дела, правда, ему ничего не было.

- Вы чувствовали перед арестом, что за вами следят? «Ваших» успели предупредить?

- Я был под колпаком около месяца, но тогда не знал об этом. Я тогда написал несколько анонимных писем, чтобы начальству кровь попортить, и думал, что эти тревожные сигналы были связаны именно с этим.

МОГ БЫ И АБВЕРУ ПОЛЬЗУ ПРИНЕСТИ

- А родные ваши как отнеслись к вашему аресту?

- Мои близкие меня не любили. Когда началось следствие, они сотрудничали с КГБ против меня. А ведь у меня это от отца…

- Что именно?

- Ну то, что я стал перебежчиком.

- В каком смысле?

- Я думаю, что во время войны мой отец сотрудничал с немцами. Он был партизаном в Белоруссии.

13 лет назад шпион в знак протеста в первый раз объявил голодовку (делал он это потом еще несколько раз). Все, чем питался, - чай, заваренный тут же, на улице, в переносном чайнике. Но и это не разжалобило жадноватую даже к перебежчикам британскую власть.

- Откуда вы знаете?

- Есть признаки. По разговорам с ним я это почувствовал.

- Ну и как вы к этому относитесь?

- Нормально отношусь. Я бы тоже, наверно, с ними сотрудничал. В массовых убийствах я бы, скорее всего, участия не принимал, но с абвером поработал бы с удовольствием. Я мог бы принести им большую пользу.

- Вы это серьезно?

- Вполне. Отщепенец я… Я русских не люблю, хоть и сам русский. Я всегда хотел возвыситься над русскими. В КГБ было много людей, которые хотели возвыситься. Но разочаровались, когда увидели, что привилегий-то никаких нет. Там люди были гораздо интеллигентнее.

- По-вашему выходит, что чем интеллигентнее человек, тем больше он предрасположен к предательству?

- Настоящий интеллигент всегда чужой. А потом это не предательство. Предать можно своих, а КГБ мне не свои.

- А англичане свои?

- Свои. Я порвал с Россией.

- Ну вот вы сидите здесь, денег нет, голодать собираетесь. Не разочаровались в Англии-то?

- Нет, конечно. Я считаю себя англичанином. У меня проблемы с правительством и спецслужбами, которые не выполнили своих обязательств передо мной, а не с народом.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Забыт и заброшен

С тех пор судьба так и не улыбнулась предателю. Макаров еще раз попытался устроить голодовку перед зданием правительства, но никто на нее внимания не обратил. В апреле прошлого года к нему «в крохотную квартирку в одном из городков на севере страны» наведались с телеканала Би-би-си. Жалкий постаревший перебежчик плакался им, что так и не смог выбить себе у британских властей нормальную пенсию, живет на скромное пособие и едва сводит концы с концами. А когда разразился скандал с отравлением Скрипаля, Макаров в интервью «Таймс» признался, что очень боится стать следующей жертвой. Да кому он нужен...