Оригинал взят у
krylov в Об освобождениях и освободителяхТут все почему-то кинулись обсуждать «независимость Шотландии». Типа – вот-вот сейчас старая недобрая Бриташка уж точно потеряет единство и совсем скоро разложится на плесень и липовый мёд.
[Spoiler (click to open)]
Мне это несколько напоминает разговоры, популярные в эпоху президентства Медведева. Дескать – ну теперь Путин уж точно потеряет власть и совсем скоро разложится на плесень и липовый мёд.
Начнём разбор, пожалуй, со второй темы, поскольку она проще – и при этом имеет некое специфическое отношение к первому.
Ожидания, что занятие «царского кресла» автоматически приведёт Медведева к власти, а Путина – к её потере, были связаны с представлением о существовании «царского кресла». То есть особого мистического места или должности «первого», «царя», который, дескать, в России всем управляет и всё решает. При этом, как многие думали, царское место фиксировано – то есть имеется формально определённое место «первого», занятие которого автоматически гарантирует абсолютную власть.
Интересно, откуда это представление взялось. У него два источника. Первый – это англо-французский пропагандистский миф о «деспотическом царизме», успешно вкрученный Мастерами сначала в головы европейцев, а потом и самих русских, разумеется, «из неслуживших» (то есть лично незнакомых с реальными практиками управления империей). Второй – это советский опыт, когда всемогущество «первого лица» всячески подчёркивалось и декларировалось на уровне официальной пропаганды [1].
Обсуждать сколько-нибудь всерьёз «деспотический царизм» («московитский царь является неограниченным властителем над стадами своих подданных, почитающих за великую честь умереть за своего страшного владыку») вообще не имеет смысла: с тем же успехом можно побеседовать о вечном двигателе, ящерках с Нибиру, «новостях» «российского телевидения» и прочий чепухе. Что касается коммунистических тиранов, тут обращает на себя внимание забавный момент, а именно полное пренебрежение «креслом», то есть формальными должностями - при том, что и сами эти должности были, по сути, фиктивными, по сути секретными, скрывающими под собой непонятную со стороны реальность. Ленин был «председателем Совета Народных Комиссаров», что сейчас расшифровывают как «глава советского правительства», но вообще-то «совнарком» правительством в прямом смысле этого слова не являлся [2]. Его преемником был Рыков (уже ничего особо не решавший), впоследствии Молотов (гы-гы) и Сталин (упразднивший должность). В свою очередь, Сталин, будучи образцово-показательным советским диктатором, занимал смешное, в сущности, место «за конторкой» - а именно, должность «генерального секретаря ЦК ВКП(б)», которая и стала «царской». Брежневское восседание между креслами Генсенка и Председателя Президиума Верховного Совета СССР люди моего поколения помнят – его чело венчала двойная корона. Горбачёв опять поменял название царского кресла – он стал «президентом», и это тоже никого не удивило. Короче говоря, советская система основывалась на принципе «не место красит человека, а человек место».
Многое стало бы яснее, если бы вместо представления о «царе» ввести представление о Генеральном Резиденте, то есть Первом Шпионе, имеющем Прямой Провод во Внешний Мир (откуда СССРФ и управляется). В таком случае было бы понятно, что никакого «царского места» не существует в принципе. Везде существует, а вот в СССРФ – нет. Надо будет – этой «страной» будут управлять из сортира на станции метро «Речной вокзал». И если завтра Путин займёт место уборщика при этом сортире, а на президентское кресло посадит Навального, править будет всё равно Путин. Разумеется, до того момента, пока у него останется Прямой Провод.
Впрочем, много говорить о Путине – дурной тон. Поговорим о людях более интересных.
Например, вот об этом человеке:
Это ни кто иной, как Луис Фрэнсис Альберт Виктор Николас «Дикки» лорд Маунтбеттен Бирманский, последний правнук королевы Виктории, ровесник века (он родился в 1900 году), великолепный морской офицер (во время Второй Мировой Войны освобождавший бирму, а впоследствии дослужившийся до адмирала), блестящий дипломат [4], - и, помимо всего прочего, тот самый, кого пытался косплеить воспетый Ильфом и Петровым бухгалтер Берлага. То есть – вице-король Индии, последний по счёту. И первым по счёту генерал-губернатор Индии независимой.
Вы можете подумать, что человек с таким происхожденим тяжело переживал это событие. И ошибётесь. Лорд не просто не препятствовал обретению Индией свободы – он был активнейшим участником этого процесса. Его роль в деколонизации Индии была сравнима с ролью Ганди и Неру. Это был активный и последовательный сторонник освобождения «жемчужины британской короны», истинный друг свободы.
Ещё до занятия своего высокого поста лорд не скрывал симпатий к идее индийской независимости.. Он лично встречался с Джавахарлалом Неру, причём первым заявил, что рассматривает его как премьер-министра независимой страны. Он отважно отстаивал интересы молодой индийской нации перед Черчиллем, старым прожжённым консерватором, который не мог смириться с потерей имперского величия. Но нашёл поддержку в лейбористском правительстве Эттли, При котором, собственно, и согласился занять пост вице-короля. Занимая эту должность, он публично заявлял, что видит свою нелёгкую задачу именно в том, чтобы передать власть народу Индии. Слова его не расходились с делами: мероприятия Индийского Национального Конгресса, Мусульманской лиги и других национальных сил проходили под его эгидой, равно как и деликатный процесс выдвижения лидеров и кристаллизация политической системы страны.
Правда, этот яркий, необычный политик допустил несколько ошибок, в результате которых – так уж получилось – Британская Индия раскололась на два, а впоследствии на три государства. Связано это было с упрямством мусульманских лидеров, упорных фанатиков, воспылавших ненавистью к индусам и не желавших жить в одном государстве с ними. Лорд приложил огромные усилия, чтобы помирить обе общины, но увы – всё было тщетно. С тяжёлым сердцем Дикки пошёл на компромисс – так называемый «план Маунбеттена», презентованный в июне 1947 года, согласно в Индии образуются два государства (собственно Индия и Пакистан), а спорные территориальные вопросы между ними решаются рядом раздельных голосований общин и референдумов. Это решение было, несомненно, мудрым и его поддержали и индусы, и мусульмане; даже странно, что впоследствии оно привело к кровопролитным войнам. Лорд очень переживал по этому поводу. Впоследствии он ещё несколько раз пытался помочь несчастной стране – например, посредничал в деле разрешения конфликта в штате Джамму и Кашмир. Увы, Пакистан, столь обязанный лорду, отнёсся к его мирным инициативам с настороженностью, а если откровеннее – с враждебностью.
С другой стороны, именно усилия лорда Маунтбеттена привели к тому, что Индия и Пакистан не порвали все связи с метрополией, но цивилизованно вошли в Британское Содружество Наций – культурно-просветительскую организацию, хранящей общую историческую память и духовные связи между частями бывшей империи. Его влиянию приписывают, помимо всего прочего, и ту репутацию, которую англичане до сих пор сохраняют в Индии, и искреннюю англофилию значительнейшей части индийской элиты.
Лорд вообще любил страны Содружества. В частности, на ответственном посту начальника Средиземноморского Флота Великобритании он уделял им немало внимания, а в 1956, уже будучи Первым лордом Адмиралтейства, сыграл немалую роль в разрешении Суэцкого кризиса.
Увы, жизнь этого замечательного человека оборвалась в результате чудовищного преступления. 27 августа 1979 года, накануне крайне ответственного визита принца Уэльского в Индию (престарелый лорд, которому было уже 79 лет, должен был его сопровождать), был взорван на своём судне радиоуправляемым фугасом. Вместе с ним погибли его родственники, в том числе малолетний внук.
Ответственность за убийство взяла на себя Ирландская Республиканская Армия.
Разумеется, смерть лорда потрясла не только Британию, но и весь мир. Его похороны вызвали волну горестного сочувствия в Индии, в Пакистане, в других странах Содружества, где его вспоминали самыми тёплыми словами.
Особенно же всех поразила не только жестокость, но и явная бессмысленность этого акта насилия. Лорд ничем, буквально ничем не провинился перед Ирландией и её народом. Более того – он был сторонником предоставления шести графствам, составляющим Северную Ирландию, особых прав, автономии, а в перспективе – и воссоединения с Ирландией. Последовательный деколонизатор, он не останавливался и перед такой перспективой. Не исключено и то, что у лорда был свой план деколонизации Ирландии… увы, бесноватые террористы погубили эти планы.
Однако же, если всё-таки подумать. Что могло заставить жестоких, но неглупых людей хладнокровно прикончить человека, который прославился как друг угнетённых, даровавший многим народам свободу? Может быть, свобода бывает разная? Особенно если это свобода от страны, столетиями оттачивавшая методы косвенного управления, непрямых действий и многого другого, о чём мы с вами осведомлены весьма поверхностно? Может быть, сейчас эти технологии достигли такого уровня, что грубые формальные связи типа прямой подчинённости в некоторых случаях начинают уже мешать?
Вот, к примеру, Россия тоже ведь независима. Но есть нюансы, которые сильно меняют смысл этого слова. И, может быть, не мы одни такие бедолаги, как думаете?
Ну а теперь вы спросите меня – хорошо, но при чём тут Шотландия?
Да ни при чём. Но если когда-нибудь прекрасный и гордый шотландский народ разорвёт некоторые формальные связи с Британией, то не стоит придавать этому слишком много значения. Или, наоборот, стоит. Но уж чего точно не стоит делать – так это поспешно утверждать, что Британия что-то потеряла.
Быть может, она что-то приобрела.
Марш Преображенского полка - любимая мелодия лорда Маунтбеттена
[1] Когда-нибудь я соберусь написать о так называемом «культе личности» - от Сталина до Брежнева. Если коротко, во всех случаях «культ» носил издевательский характер и подчёркивал неспособность первого лица принимать самостоятельные решения. Сталин, показывавший на собственный портрет и говорящий «настаящий Сталын – вот он», имел в виду именно это.
[2] Хотя бы потому, что «Совнарком» отрицал разделения властей. Известный «Свердлов» по этому поводу утверждал буквально следующее: «Разделение власти законодательной и исполнительной не соответствует деятельности Советской республики. Совет Народных Комиссаров — это непосредственный орган власти как таковой: и законодательный, и исполнительный, и административный.» Если же учесть ещё и партийную ипостась этого «органа власти», то становится ясно – советские учреждения очень далеко отстояли от обычных человеческих, в том числе и управленческого аппарата Российской Империи. Это была система ширм, на которых было что-то намалёвано.
[3] Я здесь не касаюсь вопроса о физическом существовании и единстве личности «Путина». Это тема любопытная, но она уже второго уровня, а мы пока находимся на первом, и подниматься выше не планируем.
[4] Кстати стоит упомянуть его тесные связи с Россией и искреннюю любовь к этой стране и её правящей династии. Он был родственником покойного русского Государя, в отрочестве был знаком с его детьми, и тяжело, по-английски, переживал их гибель. При этом он был известен своими левыми, почти социалистическими убеждениями, а также весьма плодотворным сотрудичеством с Советской Россией, в том числе во время войны. В этом сказался тот здоровый реализм, коим вообще славится британская элита.
[Spoiler (click to open)]
Мне это несколько напоминает разговоры, популярные в эпоху президентства Медведева. Дескать – ну теперь Путин уж точно потеряет власть и совсем скоро разложится на плесень и липовый мёд.
Начнём разбор, пожалуй, со второй темы, поскольку она проще – и при этом имеет некое специфическое отношение к первому.
Ожидания, что занятие «царского кресла» автоматически приведёт Медведева к власти, а Путина – к её потере, были связаны с представлением о существовании «царского кресла». То есть особого мистического места или должности «первого», «царя», который, дескать, в России всем управляет и всё решает. При этом, как многие думали, царское место фиксировано – то есть имеется формально определённое место «первого», занятие которого автоматически гарантирует абсолютную власть.
Интересно, откуда это представление взялось. У него два источника. Первый – это англо-французский пропагандистский миф о «деспотическом царизме», успешно вкрученный Мастерами сначала в головы европейцев, а потом и самих русских, разумеется, «из неслуживших» (то есть лично незнакомых с реальными практиками управления империей). Второй – это советский опыт, когда всемогущество «первого лица» всячески подчёркивалось и декларировалось на уровне официальной пропаганды [1].
Обсуждать сколько-нибудь всерьёз «деспотический царизм» («московитский царь является неограниченным властителем над стадами своих подданных, почитающих за великую честь умереть за своего страшного владыку») вообще не имеет смысла: с тем же успехом можно побеседовать о вечном двигателе, ящерках с Нибиру, «новостях» «российского телевидения» и прочий чепухе. Что касается коммунистических тиранов, тут обращает на себя внимание забавный момент, а именно полное пренебрежение «креслом», то есть формальными должностями - при том, что и сами эти должности были, по сути, фиктивными, по сути секретными, скрывающими под собой непонятную со стороны реальность. Ленин был «председателем Совета Народных Комиссаров», что сейчас расшифровывают как «глава советского правительства», но вообще-то «совнарком» правительством в прямом смысле этого слова не являлся [2]. Его преемником был Рыков (уже ничего особо не решавший), впоследствии Молотов (гы-гы) и Сталин (упразднивший должность). В свою очередь, Сталин, будучи образцово-показательным советским диктатором, занимал смешное, в сущности, место «за конторкой» - а именно, должность «генерального секретаря ЦК ВКП(б)», которая и стала «царской». Брежневское восседание между креслами Генсенка и Председателя Президиума Верховного Совета СССР люди моего поколения помнят – его чело венчала двойная корона. Горбачёв опять поменял название царского кресла – он стал «президентом», и это тоже никого не удивило. Короче говоря, советская система основывалась на принципе «не место красит человека, а человек место».
Многое стало бы яснее, если бы вместо представления о «царе» ввести представление о Генеральном Резиденте, то есть Первом Шпионе, имеющем Прямой Провод во Внешний Мир (откуда СССРФ и управляется). В таком случае было бы понятно, что никакого «царского места» не существует в принципе. Везде существует, а вот в СССРФ – нет. Надо будет – этой «страной» будут управлять из сортира на станции метро «Речной вокзал». И если завтра Путин займёт место уборщика при этом сортире, а на президентское кресло посадит Навального, править будет всё равно Путин. Разумеется, до того момента, пока у него останется Прямой Провод.
Впрочем, много говорить о Путине – дурной тон. Поговорим о людях более интересных.
Например, вот об этом человеке:
Это ни кто иной, как Луис Фрэнсис Альберт Виктор Николас «Дикки» лорд Маунтбеттен Бирманский, последний правнук королевы Виктории, ровесник века (он родился в 1900 году), великолепный морской офицер (во время Второй Мировой Войны освобождавший бирму, а впоследствии дослужившийся до адмирала), блестящий дипломат [4], - и, помимо всего прочего, тот самый, кого пытался косплеить воспетый Ильфом и Петровым бухгалтер Берлага. То есть – вице-король Индии, последний по счёту. И первым по счёту генерал-губернатор Индии независимой.
Вы можете подумать, что человек с таким происхожденим тяжело переживал это событие. И ошибётесь. Лорд не просто не препятствовал обретению Индией свободы – он был активнейшим участником этого процесса. Его роль в деколонизации Индии была сравнима с ролью Ганди и Неру. Это был активный и последовательный сторонник освобождения «жемчужины британской короны», истинный друг свободы.
Ещё до занятия своего высокого поста лорд не скрывал симпатий к идее индийской независимости.. Он лично встречался с Джавахарлалом Неру, причём первым заявил, что рассматривает его как премьер-министра независимой страны. Он отважно отстаивал интересы молодой индийской нации перед Черчиллем, старым прожжённым консерватором, который не мог смириться с потерей имперского величия. Но нашёл поддержку в лейбористском правительстве Эттли, При котором, собственно, и согласился занять пост вице-короля. Занимая эту должность, он публично заявлял, что видит свою нелёгкую задачу именно в том, чтобы передать власть народу Индии. Слова его не расходились с делами: мероприятия Индийского Национального Конгресса, Мусульманской лиги и других национальных сил проходили под его эгидой, равно как и деликатный процесс выдвижения лидеров и кристаллизация политической системы страны.
Правда, этот яркий, необычный политик допустил несколько ошибок, в результате которых – так уж получилось – Британская Индия раскололась на два, а впоследствии на три государства. Связано это было с упрямством мусульманских лидеров, упорных фанатиков, воспылавших ненавистью к индусам и не желавших жить в одном государстве с ними. Лорд приложил огромные усилия, чтобы помирить обе общины, но увы – всё было тщетно. С тяжёлым сердцем Дикки пошёл на компромисс – так называемый «план Маунбеттена», презентованный в июне 1947 года, согласно в Индии образуются два государства (собственно Индия и Пакистан), а спорные территориальные вопросы между ними решаются рядом раздельных голосований общин и референдумов. Это решение было, несомненно, мудрым и его поддержали и индусы, и мусульмане; даже странно, что впоследствии оно привело к кровопролитным войнам. Лорд очень переживал по этому поводу. Впоследствии он ещё несколько раз пытался помочь несчастной стране – например, посредничал в деле разрешения конфликта в штате Джамму и Кашмир. Увы, Пакистан, столь обязанный лорду, отнёсся к его мирным инициативам с настороженностью, а если откровеннее – с враждебностью.
С другой стороны, именно усилия лорда Маунтбеттена привели к тому, что Индия и Пакистан не порвали все связи с метрополией, но цивилизованно вошли в Британское Содружество Наций – культурно-просветительскую организацию, хранящей общую историческую память и духовные связи между частями бывшей империи. Его влиянию приписывают, помимо всего прочего, и ту репутацию, которую англичане до сих пор сохраняют в Индии, и искреннюю англофилию значительнейшей части индийской элиты.
Лорд вообще любил страны Содружества. В частности, на ответственном посту начальника Средиземноморского Флота Великобритании он уделял им немало внимания, а в 1956, уже будучи Первым лордом Адмиралтейства, сыграл немалую роль в разрешении Суэцкого кризиса.
Увы, жизнь этого замечательного человека оборвалась в результате чудовищного преступления. 27 августа 1979 года, накануне крайне ответственного визита принца Уэльского в Индию (престарелый лорд, которому было уже 79 лет, должен был его сопровождать), был взорван на своём судне радиоуправляемым фугасом. Вместе с ним погибли его родственники, в том числе малолетний внук.
Ответственность за убийство взяла на себя Ирландская Республиканская Армия.
Разумеется, смерть лорда потрясла не только Британию, но и весь мир. Его похороны вызвали волну горестного сочувствия в Индии, в Пакистане, в других странах Содружества, где его вспоминали самыми тёплыми словами.
Особенно же всех поразила не только жестокость, но и явная бессмысленность этого акта насилия. Лорд ничем, буквально ничем не провинился перед Ирландией и её народом. Более того – он был сторонником предоставления шести графствам, составляющим Северную Ирландию, особых прав, автономии, а в перспективе – и воссоединения с Ирландией. Последовательный деколонизатор, он не останавливался и перед такой перспективой. Не исключено и то, что у лорда был свой план деколонизации Ирландии… увы, бесноватые террористы погубили эти планы.
Однако же, если всё-таки подумать. Что могло заставить жестоких, но неглупых людей хладнокровно прикончить человека, который прославился как друг угнетённых, даровавший многим народам свободу? Может быть, свобода бывает разная? Особенно если это свобода от страны, столетиями оттачивавшая методы косвенного управления, непрямых действий и многого другого, о чём мы с вами осведомлены весьма поверхностно? Может быть, сейчас эти технологии достигли такого уровня, что грубые формальные связи типа прямой подчинённости в некоторых случаях начинают уже мешать?
Вот, к примеру, Россия тоже ведь независима. Но есть нюансы, которые сильно меняют смысл этого слова. И, может быть, не мы одни такие бедолаги, как думаете?
Ну а теперь вы спросите меня – хорошо, но при чём тут Шотландия?
Да ни при чём. Но если когда-нибудь прекрасный и гордый шотландский народ разорвёт некоторые формальные связи с Британией, то не стоит придавать этому слишком много значения. Или, наоборот, стоит. Но уж чего точно не стоит делать – так это поспешно утверждать, что Британия что-то потеряла.
Быть может, она что-то приобрела.
Марш Преображенского полка - любимая мелодия лорда Маунтбеттена
[1] Когда-нибудь я соберусь написать о так называемом «культе личности» - от Сталина до Брежнева. Если коротко, во всех случаях «культ» носил издевательский характер и подчёркивал неспособность первого лица принимать самостоятельные решения. Сталин, показывавший на собственный портрет и говорящий «настаящий Сталын – вот он», имел в виду именно это.
[2] Хотя бы потому, что «Совнарком» отрицал разделения властей. Известный «Свердлов» по этому поводу утверждал буквально следующее: «Разделение власти законодательной и исполнительной не соответствует деятельности Советской республики. Совет Народных Комиссаров — это непосредственный орган власти как таковой: и законодательный, и исполнительный, и административный.» Если же учесть ещё и партийную ипостась этого «органа власти», то становится ясно – советские учреждения очень далеко отстояли от обычных человеческих, в том числе и управленческого аппарата Российской Империи. Это была система ширм, на которых было что-то намалёвано.
[3] Я здесь не касаюсь вопроса о физическом существовании и единстве личности «Путина». Это тема любопытная, но она уже второго уровня, а мы пока находимся на первом, и подниматься выше не планируем.
[4] Кстати стоит упомянуть его тесные связи с Россией и искреннюю любовь к этой стране и её правящей династии. Он был родственником покойного русского Государя, в отрочестве был знаком с его детьми, и тяжело, по-английски, переживал их гибель. При этом он был известен своими левыми, почти социалистическими убеждениями, а также весьма плодотворным сотрудичеством с Советской Россией, в том числе во время войны. В этом сказался тот здоровый реализм, коим вообще славится британская элита.
