Маяковский о себе в последний год жизни

"Мы спустились в полуподвал. Скудно освещенный длинный и узкий зал был пуст. Большие мягкие люстры низко озаряли сервированные столики. Мы уселись. Подошел официант с записной книжечкой в кожаном переплете. Шенгели заказывал, не заглядывая в меню, как завсегдатай…
…И вдруг появилось новое лицо. Маяковский. Он вошел в пальто, в кепи, с тростью. Не глядя на нас, на единственный занятый столик, он двинулся в конец зала. Мы слышали, как он шумно снимал пальто, усаживался. К нему устремился бородатый важный мэтр. В затихшем зале раздалось: "Бутылку моего вина, пачку моих папирос".
Не в другой, а именно в этот позорный для него вечер Шенгели оказался под одной ресторанной крышей со своим заклятым врагом. И когда? За два месяца до самоубийства Маяковского. Как не поверить в эллинский Рок?
Мне Маяковский не был виден так, как Тарловский, Лада и я сидели к нему спиной, а обернуться хотелось, но было неудобно. Мы продолжали болтать, пить, есть, смеяться, но нервно чувствовали присутствие этого молчащего человека в этот необычный вечер. А что чувствовал Маяковский? Знали ли он в лицо того, кто написал "Маяковский во весь рост", того, кто "молотобойцев обучает анапестам", того, чью фамилию он зарифмовал с издевательским "не в шинке ли"? Знал ли он в своем смятенном состоянии, что скоро по собственной воле уйдет туда, откуда никто еще не возвращался?
Маяковский покинул ресторан довольно скоро. Нина Леонтьевна сказала: "Вы знаете, он был сегодня какой-то особенный. Мне кажется, у него горе".

Очень сложен вопрос доверия к личным воспоминаниям.
На мой субъективный взгляд, воспоминания Липкина о провальном вечере плохого, по его словам, поэта Георгия Шенгели написаны в достойном внимания стиле. Поэтому я о них упомянул. Липкин пишет: когда ждать слушателей уже не было смысла, Шенгели в отчаянье предложил нескольким пришедшим на вечер, и ему в том числе, поужинать в этом ресторане за его счет. Я склонен думать, что неискренними мемуаристами могут скорее оказаться испорченные духом естественной конкуренции мэтры. Если мыслить критически, то вполне правомерен вопрос: а не было ли повода приврать проклинающему большевиков Анненкову – хотя бы из чувства лично понимаемого "сострадания" к мятущемуся в душевном разладе поэту? Кто сегодня проверит достоверность слов художника о Маяковском?

Понятен переносный смысл "юридического подхода". Интуиция - великое дело и бывает полезна. Я бы простил обсуждаемому нами мемуаристу любую фактическую погрешность за несколько коротеньких, выразительно-точных зарисовок с натуры. Например, такую в описании упомянутого вечера 30-м году:
"Сидевшая рядом с Шенгели Софья Яковлевна Парнок иногда гладила его по плечу. В ее чертах мужская вольтеровская язвительность то и дело сменялась нежной женской беспомощностью".

Оценка любого произведения не ограничивается узкоспециальным прокурорским подходом. Необходимо слышать не звон слова, а его внутренний камертон. Ваша экспрессивная реакция на приведенную цитату показывает, что вы не умеете слушать и клеите ярлыки. А я всего лишь показал вам точность авторского наблюдения. Если вы интересовались творчеством Марины Цветаевой, вы не можете не знать, что именно С. Парнок посвятила М. И. свой стихотворный цикл "Подруга". Избегая пошлости в сравнениях, Липкин одним предложением дает нам большее понимание личности этой интересной литераторши, чем многостраничные опусы из серии "Мемуаров будуарного подсвечника". И Шенгели здесь совершенно ни при чем.

В данном случае камертон – мера внутреннего слуха, способность слышать слово. Так что это сравнение вполне допустимо. Кстати сказать, с помощью специальных камертонов проверяют реальный слух как физическую функцию организма, в частности, у детей.

Надеюсь, с сурового судейского места вы простите мне мою литературную слабость к обоснованным сравнениям. А я постараюсь забыть ваш суровый приговор, вынесенный и без того замученному поэту Мандельштаму.

Ну, хотя бы для того, чтобы поймать меня на преувеличении. А вдруг я необъективен в приведенной оценке цитаты очевидца? Заодно сможете соблюсти юридическую беспристрастность. Я совершенно от души советую вам найти в интернете эти воспоминания и самому разобраться.

Время произведет свою окончательную расстановку. Помните эпизод из фильма "Доживем до понедельника", когда учитель Мельников в блистательном исполненни В. В. Тихонова говорит недотепистой училке о поэте Баратынском: "А его уже перевели. В первостепенные. Вы не знали?"

Вы не уловили параллели с цитатой из фильма. Боюсь, так мы уйдем в дебри пристрастных доводов, а мне пора на службу ехать. Думаю, что единомыслия в оценке поэтов быть не может, ведь мы живем, потому что мы разные!

Вот уж не думал, что есенинская мысль банальна, а не афористична. Излишняя пристрастность все-таки жутко мешает.

Видимо, сдержанный диалог у юриста и филолога не получается. Юридическая категоричность препятствует беседе.

Да упаси Бог меня чем-то вас кормить! Вы же не тролль какой-то, а человек, неравнодушный к художественному слову. Тем более ценен обмен мнениями. Если наши точки зрения в чем-то и расходятся, то это не значит, что впереди - беспростветный тупик.
/Я хоть и шефом числюсь на работе, но ехать мне уже пора!/

грусно!!!