Лунная притча №1. Как молодое научное светило Виктор Павлинович в электричке ездил: papa_gen

Мои мечты стремятся вдаль,
Где слышны вопли и рыданья,
Чужую разделить печаль
И муки тяжкого страданья.
С. Есенин

Находясь в меланхолии, люблю предаться рассуждениям о судьбах модернизации, измышляя, как я могу быть полезен в этом, несомненно, благом для нашего Отечества деле. Такожде думствую обычно какие мне могут быть с этого прибытки и прибавление маетностей. Один знатный муж нашел какие-то перспективные молекулы и хочет из оных извлекать лекарства. А чем я хуже? Я тоже хочу лекарства из чего-нибудь извлекать.

Замечу, что схема разработки новых лекарственных препаратов вполне устоялась. Только лет пятьсот назад брали толченые зубы дракона, помет летучей мыши и прочие полезные ингредиенты. Ну а теперь - молекулы. Но в принципе все просто: варим черт-те что, черт знает из чего. Теперь осталось выяснить - на фига оно надо. Может, ЭТО можно пить, ну, типа самогона, или же оно помогает от перхоти или еще чего. Может быть и так - выпил и копыта откинул. Но сварившие обычно уверены, что старались не зря, и будет какая-то польза.

И потом, если раньше невезучего аптекаря могли и прибить, то попробуйте теперь предъявить иск самой пустяшной фармкомпании. Прогресс несомненен и, я бы даже сказал, очевиден. Буду лекарства на базаре продавать, завертывая в кулечки и блестящую бумагу, мило улыбаясь и весело подмигивая. На базаре, чай дураков много, а перспективных молекул мало.

Опять же, могу прослыть знатным модернизатором, и в высших сферах, узнав про мои подвиги, возьмут и включат меня в разряд советников и экспертов. Буду советы разной степени ненужности давать, на саммиты ездить всякие. Может, в Давос или Куршевель захватят. Познакомлюсь там с гламурными девами. Шашни с ними заведу. Они мне будут пятки перед сном чесать, в парилку со мною ходить. Будут радовать мне глаз своими роскошествами и парить меня березовыми или даже еловыми вениками, завлекательно шкваркая сосцами по моему натруженному атлетическому телу.

Дом на Рублевке отгрохаю, шубу на горностаевом меху построю, шапку соболью пошью, мозольного мастера из Парижску выпишу, цыганский хор заведу и оркестр балалаечников. Возьму приживалом пономаря, он будет мне Четьи Минеи гнусаво читать и чижиком свистеть. Учрежу себе сразу три твиттера, буду туда для пылкого юношества малобуквенные и умные мысли писать. В дальногляде меня показывать будут, интервью брать. Буду густым басом давать ответы, похлопывая снисходительно собеседников по плечам. Заживу как человек!

А что? Нынче наномодернизаторам почет и уважение. Не то, что раньше. Раньше сидели по погребам да подземельям замковым, возгоняли сулему или что там еще, пытаясь извлечь философский камень. Носу на улицу высунуть боялись, ибо всюду Фома Торквемада со своими приспешниками бегал и везде инноваторов вынюхивал. Как кого по запаху серы учует, хвать-похвать и волочет несчастное научное светило на костер. С огоньком человек работал.

Да и последующие времена несладко пионерам науки было. Ой, не сладко. Вот открыл ты, положим, что-то любопытное, нужно же это до публики донести, чтоб люди твое величие осознали. А тебя на смех поднимают. Глумятся даже, одним пальчиком на тебя показывают, а другим у виска вертят.

Антоний ван Левенгук, тот, что мелкоскоп изобрел и нимфузорий всяких наоткрывал, послал о своей инновации письмо в Лондон. В Королевское научное общество. Он наивно думал, что британские ученые примут его в свои ряды, возвеличат, вероятно, и уж точно осчастливят научным грантом на продолжение исследования амеб и прочих микробиологических объектов. Ну, да, нужен им еще один грантоед. Самим не хватает – парик купить не на что, а тут какой-то голландский арап рот на деньги раззявил. Вот они ему и написали ответ:

«Дорогой Мистер Левенгук,

Ваше письмо от 10 октября 1674 года было воспринято нами с немалым изумлением. Ваше описание мириадов «маленьких зверушек», плавающих в воде и увиденных с помощью Вашего так называемого «микроскопа», вызвало сущее веселие среди членов Общества. Ваше описание этих невидимых созданий заставило одного из членов Общества предположить, что Ваша «дождевая вода» содержала весомую часть дистиллированного спирта, коия и была употреблена самим исследователем. Тем не менее, мы все желаем Вашим «маленьким зверушкам» здоровья, благосостояния и счастия».

Так и вижу, как Ньютон и Гук, заливисто и цинично смеясь, пишут это письмо Левенгуку. Небось, выпивали еще. Эль там, или еще что покрепче, вкусно закусывая грудинкою и яичницей. А на коленях у них сидели девы из числа самых молоденьких лаборанточек. Смугляночки всякие, блондиночки… Короче говоря, научные музы в британском вкусе.

Мне, если честно, британские ученые своею задорностью и жизнелюбием нравятся. Ньютон, например. Как представлю себе процесс открытия им закона всемирного тяготения, так сразу валерианку литрами пью. Вот сами подумайте: яблоневый сад в пору созревания. С яблонь периодически падают червивые яблоки, а по саду как оглашенный мечется мужик в шитом золотом камзоле и громадном парике, пытаясь добиться того, чтобы яблоко упало ему аккурат на лоб. Это ж какую нечеловеческую жизненную силу иметь надо!

Да и ныне британские ученые всем прикурить дают. Вот свежее сообщение о новом открытии британских ученых: «Исследователи из Университета Ройхемптон в Лондоне в результате эксперимента установили, что пьяным лица окружающих кажутся более симметричными. Свои изыскания они проводили в студенческом баре, куда отправились с ноутбуком. Исследователи опрашивали молодых людей — и тех, кто уже находился в состоянии опьянения, и трезвых. Им демонстрировали фотографии различных людей — с симметричными и явно ассиметричными чертами лица. В результате оказалось, что трезвые студенты посчитали привлекательными наиболее симметричные лица, а выпившие — не заметили никаких дефектов». То есть максима, что некрасивых дев не бывает, а бывает мало водки, нашла, наконец, свое научное подтверждение. Даже как-то потеплело на душе от такого открытия. Даже как-то новые жизненные силы появились.

И за британских ученых даже радостно. Водку, небось, им бесплатно для таких открытий отпускают. Может, даже и немерено. А что? Водочка, как известно, издавна входит в число напитков, дающих людям сверхъестественное прозрение.

А вот знаменитый петербургский чемоданных дел мастер Дмитрий Иванович Менделеев в отличие от британских ученых потребление питательной водочки в целях получения научного вдохновения совсем даже и не практиковал. Ну, может, выпьет пару-другую стопок для аппетиту, ну, в пятницу вечером тяпнет шкалик, в праздник какой штофчик раздавит, и все. По пабам отнюдь не таскался и тамошних девок не лапал.

Некогда ему было, он все больше чемоданы клеил, а в перерыве между сим благородным и достойным делом измышлял рецептуру водки. Угу. У него грант на это дело был от самого царя-батюшки. Царь-батюшка его, Дмитрия Ивановича, чемоданы коллекционировал, ну, по знакомству и осчастливил грантом.

Дело, думаю, было так: пришел, значит, Дмитрий Иванович с новым чемоданом до Александра Александровича с черного ходу – он завсегда с черного ходу ходил, ибо супруга у Александра Александровича очень злая была на эти визиты, – вот сидят они, выпивают на лестнице – чемодан-обновку обмывают, папиросы курят, шутят мило, а потом государь-надежа и говорит так Дмитрию Ивановичу суриозно и даже несколько государственно:

– Ты, Дмитрий Иванович, человек степенный, да и в напитках толк знаешь, не перечь, знаешь. Я, – говорит государь-надежа, – когда к тебе прошлый раз в гости ездил, реторты всякие и змеевики видел. Tак что знаю, что на Ваське ты первый самогонщик. Вот и есть у меня до тебя важное государственное дело^ измысли правильный рецепт водки. А то народ пьет, не пойми что. Я сам три дня назад чуть не траванулся, до сих пор икаю. Так что ты измысли, а я тебя озолочу и даже звездообразный морден дам.

Ну, столковались они, а потом дальше обновку государеву обмывать продолжили. Так дообмывались, что частушки похабные петь начали:

Познакомиться мечтаю
С программистом Федею,
Только он не замечает
Мою мультимедию.

Тут, понятно, явилась царица-матушка со шваброю и разогнала честную компанию, приговаривая царю-батюшке:

– Охальник лысый, весь престол-отечество с этим химиком пропьешь!

А утром, когда Дмитрий Иванович лечился капустным и огуречным рассолом, прибыл до него из дворца фельдъегерь с ботфортами и в усах, привез мешок денег и указ. Дмитрий Иванович поначалу думал, что сие есть наваждение некое, от напитков происходящее, но супружница его весьма авторитетно пояснила, что империалы вполне даже золотые – на зуб не гнутся.

Так и пошел в химическую гору Дмитрий Иванович. А таблицы всякие он во сне наоткрывал, у него другого времени на таблицы просто не было – все время фабрикации чемоданов и составлению рецептов водки посвящено было. Он даже со временем вообще пить бросил, настолько занят был. К тому же его еще по профессорской части продвинули, чтоб было кому и после него новые рецепты водок к народному столу составлять, так что ему и таблицы сниться перестали.

Химия дело такое, захватывающее, даже на сон порой времени человеку не оставляет. Некоторые химики, правда, в дороге иногда спят, ну, когда на службу или в присутствие едут, или там по преподавательской части. Вот знакомый мой, скажем так, Виктор Павлинович, он в питерском университете преподает, важный такой химик, профессор даже, тоже в дороге иногда спит. Так с ним история еще в советские годы приключилась. Он тогда еще то ли доцентом был, то ли просто преподавателем. Так он, как сядет в электричку в «Университете», так до Балтийского вокзала и спал.

А была у него шляпа, большая такая, красивая, с широкими полями, гэдэровская. Шляпа красивая, но спать в электричке мешала – поля к стенке головушку не давали прислонить.

Так Виктор Павлинович весьма даже догадливо поступал, он шляпу на дипломат, что на коленях лежал, клал, а сам к стеночке прислонялся и храповицкого на весь вагон задавал. Так храпел, что окна порой тряслись, а некоторые особо нервные гражданки, что ехали из Рамбова в Питер по всяким закупочно-спекулянтским делам, думали, что в электричке какая-то незадача произошла, и сейчас электричка либо взорвется, либо с рельсов сойдет, либо в космос улетит. Так уж сильно Виктор Павлинович храпел. Оно и понятно – молодой ученый, силушки-то еще не меряно.

И вот однажды едет таким вот храпящим макаром Виктор Павлинович в электричке и уже к Балтийскому вокзалу подъезжает. Ну, натурально просыпается, сладко зевает и хочет шляпу надеть. Надевает он шляпу, а из-под пол шляпы, то есть из ее шляпы внутренностей копейки сыпаться начали. Таким, знаете ли, непрестающим денежным потоком. Где-то рублей пять высыпалось. По тем временам неплохие деньги – три бутылки водки. Полкило денег!

Оказывается, это ему его студенты и коллеги по преподавательской работе в шляпу специально насыпали. Уж больно он в тот раз храпел сильно, уж так даже необычно для себя храпел, что люди как бы отблагодарили за такой художественный храп. Говорят, первым свои пять копеек положил лично его завкафедрой, а дальше народ с подаяниями сам потянулся.

Сей случай произвел на Виктора Павлиновича неизгладимое впечатление. Во-первых, он полностью исключил шляпы из своего гардеробу. Даже на даче у него пугало и то в кепке. Во-вторых, перестал храпеть даже дома. В-третьих, женился на молоденькой лаборантке. А в-четвертых, открыл какое-то важное для человечества соединение, которое до сих пор пытается пристроить в производство.
Вот такая замечательная и во всех смыслах поучительная для пылкого юношества история приключилась с научным светилом Виктором Павлиновичем на заре его научной карьеры.