Вопрос залу. Про лучших русских писателей-стилистов

Писахов!!! Лесков тоже. Гончаров? Не сказал бы. Местами да, но только местами. Про стиль Солженицина рассуждать не буду. Я его книги ради вкусноты слога, как Гоголя и Лескова не перечитываю.

А вот есть еще кто-то уровня Гоголя, чтобы просто читать с любого места только из-за слога?

Не, Библия есть произведение нечеловеческое. Ее должно просто читать.

Могу сказать тоже, что и про Бабеля: красующийся подонок.

Там нет стиля, а с содержания блевать тянет.

Мне плевать, что там пишут люди с головами, подобными яйцу. Написать можно, что угодно. Вопрос именно во вкусноте слога. В желании читателя перечитывать книгу или ее куски ради этой самой вкусноты.

От Бабеля тянет блевать. И это объективно, ибо ни один разумный человек не назовет стиль Писахова пренебрежительно пономарским, как и стиль Гоголя малороссийским. Так может сказать только тот, кому нравится язык одесских воров и подонков, т.е. тот, кто в душе сам подонок. Разве не так?

И тут мы выходим на вопрос вкуса. Человек с воспитанным вкусом, прочтя пять-шсть страниц Бабеля, будет блевать, а подонок начнет восторгаться. Ведь так?

Так что в мире все объективно, даже вкусовые предпочтения в литературе. Нормальные люди читают Гоголя, Лескова, Писахова, Салтыкова, а подонки тащатся от Бабеля и Веселого.

Вопрос только в том, что нормальные люди не навязывают свои вкусы, а подонки начинают выдумывать заумные теории, дабы свою патологию выдать за норму.

Вопрос именно во "вкусе". Вам вкус даден Богом, чтобы вы не ели, например, тухлятину. Т.е. запах и вкус тухлятины должен вас насторожить, что пища содержит в себе болезнетворные бактерии, паразитов разных, а равно и токсины, часть которых не разрушается и при тепловой обработке. Ведь так? Так. Так что выражение про вкусы, а равно про то что о них не спорят, очень даже глупое, если не сказать больше.

Так же применительно и к искусству и литературе. То, чем занимались Бабель и Веселый, иначе, чем воспеванием гнуси, и не назовешь. И делали они это языком самым подлым и грязным. Так что тут все объективно.

Нет, я понимаю, что кому-то нравится т.н. "русский шансон", песня воров и убивцев. Я это понимаю. Но вот относить это к культуре... Равно и Бабель с Веселым.

Не нужно, прибегая к высокоумным ужимкам навязывать мне поедание тухлой рыбы. Вам нравится - ешьте, но меня от этого пира увольте. Нет, коли припрет, и я буду тухлую рыбу с голодухи есть, но зачем мне потреблять плоды информационного метаболизма Бабеля и Веселого, когда есть Гоголь, Салтыков, Лесков, Писахов, Шергин, Зощенко, Булгаков, я решительно не понимаю.

Еще раз: не нужно приносить тухлую рыбу на пир, что уставлен изысканными яствами.

Еще раз. Я в своем посте задал уровень авторов. И упоминание вами Бабеля и Веселого как раз показывает вашу коммуникативную ошибку. Неумение видеть, что в этом ряду Бабель и Веселый просто неуместны, и их поминание в этом ряду и есть попытка втиснуть в ряд качественной литературы литературу для подонков.

А что там понимает под стилем литературоведение в вашей интерпретации... Мне это не любопытно. Я тут с лишком две недели в Берлине был. Так вот нагляделся там на актуальное искусство. Это некое подобие Currywurst, т.е. жратва, не еда, а жратва, для образованного немецкого быдла. Все сопровождается заумными пояснениями тамошних кураторов о "переосмыслении канонов красоты", "социальной актуальности" и прочим бредом, что активно продвигает у нас Гельман. Но искусством, т.е. Kunst, это, разумеется, не является. Это очевидно любому вменяемому человеку. Достаточно просто поставить рядом картину какого-нибудь немецкого модерниста 1880-х годов и современную мазню и спросить, что человек, будь у него деньги купит себе. Все почему-то выбирают модерниста.

Так и с вашими Бабелем и Веселым. Вы несете тухлятину, прикрываясь при этом бредом прА литературоведение. При этом сами в этот бред вы не верите. Ведь так? Ведь мы же с вами взрослые мальчики и прекрасно понимаем, что приведенная вами цитата про стиль есть род бреда.

Я понимаю мотивы вашей любви к Бабелю и Веселому, но ни мотивы, ни вашу эту любовь одобрить не могу. Как не могу одобрить вашу попыточку под видом релятивности протащить этих двух подонков в нормальную литературу. Их вы не протащите, а вот релятивность уже приносит свои плоды в виде пасмурных коэлий, улицких и рубиных.

Но вы можете дальше повторять мантры релятивистского бреда. Но только не нужно заставлять делать это меня.

И то, что вы выдаете за стиль, есть не стиль, а авторская манера. Стиль - умение работать со словом. Вот у Лермонтова манера в прозе была, а стиля, увы, не было, хотя "Герой", самое унылое его с точки зрения стиля произведение, читается на одном духу. И его хочется перечитывать, но не из-за стиля. Никакой Лермонтов в прозе был стилист. А манера у него была.

От Бабеля блевать тянет.

:)))

Нет.

Не, не то. Писали хорошо, но смаку нет. Я про смак, вкусноту слога, чтоб как у Гоголя, где каждое слово облизывать можно.

Обязательно! Они друг друга дополняют.

ВотЪ!

Не, не то. Вкусноты слова нету.

Я имею в виду под стилистом того, что пишет так, что форма даже ценней порой содержания. У Гоголя есть такие места, что читаешь по сотому разу и не из-за содержания, а из-за формы. У Булгакова такие места есть. У Паустовского очень мало, а у Куприна и вовсе нету. Бахов... Да, но он больше стилизатор.

Купил.

Любой современный вице-губернатор, коли возьмется за перо, яда и желчи выльет даже больше. Вы просто не слышали рассказы-анекдоты современных начальных людей.

У Салтыкова абсолютно нет сарказма. Есть боль. И есть один недостаток, про который писал Толстой - Салтыков договаривает. Впрочем, вероятно, это его и спасает от сарказма.

На фоне Гоголя прозаический стиль Лермонтова архаичен, а местами натужен. Впрочем, это можно сказать и про прозу Пушкина.

Там даже первого абзаца хватит, чтобы понять, что между "Вечерами" Гоголя и прозой Лермонтова пропасть, я уже не говорю о "Душах".

Гоголь пишет современным языком, тем языком, на котором мы говорим. Собственно, он его и выдумал, наш обиходный язык, а у Лермонтова фразы тяжеловесные, часто видно, что он их думал по-французски.

Лермонтов:

"Признаюсь, сколько я ни старался различить вдалеке что-нибудь наподобие лодки, но безуспешно. Так прошло минут десять, и вот показалась между горами волн черная точка: она то увеличивалась, то уменьшалась. Медленно подымаясь на хребты волн, быстро спускаясь с них, приближалась к берегу лодка. Отважен был пловец, решившийся в такую ночь пуститься через пролив на расстояние двадцати верст, и важная должна быть причина, его к тому побудившая! Думая так, я, с невольным биением сердца, глядел на бедную лодку, но она, как утка, ныряла, и потом, быстро взмахнув веслами, будто крыльями, выскакивала из пропасти среди брызгов пены; и вот, я думал, она ударится с размаха об берег и разлетится вдребезги, но она ловко повернулась боком и вскочила в маленькую бухту невредима. Из нее вышел человек среднего роста, в татарской бараньей шапке; он махнул рукою, и все трое принялись вытаскивать что-то из лодки; груз был так велик, что я до сих пор не понимаю, как она не потонула. Взяв на плечи каждый по узлу, они пустились вдоль по берегу, и скоро я потерял их из виду. Надо было вернуться домой; но, признаюсь, все эти странности меня тревожили, и я насилу дождался утра."

Гоголь:

"В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в какой ездят холостяки: отставные подполковники, штабс-капитаны, помещики, имеющие около сотни душ крестьян, словом, все те, которых называют господами средней руки. В бричке сидел господин, не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод. Въезд его не произвел в городе совершенно никакого шума и не был сопровожден ничем особенным; только два русские мужика, стоявшие у дверей кабака против гостиницы, сделали кое-какие замечания, относившиеся, впрочем, более к экипажу, чем к сидевшему в нем. "Вишь ты", сказал один другому, "вон какое колесо! Что ты думаешь, доедет то колесо, если б случилось в Москву, или не доедет?" -- "Доедет", отвечал другой. "А в Казань-то, я думаю, не доедет?" -- "В Казань не доедет", отвечал другой. -- Этим разговор и кончился. Да еще, когда бричка подъехала к гостинице, встретился молодой человек в белых канифасовых панталонах, весьма узких и коротких, во фраке с покушеньями на моду, из-под которого видна была манишка, застегнутая тульскою булавкою с бронзовым пистолетом. Молодой человек оборотился назад, посмотрел экипаж, придержал рукою картуз, чуть не слетевший от ветра, и пошел своей дорогой."

Вы будете перечитывать первый отрывок ради вкусноты слога? Только честно.

А второй? Ведь второй отрывок просто торт какой-то, каждое словечко можно облизывать.

"...не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод..."

"...встретился молодой человек в белых канифасовых панталонах, весьма узких и коротких..."

Словом "канифасовые" Гоголь сразу убивает губернского щеголя. Канифас вообще-то льняная, достаточно грубая ткань, хорошие панталоны из нее не шили, даже летние.

"...во фраке с покушеньями на моду..."

Нет. Он глуп, и у него абсолютно отсутствует вкус к языку. Вообще. Вероятно, как-то это связано с глупостью.

Кстати, да!

Отчасти.

Да.

Нет. Они невкусны...

Нет, у него нет вкусноты слогв. Вообще.

У каждого писателя свой стиль. Но есть, например, Лермонтов, у которого в прозе стиль как таковой отсутствует, а есть Гоголь, Салтыков, Лесков, Писахов и Шергин, которых можно читать с любого места просто ради "облизывания". Т.е. даже и сюжет порой не так важен, как их умение складывать слова и играть ими.