А что еще есть осталось? - вопрошу я вас. Пармезан запретили, прошутто запретили, сыры французские в мартинизме обвинили, одна икра и осталась. Скоро и ее не будет, будем, пихая в рот через силу и превозмогая протест нутра, есть черную икру.
Так вижу.
Но мы-то ладно, мы люди пообвыкшиеся, а каково-то креаклам московским? Как они, сирые, без прошутто-то выживут? Вот об чем сердечко мое сжимается.
