: papa_gen (papa_gen) wrote,
2010-12-17 16:57:00

papa_gen
papa_gen
2010-12-17 16:57:00

This journal has been placed in memorial status. New entries cannot be posted to it.

Притча восемнадцатая. Как активный общественник Константин Петрович волосья у себя выращивал

Не прост, ох, не прост был Лев Николаевич Толстой, доложу я вам! Вот читаю для общего культурного развития его «Новую Азбуку», изданную в Москве в типографии Торлецкого в 1875 году. Очень даже высокохудожественная и развивающая ум книжечка. Вот только вчитайтесь: «Два волка вышли прямо на меня и стали на бугрѣ. Мнѣ стало жутко».

Скажу, как на духу, что если б на меня вышли два волка, то мне бы тоже стало жутко. Я бы, наверное, даже, извиняюсь за излишний натурализм, обделаться ненароком мог. Однако, сей жизненный эпизод, так живо описанный великим русским писателем, со всей очевидностию говорит нам о целевой аудитории данного просветительского издания, одобренного и рекомендованного, между прочим, Ученымъ Комитетомъ Министерства Народнаго Просвѣщенія.

Это вам не какой-то там «Другъ дѣтей» для разнообразных Ванечек и Машенек, что с утра до ночи поедают под чутким присмотром маменек и гувернанток пирожные, от каковых пирожных у них дырявые зубы и постоянные зубные боли. Нет, «Новая Азбука» Льва Николаевича не для детишек из «приличного общества», она для деревенских Ванек и Машек, возрастающих исключительно на здоровой пище в виде брюквы и кочерыжек. Этих арапов рассказами про благотворительное дитя, да повествованиями про зимние сладкие сны лягушек не проймешь. Им лучше сразу волка, а еще лучше двух. Это для них в самый раз. Пущай привыкают с детства и не балуют.

Пока объедающиеся конфектами Ванечки и Машечки слушают как сюсюкающая гувернантка читает им слезливую святочную сказочку про девочку со спичками, Ваньки и Машки вовсю готовятся к суровым радостям бытия: «У бабки была внучка, прежде внучка была мала и все спала, а бабка сама пекла хлѣбы, мела избу, мыла, шила, пряла и ткала на внучку; а послѣ бабка стала стара и легла на печку и все спала. И внучка пекла, мыла, шила, ткала и пряла на бабку». Такая вот, полная суровой правды жизненная история.

Это вам не про добрых волшебников. Потому как простому люду, что называется в период мирной пастьбы «народом», а в период бунтов и возмущений «быдлом», а теперь еще и фашистами, волшебников не надо. Этак они еще и маски ненароком нацепят, да в них ходить будут. А всякий, кто в маске, член банды. Это только Ванечки и Машечки в масках ходить могут, а не Ваньки и Маньки. А то ишь моду завели! Лев Николаевич это четко понимал и спуску Ванькам и Манькам не давал.

Вот, положим, Анна Павловна Шерер, прапрабабушка любимого многими зрителями актера Игоря Дмитриева. Чудо женщина. Хоть и в возрасте уже была, а какие приемы давала! Весь петербургской свет у нее бывал. Генералы, министры всякие, посланники также, даже сам государь Александр Павлович своим присутствием удостаивал. Угу. Как папенька ихний от апоплексии внезапно скончался, так сразу стал удостаивать.

Даже в лорнет иногда смотрел. Злые языки клевещут, что очередную пассию высматривал, но я полагаю, что посредством лорнета он в коварные замыслы иностранных дипломатов проникал. Так посмотрит в лорнет на французского посланника и сразу ему все наполеоновы злоумышления известны. Но он, конечно, виду не показывал. Но пребывал настороже.

Так вот эта самая Анна Павловна, сказывают, одновременно могла говорить сразу на четырех европейских языках и даже чуть-чуть по-русски могла. Самую малость. Для приличия. Вот ее-то родимую, зачинательницу российской интеллигенции, Лев Николаевич в самое начало своей роман-эпопеи поместил. Что там дальше, мало кто знает, а вот прапрабабушку народного артиста РСФСР Игоря Дмитриева знают все.

А теперь представьте себе ее ровесницу из какой-нибудь самарско-тульской деревни. Ведь старуха уже была. При том самая, что ни наесть бессмысленная. Вот про такую Лев Николаевич и рассказывал деревенским Ванькам и Машкам в своей «Азбуке»: «Бабка долго шла, трудно стало бабкѣ идти. Она легла и спала и послѣ легче пошла и дошла».

Смекаете, какое различие? Вы можете себе представить Анну Павловну, спящей во всех своих шелках, павлиньих перьях, перчатках до плеч, бриллиантах и рубинах в придорожной траве? Я нет! Вот, праправнук ее, Игорь Борисович, когда роли учил, или, положим, отдыхал на свежем деревенском воздухе, говорят, имел такую причуду спать в траве-мураве, особливо, когда испивал некоторые веселящие напитки. Однако, полагаю, что Анна Павловна скорее всего не одобрила бы таковое поведение своего пусть и дальнего, но отпрыска, и распорядилась бы сразу на четырех языках отшлепать негодника.

Но Игорь Борисович сказ особый, тем более натура артистическая и даже всеми любимая. А тут бессмысленная баба идет-бредет, не пойми куда. Полагаю, она сама не знала, куда шла. Думаю, что и не поняла, куда дошла. Такая вполне может не то что в придорожной пыльной траве спать завалиться, ей и в придорожной канаве вполне хорошо. Думаю даже, да даже уверен, что ей в этой канаве очень даже замечательно и вполне привычно.

Ведь кто она такая в принципе есть? Солдатка какая-нибудь, али бестолковая вдовица. Небось, даже солдат в рваных галифе у себя привечала. Угощала их салом, водкою и луком. Принимала от них пятаки и прочую монету. Даст сопливому сыночке, до десяти лет ходящему без порток в одной сорочке, моченое на хрену яблочко, а тот и рад угощению. А пока он, с шумом и чавканьем уминает гостинец, дразня младших братьев и сестер, произведенных в несчетном числе от местной инвалидной команды, баба эта с очередным ветераном боев за престол-отечество ужимки делает.

Это вам не Камелия какая с портрета Крамского «Незнакомка», что назначена на утехи для повзрослевшего Ванечки, выросшего на «Другѣ дѣтей». Это самарско-тульская «общественная кружка», которая мыслящей властительною рукою в миг была лишена и законного супруга и кормильца. И Лев Николаевич весьма справедливо рассудил, что детям ее лишние мысли в головы насаждать не стоит.

А чтоб, когда вырастут шибко от скудности бытования своего бунтовать не начали, не худо бы вбить с малолетства, что нищета имеет и свои прелести и достоинства: «Жилъ дядя Пётръ. И влѣзъ къ нему въ домъ воръ, чтобъ красть. Но у дяди Петра домъ былъ пустъ».,

О как! Дом-то пуст! Так и видишь сего дядю Петра, который живет и в ус себе не дует. Ему даже вор не страшен. Я даже больше скажу. Таковой дядя Петр, мои дорогие читатели и читательницы, есть некоторым образом мечта любого добродетельного администратора и властного мужа, ночи на пролет не спящего, а думу думающего о славе и величие отчизны. Дядя Петр есть квинтэссенция представителя мирнопасомого народа. Таковой дядя Петр всегда и на все согласный и в любую минуту готов положить живот свой за престол-отечество.

Понятно, что и нравы у такового народа должны быть попроще, да развлечения не шибко затейливы. Скоморохи там, ряженные, Петрушки всякие. Свадьбы опять же: «Вчера ввечеру невѣсту ввели въ домъ, и весь народъ ввалился въ избу на неё смотрѣть». Смекаете, какая всенародная потеха? Пялиться на то, что невеста в вечеру в доме делает. Прямо современный сеанс эротического кино. Небось, еще и румяные шутки отпускали, ужимки всякие производили, оценивающе цокали языками, заливисто гоготали. Еще и пальцем, вероятно, показывали.

Это вам не изнеженные Наташи Ростовы и Анны Каренины, что со скуки не знали, куда себя деть, да с каким бравым гвардейским офицером эту скуку развеять. Тут все просто, ясно и размеренно: хождение с ведрами по воду, квашенье капусты, беление холстов и рогожи, пьяные гулянки мужа, вернувшегося с работ в батюшке-Питере, его ранняя чахотка и смерть, вдовья доля, нищенство на паперти. Мне собственно даже не совсем понятно, зачем это Лев Николаевич таковым детишкам «Азбуку» придумал. Даже несколько загадочно это для меня. Им вообще грамоте знать было не нужно. Меньше знаешь, крепче спишь. А сон после сытного ужина пареной репою, как известно, самый здоровый.

Хотя, если присмотреться, что-то в идее Льва Николаевича есть. Инновационное даже что-то. Причем не только по тогдашним временам, но и по теперешним. Я вот думаю репорт начальству представить об учреждении раздельного обучения. Одно, значит, для детей инноваторов и модернизаторов, другое же для мирнопасущихся детей попроще, от заскорузлого и консервативного народа происходящих. Одним, значит буквари и азбуки на мелованной бумаге с яркими картинками про космонавтов и героев всяких, другим на газетной бумажечке да с рассказами из понятной этим заскорузлым созданиям жизни. Неча народ, понимаешь, баловать, а то ишь ты моды взяли! Нужно с измальства приучать, что полеты на Марс не для них.

Думаю, что вышние силы, прознав о таковом моем репорте, произведут меня в генералы, дадут изрядный пенсион, да еще и мост с лавками подарят, с которого буду я иметь превеликий доход и умножение маятностей. Может, еще и орден какой с едалями на грудь навесят. В газетах опять же портрет мой пропечатают, в дальногляде покажут.
Надо будет к Константину Петровичу сходить. Все у него толком распрознать. Он мастер всякие репорты, петиции, доносы и анонимки составлять. Чудо-человек и ума палата. Не одна разведенная семья на его счету. И ведь мало к то на него подумает. Все думают, что их развело общественное мнение. А оно вот, в виде Константина Петровича на диванчике сидит и телевизор смотрит.

С ним, кстати, недавно весьма поучительная и в высшей степени высоконравственная для пылкого юношества история произошла. Дело в том, что у Константин Петровича лысина, и не то чтоб такая просто лысина, а даже блестящая. Великолепная, можно сказать, лысина. Но Константин Петрович почему-то ею очень недоволен был. Всякие средства и мази покупал, лысину мазал, даже к сибирской травнице бабушке Глафире ездил. Та ему чем-то сибирским голову мазала и компрессы из коровьих лепешек на лысину прикладывала. Ничего не помогало.

И вот однажды увидел он рекламу какой-то чудо-клиники, что волосья от обезьян к человеку пересаживают. Там ему эти волосья за большущие деньги в голову навтыкали и даже соорудили некоторым образом пышную и местами густую шевелюру.

Вот он и решил это дело в кругу своих сотрудников отметить, благо он в фирме своей директор. И так они это дело хорошо и славно отметили, что их всех родненьких да тепленьких повязали да на пятнадцать суток и посадили. Да так посадили, что у каждого еще и голову НАГОЛО обрили. В том числе и у виновника торжества, то есть и у Константина Петровича.

Вот такая весьма поучительная для пылкого юношества история была с активным подпольным общественником Константином Петровичем.

Tags: Притчи

koshka_toshka

December 17 2010, 14:24:09 UTC 8 years ago

Хоть и не поняла кто такие, из большинства персонажей, но притча мне показалась очень даже верной)))
А вот Льва Николаевича сказки меня даже и не пугали...не нравились просто..слишком неинтересны(

Притча восемнадцатая. Как активный общественник Константин Петрович волосья у себя выращивал

Select pictures (pictures will be 640 pixels wide)