Испив кувшин саке,
В саду лежал,
И, поедая сливы,
Смотрел на стрекозу,
И счастлив был.
Мояхато Накосито
В саду лежал,
И, поедая сливы,
Смотрел на стрекозу,
И счастлив был.
Мояхато Накосито
Самое тяжкое для умственного светоча, что его всюду застают мысли. Где они только меня не заставали! В бане заставали, в ресторане заставали, даже в том месте, куда цари пешком ходят, заставали. При том застают обычно целой толпой. Пихают друг дружку, норовя первой поселиться в моей голове и заставить их думать. Даже драки меж собой устраивают. Угу. До дрекольев и топоров дело пока не доходило, но, полагаю, и до этого дойти может.
Иду как-то с лесопилки домой, и тут ватага мыслей из-за куста выскакивает. Ну, думаю, застали. Но как такую прорву-то думать за раз? Так и с коньков навернуться можно. Решил не подходить, а обождать чуток, чтоб, значит, мысли выяснили, какая ко мне в голову поселится.
Мысли это дело поняли, тут между ними драка и подтвердилась. Самые мудрые мысли лупасят друг дружку что есть мочи. Больше всех досталось мысли о полете к Альфе Центавре. Вся в фингалах оказалась. Еще изрядно наваляли мысли о том, что всем в мире правит мировое правительство. Потом набросились на мысль о заведении в каждой губернии самоварного промысла. В итоге осталась одна великая мысля, да несколько мыслишек маленьких, обычных таких, пива попить, соснуть часок-другой, общечеловеческих, короче.
Великая мысля была об учреждении тоталитарной империи, построенной на началах академизма и процветания наук и искусств. Чтоб, значит, серьезные книги издавались многомиллионными тиражами, всюду царило монументальное искусство и историческая живопись, не без купальщиц, конечно.
А как без них? Как без купальщиц-то? Без купальщиц никак нельзя академический тоталитаризм в народные массы двигать – не поймут.
И чтоб из всех радиоточек неслась классическая музыка, а по кабельному зомбоящику показывали балеты, оперы и пьесы, поставленные в стиле Буало. Вот эту великолепно-тоталитарную мысль после обеда и стал думать, усевшись в нарочитые золоченые думательные кресла.
Понятно дело, что у такого благого начинания найдутся супротивники, а то и просто несознательный элемент. Для борьбы с оными и умягчения нравов решил поначалу учредить нарочитое министерство русского языка. Хочешь какую песню, али пляску забугорную скачать, напиши за два дня пятнадцать диктантов, восемь изложений и четыре сочинения. Да чтоб никаких вольных тем. Чтоб темы такие, например, были: «Мотив бури в творчестве раннего Сумарокова».
Но потом понял, что министерство русского языка не так страшно для публики будет, а потому решил его разделить на министерство фонетики, министерство орфографии, министерство синтаксиса и пунктуации и министерство орфоэпии. У каждого свой штат чиновников и аппарат на местах, свои оперативные сотрудники, своя система гласного и негласного наблюдения, стук друг на друга. Это само собой. Нужно, чтобы друг дружку контролировали.
Самым страшным из этих ведомств должно быть министерство орфоэпии. Там должны твориться самые чОрные дела, а подвалы его должны быть самыми глубокими и сырыми. Действовать оно должно внезапно и стермглав.
Живет себе, положим, банкир, в ус не дует, сыры редкие поедает, винами бордосскими запивает. Пятки ему нарочитая обслуга чешет, на ночь ему тургеневскую «Грозу» нарочитые девки читают. Сам черт ему не брат. И тут вдруг посреди ночи звонок в дверь, входят люди в фуражках и кожаных пальто с золотыми погонами и спрашивают его, глядя в глаза проницательно:
– А как, скажите Михаил Такойтович, правильно говорить: облЕгченье или облегчЕнье?
Тут, разумеется, Михаил Такойкович вместо ответа облегчается прямо в кровать. И волокут его сердечного под белы рученьки…
Страшно? То-то же! Я как до такого додумался, сам бояться начал и от страха… Нет, вы не так подумали, конфуза никакого не было. Уснул я. Прямо в креслах, на рытом бархате сидючи, и уснул.
Снился маленький мальчик. Лет трех, не больше. Почему-то понял, что это - Нацлидер. В коротких штанишках, в белой рубашечке и бабочке. На его груди был подвязан слюнявчик. Он сидел на маленьком детском стульчике за маленьким детским столиком.
На столике стояли шоколадные фигурки. Фигурок было много. У некоторых фигурок в руках были бумажные плакаты с разными надписями. Митингуют, значит, заразы. Воду мутят, крамолу сеют.
Маленький Нацлидер плакал, размазывал слезы по лицу, бормотал: «Простите, ребята, просите...» А меж тем брал фигурку за фигуркою и откусывал им головы. В короткое время откусил головы всем фигуркам. Потом топнул ножкою и крикнул:
– Хочу еще!
Мигом подбежала воспитательница в форме ФСБ, погладила Нацлидера по головке и со словами: «Будет сделано», браво щелкнув высоченными каблуками красных туфель, убежала за второй порцией шоколадной оппозиции.
Тут, видно, я повернулся в креслах, и сон про Нацлидера куда-то пропал. Так и не узнал, сколько подносов оппозиции он обезглавил, а жаль, прямо скажем.
Но зато воспитательница из ФСБ внезапно обернулась типичной офисной дивой в прямоугольных очках. Мы сидели с нею за одним столом на корпоративе какого-то банка, а может, и не банка, а аудиторской фирмы. В общем, так и не понял чьем корпоративе, но контора явно пахла большими деньгами и аферизмом крупного пошибу.
Форма с золотыми погонами куда-то делась, а вместо нее на воспитательнице оказался костюм из обтягивающих черной юбки и жакета. Еще была белая блузка с жабо, похожим на пену, под которой скрывалась манящая ложбинка между двух персей, что так и стремились выскочить на свободу из плена одежд. Красные туфли остались прежними.
Дива кокетливо ела мороженное и несла какую-то околесицу про балансы, ебитду и нечто страшное, рекомое деривативами. Силился понять, что это, но ничего путного в голову не шло, а то, что шло, в дамском обществе произносить не принято.
Вдруг убаюкивающая пищеварительная музыка, что наполняла зал, была прервана завыванием саксофона, и непонятно откуда хриплый голос запел: «Let’s my people go». Дива как ужаленная выскочила из-за стола и прыгнула на небольшую сцену, подиум некий, посреди которого был шест.
– Опа, – устало скажет пылкий юноша, – сейчас он нам расскажет скучную историю, как дева вытворяла не пойми что у шеста, и все закончилось неизбывным: «Он сжал ее грудь ладонью и испытал высшее мужское наслаждение».
Не тут-то было! Дива села на не пойми откуда взявшийся стул, сняла очки, и они вдруг, выпрыгнув из ее рук, бросились к шесту и закружились в невиданном танце, полном страсти и неги. Что они чудили! Нет, что они отчебучивали! Весь зал, все двадцать разгоряченных мужиков, что были на вечеринке, уставились на этот танец, полный яростного эротизма!
И вот зал уже ухает от восторга. Да что там ухает, двадцать потных от вожделения самцов ревут, срывают с себя галстуки, расстегивая вороты рубах, сбираются толпой вокруг подиума, и тяжело дыша, пуская слюни, тянут к танцующим очкам руки, стремясь овладеть ими.
И никто не заметил метаморфоз, что произошел с аудиторшей-воспитательницей из ФСБ. Пока очки занимались прельщением мужиков в зале, сотрудница принялась умножаться в числе. Как она это делала – почкованием или делением, я не совсем понял, но в короткое время на подиуме сидело ровно столько «воспитательниц», сколько было мужских участников банкета. Но метаморфозы на сем не прекратились.
Размножившись, аудиторши стали избавляться от одежд. Нет, они их не снимали. Одежды словно таяли на них. Первыми исчезли жакеты, а дальше все пошло своим чередом. Но удивительно было приметить, что каждая из секретарш в процессе своего раздевания проходила некий процесс, как я понял, кастомизации, приспособления под сокровенные чаяния того партнера, которому она предназначена. У иной оказывалась в руках плетка, у другой на голове появлялись зайкины ушки белого бархату с белым меховым помпончиком на заду, знаменующим зайкин же хвостик. Разнилось и белье. У одной ажурное белое, у другой черное, у третьей было вообще нечто, что и бельем-то не назовешь.
Вдруг голос хриплого негра умолк, и очки, застыв на мгновение в воздухе, упали на подиум и, разбившись на миллионы осколков, окончили свой неистовый танец. Тут-то двадцать потных самцов заметили аудиторш, и бросились, каждый к своей. К чему скрывать, я тоже хотел броситься, но суровая реальность бытия беспардонно ворвалась в мои дремы.
По ведомой ей одной причине, черная пушистая кошка, что спала на моих коленях, вцепилась в мою руку, да так пребольно, что я даже взвыл. А как тут не взвоешь, когда нега и услада уже рядом – руку только протяни, и тут в эту руку впиваются с десяток когтей и начинают терзать твою плоть?!
Никогда не пускайте к себе на колени кошек, коли рассчитываете увидеть полный романтизму сон. В самый волнующий момент какую-нибудь гадость отмочат. Ужасно ревнивые твари!
Короче, вместо того, чтобы узреть в своих объятиях офисную гурию и, дрожа всем телом, жадно вдыхать аромат ее тела, узрел шипящую со вздыбленной шерстью кошку, которая к тому же пустила ветер. Вы когда-нибудь вдыхали парфюм, что порой испускает кошка? Это что-то с чем-то! Вонючка соскочила с моих колен и, выгнув спину, навроде моста над Лебяжьей канавкой, прошипела что-то совсем уж обидное в мой адрес, потом подбежала к двери, пустила там демонстративно лужу, и ушмыгнула в дырку, нарочито проделанную для кошек в двери. Тапок, шитый золотом турецкой тапок с носком, загнутым как ятаган янычара, бессмысленно шлепнулся о дверь, так и не найдя своей цели.
Кошки вообще очень странные животные. Живущая не на цепи, а в доме, собака сельского домохозяина вообще ему ничем не досаждает, разве когда посреди ночи до ее ушей долетит перелай, что со сна устроил какой-нибудь живущий в будке Бобик. Ну, гавкнет в полголоса для порядку, а то и просто недовольно проворчит что и тут же умолкнет, помянув, как прошлый раз хозяин за такие выкрутасы выгнал ее посреди ночи во двор, да еще и на цепь посадил. А так лежит на своем месте, ну, по делам еще на двор попросится, справит нужду и опять в дом, опасаясь опять оказаться в ссылке. В общем, спит сутки напролет, перемежая это благое занятие выражением преданности хозяевам.
– Что? Вам тапочки поднесть? Извольте! В магазин с вами сходить, сумку притащить? С првеликой радостью! Посреди ночи переться с вами не понятно куда? Да с удовольствием. Мы еще можем и восторг изобразить, когда вам взбрело в голову палку в заросли репейника швырять!
Кот или кошка совсем не то. Если собака любит одно место в доме, уже никого не допуская на него, то кошки, подобно газу какому, заполняют весь дом с чердака и до подвала. Входящие в дом хозяева должны ожидать их везде. Но обычно они, коли не убрели по своим делам, встречают хозяина у порога. Тут они схожи с собаками. Но собака встречает тебя, чтобы измазать тебе лицо своим языком, а кошка трется у ноги в видах получения своего куска колбасы. Собака тоже колбасу любит, но блюдет политику, а вот кошка всегда цинично напомнит тебе про твои обязанности перед нею…
В общем, если собака считает своим главным назначением службу, хотя ее никто ни о какой службе не просит, то кошка прекрасно понимает, что главное ее назначение – просто жить, получая за это просто житье все то, что собака по непонятной причине пытается заслужить. При том, что, коли говорить честно, задача собаки ровно та же, что и у кошки – просто жить.
Впрочем, и среди собак встречаются уникумы, что вдруг осознают, что их назначение просто жить, а задача хозяев чесать им пузо. Но таких мало. И даже самые сибаритствующие собаки изобретают себе какую-нибудь службу по дому, смысл которой часто понятен им одним.
У моего приятеля Михаила Петровича, знатного шарлатана, посильно труждающегося на ниве нанотехнологий, есть мопс Семен. Существо кроткое, аки голубь, но и ленивое настолько, что не всякий кот с ним сравниться может. Он может неделями не выходить из дому, благо приучен к лоточку подобно кошке. Не выходит он по двум причинам – во-первых, ему просто лень, а во-вторых, хотя дома он кроток и спит с котом в обнимку, но в собачьих кругах пользуется нездоровой репутацией склочника, что вечно затевает свары с псами больше его в несколько раз. Даже одной овчарке ухо порвал. Такая вот сволочь.
Этот пес изобрел себе службу. Когда Михаил Петрович приходит домой и, откушав борщ, что сварила несравненная супруга его, идет в залу, где завалившись на диван, стаскивает с себя носки и бросает их на пол, Семен подбирает эти носки и с довольным видом несет их в ванную, где кладет в специальный пластиковый тазик. Исполнив свой долг, Семен возвращается в залу, прыгает на диван и, шумно вздохнув, укладывается в ногах у хозяина. Такая вот служба, изобретенная самим псом в целях получения смысла своего существования – не даром, мол, свой хлеб ест!
С Михаилом Петровичем недавно случай был весьма поучительный для пылкого юношества.
Было у них свое шарлатанское застолье. Толи изобрел кто-то что-то нанотехнологичное, толи втюхали кому-то что-то чудесное, толи премию кто-то отхватил, а может, и все скопом отхватили: их высокотехнологичных шарлатанов и не поймешь – сидят у себя в лабораториях, хлеб графеном каким смазывают, а потом за большущую деньгу дурням с финансовыми избытками втюхивают. В общем, произошла гулянка.
По случаю гулянки Михал Петрович взял такси. И вот, когда уже подъезжали к дому, родилась у него благомысленная идея за такси не платить, а, выскочив из машины, скрыться в парадной, благо она на двери с домофоном. Не будем его за такую идею осуждать – порой и академики так с пьяных глаз поступают, а потом просят коллектив взять их на поруки. Даже министры некоторые так иногда поступают, но не будем говорить кто. Все, когда выпьют, страсть как умны и догадливы. На том стоим!
Приехали. Машина еще не остановилась, а Михал Петрович открыл дверку и сиганул. Когда сигал, крепко приложился головушкой о дверную стойку в машине, потом споткнулся о поребрик и упал прямо в грязь, но тут же вскочил и совершил прыжок через скамейку, что стояла у парадной. Прыжок, несомненно, был превосходен, кабы не гвоздь, что торчал из скамейки, и за который знатный нановед зацепился брючиной нового костюма цены не малой. Оная брючина была порвана в клочья. Попутно он еще и рассаднил этим гвоздем ногу.
Обаче усердие все превозмогает, и Михал Петрович достиг заветной двери. Но тут новые напасти – вначале он не мог найти ключ-кнопку, а потом никак не мог правильно приложить этот девайс к кружочку на замке.
И все это время водитель такси с ошалелыми глазами наблюдал за выкрутасами, что устроил Михал Петрович. Потом молча вышел из машины, подошел к нанотехнологу, и спокойно сказал:
– Ключ дай.
Михал Петрович, поняв, что его сейчас будут бить, безропотно отдал ключ – всяко в парадной потом лежать теплее. Водила взял ключ, прислонил его к замку, открыл дверь, вложил обалдевшему Михал Петровичу ключ в руку и пошел к машине. Дойдя до нее, резко обернулся к светочу новых технологий, покрутил пальцем у виска и, крикнув: «Лечиться надо!», сел в машину и укатил.
И тут до Михал Петровича вдруг дошло, что деньги за поездку он заплатил, когда садился в такси!
Вот такая наставительная и в высшей степени нравоучительная для пылкого юношества история произошла со знатным нанотехнологом Михаилом Павловичем.
March 11 2012, 07:10:09 UTC 7 years ago
Все кошки несут службу. Причем единообразную - служат они руководителями, направляя приютивших их гуманоидов в светлое будущее.
Мягкой лапкой с острыми когтями, да.
Битва же при парадной весьма поучительна.
Вот хочешь сделать чего нибудь этакое, встать по ту сторону Добра и Зла, аки сверхчеловек Ницшевский, ан нет - таинственные силы мироздания заранее позаботились сохранением мирового равновесия. И в активе только брюки порванные:)
March 11 2012, 07:27:05 UTC 7 years ago
March 11 2012, 07:39:00 UTC 7 years ago
Кто во вверенной ему епархии царь, бог и воинский начальник, кровавые репрессии проводит, а кто - лучший друг и милостивец.
Хотя с контрагентами - гад и скотина последняя:)
March 11 2012, 12:08:52 UTC 7 years ago
March 11 2012, 14:29:34 UTC 7 years ago
March 11 2012, 17:14:07 UTC 7 years ago
March 11 2012, 17:19:07 UTC 7 years ago
А так посмотришь на него и не скажешь, что этот человек может вообще хоть стопку выпить. А там богато выпили.
March 11 2012, 12:27:18 UTC 7 years ago
March 11 2012, 14:27:54 UTC 7 years ago
March 11 2012, 15:54:49 UTC 7 years ago
March 11 2012, 16:00:06 UTC 7 years ago
March 11 2012, 18:34:43 UTC 7 years ago
March 11 2012, 18:36:21 UTC 7 years ago
March 11 2012, 18:54:52 UTC 7 years ago
March 11 2012, 18:56:49 UTC 7 years ago