Весла спустив, мы катились, мечтая,
Сонной рекою по воле челна;
Наши подвижные тени, качая,
Спать собираясь, дробила волна.
Константин Случевский
Сонной рекою по воле челна;
Наши подвижные тени, качая,
Спать собираясь, дробила волна.
Константин Случевский
С суровой прямотою востромысла признаюсь, что не наделили меня вышние силы даром живописца, дабы, подобно Леонарду, являть на холсте или жостовском подносе гармонию Универсума, но счастье наблюдать красоту окружающего мира даровано и мне. Порой сам себе удивляюсь, сколько всего подмечаю. Все вокруг меня просто кишит сюжетами и картинами наставительными, только зри и записывай в особливую книжку в кожаном переплете, купленную по случаю на блошином рынке в Мюнхене. Книжка эта большая и толстая, а потому записать в нее можно многое. Подчас чудное и даже загадочное.
Посещая как-то в видах восстановления пошатнувшихся от коррупционной деятельности сил дальние южные моря с пальмами и дивными пляжами, прислонил трудоробное тело свое в некоем прибрежном отеле. Скука там была неимоверная, впрочем, постояльцы отеля как раз не скучали, будучи ежедневно атакуемы ордою моих чад и домочадцев. Я же быстро нашел средство от скуки, две недели к ряду лицезрея, как в одно и тоже время, в половине одиннадцатого утра, на пляже появлялся некий английский джентльмен и совершал Церемонию. По виду так прямо Джон Буль. Роскошные бакенбарды украшали его властное красное лицо, говорившее собою, что владелец оного есть фигура в отечестве своем значительная, а равно сообщавшее окружающим, что оный столп общества совсем не чужд жизнелюбивых практик.
Джентльмен, как и положено благовоспитанному джентльмену, почитал шорты вульгарными, а потому их никогда не носил, приходя на пляж в китайском шелковом халате. Вернее, халатов было три – один с павлинами, другой с драконами, и самый шикарный с алыми розами. При этом носил он их так, что публика могла созерцать грудь джентльмена, покрытую пышной, хотя и подернутой сединою растительностью, ясно указующей на неутомимость ее владельца в делах снисходительных.
Но кабы все дело было в халатах, мой интерес к слегка подвяленному лондонскому светскому льву скоро угас. Смак был в самой затейливой церемонии, что вызывала не только мой интерес, но и любопытство всех постояльцев. Дело в том, что Джон Буль появлялся на пляже с толстой гаванской сигарою в одной руке и двухпинтовой пивной кружкой в другой. Подойдя к своему лежаку, он ставил кружку на него, потом клал на кружку сигару, затем извлачался из халата, после чего отгрызал белоснежными, крепкими как у коня зубами кончик сигары, раскуривал ее, потом брал кружку и шел к морю-окияну. Войдя в водную стихию по щиколотку, потомок правителей морей садился, ставил рядом с собою в воду кружку и начинал курить сигару, прихлебывая понемногу пиво. Все это делалось с таким серьезным лицом, будто джентльмен был членом какой-то конфуцианской секты, предписывающей своим адептам таковую медитацию.
Выкурив сигару, сын Альбиона допивал пиво, потом ополаскивал несколько раз кружку в морской воде, а затем выливал себе на голову две или три кружки этой самой океанической влаги. Исполнив сие чинопоследование и, вероятно, считая процесс купания законченным, он вставал, шел к лежаку, обтирался, напяливал свой халат, и, поигрывая в руке пустой уже кружкой, покидал пляж.
Порой кто-то пытался копировать церемонию британского конфуция, но это было не то. Во-первых, у них не было китайских халатов, что картинно развевались, пока лондонский лев важно шествовал к своему лежаку, во-вторых, у них не было бакенбард , наконец, у них просто не было сигар. Все, чем могли довольствоваться его эпигоны, были сигареты. Даже трубки ни у кого не оказалось. Но что путное может быть в сигаретах? Какое роскошество духа они могут явить миру?
Скажу более, каждое поползновение плагиаторов разделить с мэтром хоть толику популярности не токмо оборачивалось их позором, но и служило к его вящей славе. Но в последний день моего пребывания на сем дивном острове стихия, будто возмущенная постоянным торжеством англичанина, решила внести в церемонию перчинку некую. Когда джентльмен по обыкновению своему расположился в море и, сделав несколько затяжек, стал первый раз отхлебывать пиво, внезапно не пойми откуда взявшаяся волна поглотила его по самую макушку.
Когда же вода спала, публика узрела Джона Буля с потухшей и размокшей сигарою в левой руке и пивной кружкой в правой, при том, что в кружке вместо пива была океанская вода, в которой плавал какой-то подозрительный краб. Но англиканский даос не растерялся. Вылив краба из кружки, он тщательно ее ополоснул своим обычным порядком, а потом, вылив обычное число кружек себе на голову, встал, вышел на берег, одел халат и, шлепая пляжными тапочками, пошел с пляжа. Публика вначале внимала всему в абсолютной тишине, а потом взорвалась бурными аплодисментами.
С величием этой картины могу сравнить только панораму лежбища российских главбухш, устремившихся на Красное море после сдачи годового отчета. Первое время думаешь, что попал на нудистский пляж, при том женский. Возникает острое чувство неудобства, словно случайно с мороза и в шубе зашел в женскую парилку поселковой общественной бани. Но приглядевшись, замечаешь, что меж лоснящихся бухгалтерских телес то там, то сям встречаются и представители сильного пола, правда, любо худые, бледные и невзрачные, либо пузатые и лысые. Мужичины облачены либо в семейные трусы до колен, именующиеся почему-то плавательными, либо в стринги, почему-то почитающиеся плавками.
Вид сих аполлонов успокаивает, мол, не один ты такой. Это позволяет перевести дух и попристальней рассмотреть полнотелых офисных нимф. Впечатление о их наготе обманчиво. На самом деле, на каждой из них что-то пляжное да есть. Просто пышные телеса, поглотив это пляжное без остатка, не позволяют понять не только фасон, но часто и цвет одеяния.
Такова уж женская природа, таящая в себе страсть к элегантным нарядам. А известно, что у главбухш эта страсть особенно развита еще с ветхих времен исторического материализма. С ними в этой страсти могут сравниться разве что железнодорожные кассирши, продающие билеты на бесчисленных станциях российских железных дорог.
Но век железнодорожных кассирш по причине нанотехнологий уже клонится к закату. Скоро их заменят бездушные автоматы, что уже никогда не покроют матом лектора обнинской филармонии, случайно оказавшегося в четыре утра на станции Погромное. Да и проводники в поездах, отданных на откуп высоким технологиям, будут повсеместно сменены полупроводниками, что уже не будут задорно бегать по вагону в красных фуражках и трениках, разнося пассажирам чай в подстаканниках. И чаю, наверное, не будет. Будет в каждом купе что-то вроде автомата по продаже газировки, и будут наливать скучающим пассажирам какую-нибудь пузырящуюся химию.
Да и кондукторов, наверное, не будет. Не будет этих могучих атлантов, что держат на своих плечах величественное здание пассажироперевозок. Будем мы вздыхать об утраченном, вспоминая, как входил, щелкая компостером, кондуктор в вагон, как оглашал его зычным призывом:
– Граждане, предъявите билетики!
И многие, многие, доложу я вам, даже обилеченные пассажиры, пугливо вжимали головы в плечи, вспоминая, как позавчера проезжали в электричке зайцем. Другие же впадали в панику, потому что понимали, что все – кранты, пришел час расплаты!
И никто уже не скажет Степанычу во след, когда идет он домой есть свою вечернюю котлету, что пожарила заботливая супруга его:
– Вон, наш пошел, ишь как блестит! Небось, опять Серегу из сто сорок первой квартиры без билета словил.
Так и сгинет один из гвоздей, на котором держался наш мир. На дырках, что делал своим компостером кондуктор, держался, ибо дырка эта была не просто так, было в ней что-то имманентное, придающее миру устойчивость.
Только вдумайтесь, вместо осязаемого бумажного билета нам будут всучивать что-то туманно-электрическое, что руками-то не пощупаешь и носом не унюхаешь. И живого омундиренного кондуктора на входе в вагон заменит турникет, который не то что в вагон без билета не пустит, а еще и током поддаст, чтоб необилеченные пассажиры в вагон не набивались. И чаю наливать опять же не будут…
Я, наверное, от передвижения в таких поездах откажуся. Ну их в баню. Заведу себе кошачьи упряжки и с ватагой развеселых библиотекарш отправлюсь на них в этнографическую экспедицию. Будем сказительниц из числа главбухш опрашивать и сказания их записывать.
Вы даже представить себе не можете, как хорошо быть зажиточной бухгалтершей. Сидишь себе счастливо на скрипящем от натуги офисном стульчике, то зефир в шоколаде откусишь, то Алле Пугачевой позавидуешь.
Собранные сказания положим в основу комментированного издания. «Записки главбухши» могут, я уверен, разорвать шаблон интеллигента похлеще «Мемуаров гейши». Сдоба, похоть, квартальный отчет и лунный календарь для дачников – это прямой путь к катарсису, просветлению некоему.
Впрочем, иногда просветление к людям само приходит, без «Записок главбухши». С володетелем оружейного магазина «Василек» Кириллом Иванович на почве катарсиса оказия некая произошла весьма поучительная для пылкого юношества.
Поехал он с семьей как-то на дачу. По дороге видит, что бензин кончается. Заехали на заправку. Вышел Кирилл Иванович из машины, стал рассчитываться да машину заправлять. Вставил пистолет, стоит, ждет, думает о чем-то. А в это время…
А в это время его жена, что сидела на заднем сидении с ребенком, вышла из машины с сыном отвести его в туалет. Кирилл Иванович этого по причине напавшего на него медитативного состояния и не заметил. Окончил заправку, вставил пистолет в колонку, сел в машину и уехал. Едет и продолжает думу думать.
А ему жена на мобильник звонит. Он звонок сбрасывает и говорит громко: «Хватит придуриваться, не отвлекай от дороги». Она вдругорядь звонит. Он хочет ей чего внятное сказать и смотрит в зеркало заднего вида… Тут до него и дошло, что жену с ребенком где-то по дороге потерял.
Вот такая нравоучительная и во всех смыслах наставительная для пылкого юношества история произошла с хозяином оружейного магазина «Василек» Кириллом Ивановичем на почве медитаций и дум о высоком.
May 22 2012, 09:04:15 UTC 7 years ago
May 22 2012, 09:07:16 UTC 7 years ago
May 22 2012, 09:19:07 UTC 7 years ago
Главное соблюсти ритуал омовения.
May 22 2012, 09:34:06 UTC 7 years ago
May 22 2012, 09:38:25 UTC 7 years ago
May 22 2012, 09:39:25 UTC 7 years ago
May 22 2012, 11:03:20 UTC 7 years ago
- Ну, если есть белый смокинг, всё остальное не проблема.
Обнаружил, что в гардеробе моём недостаёт только шёлкового халата с драконами.
May 22 2012, 11:08:36 UTC 7 years ago
Еще с павлинами и с розами. Он их поочередно носил.
May 22 2012, 12:00:52 UTC 7 years ago
May 22 2012, 12:02:04 UTC 7 years ago
May 22 2012, 12:13:10 UTC 7 years ago
May 22 2012, 12:16:46 UTC 7 years ago
May 22 2012, 12:30:49 UTC 7 years ago
Впрочем, не бросаю ль сам я вызов древним с их мудростью de gustibus non disputandum est?
May 22 2012, 12:37:24 UTC 7 years ago
May 22 2012, 12:52:56 UTC 7 years ago
May 22 2012, 12:56:12 UTC 7 years ago
May 22 2012, 16:28:04 UTC 7 years ago
May 22 2012, 16:29:52 UTC 7 years ago
May 22 2012, 16:39:43 UTC 7 years ago
May 22 2012, 16:42:59 UTC 7 years ago
Поощрение так же необходимо художнику, как необходима канифоль для смычка виртуоза.
May 23 2012, 02:41:12 UTC 7 years ago Edited: May 23 2012, 02:43:20 UTC
May 23 2012, 07:50:20 UTC 7 years ago
May 25 2012, 15:42:05 UTC 7 years ago
May 25 2012, 15:44:15 UTC 7 years ago
Но как Вам англичанин?
May 25 2012, 15:52:33 UTC 7 years ago
May 25 2012, 16:19:15 UTC 7 years ago
May 25 2012, 16:20:58 UTC 7 years ago
May 25 2012, 16:21:48 UTC 7 years ago