Сентъ-Эвремонъ
Противъ мнѣнiя Тита Ливiя о воображаемой войнѣ, которую могъ бы вести Александръ противъ римлянъ
Я удивляюсь, до чего можетъ дойти Ливiево восхищенiе этими римлянами стараго закала, и не понимаю, какъ человѣку со столь яснымъ умомъ пришло въ голову за рамками своего предмета разсуждать столь ложно о воображаемой войнѣ, въ которую онъ втягиваетъ Александра. Онъ полагаетъ, что этотъ завоеватель придетъ въ Италiю со столь же незначительными силами, которыми онъ располагалъ, будучи всего лишь царемъ Македонiи. Онъ долженъ былъ бы вспомнить, что простой карѳагенскiй генералъ перешелъ черезъ Альпы съ армiей въ восемьдесятъ тысячъ бойцовъ.
Мало того: онъ приписываетъ такiя же способности въ военномъ дѣлѣ, каковыя отличали Александра, Папирiю Курсору и прочимъ консуламъ того времени; въ то время какъ на самомъ дѣлѣ они въ этомъ разбирались весьма посредственно, поскольку тогда у римлянъ вовсе не умѣли должнымъ образомъ использовать кавалерiю. Они такъ мало были способны извлечь изъ нея пользу, что ее спѣшивали во время битвы и возвращали ей коней для преслѣдованiя враговъ, когда тѣ обращались въ бѣгство. Не подлежитъ сомнѣнiю, что римляне полагались на пѣхоту и не придавали значенiя бою, который способна вести конница. Легiоны въ особенности презирали вражескую кавалерiю, вплоть до войны противъ Пирра, когда ѳессалiйцы заставили ихъ измѣнить мнѣнiе. Но кавалерiя Ганнибала и вовсе обратила ихъ въ панику; и эти непобѣдимые легiоны были въ теченiе нѣкотораго времени столь напуганы, что не отваживались спускаться въ самую ничтожную равнину.
Чтобы вернуться къ временамъ Папирiя, то тогда, такъ сказать, было вовсе неизвѣстно, что такое кавалерiя; не умѣли ни располагаться, ни разбивать лагерь въ малѣйшемъ порядкѣ — они сами признаютъ, что научились разбивать лагерь у Пирра, а прежде располагались какъ придется. Тѣмъ болѣе были неизвѣстны машины и работы, примѣняемыя для значительной осады: это происходило то ли отъ того, что этотъ народъ не отличался особой изобрѣтательностью, то ли отъ того, что почти никогда не бывало опытныхъ армiй и не было достаточно досуга, чтобы довести все до совершенства.
Рѣдко армiя изъ рукъ одного консула переходила подъ командованiе другаго. Еще рѣже тотъ, кто командовалъ легiонами, сохранялъ это командованiе по истеченiи полномочiй: это было необычайно полезно для сохраненiя республики, но слишкомъ непригодно для созданiя хорошей армiи. Чтобы увидѣть, до какой степени доходила ревность къ свободѣ, достаточно вспомнить, что послѣ Тразименскаго пораженiя были вынуждены назначить диктатора, Фабiя, и едва онъ остановилъ успѣхи Ганнибала своимъ мудрымъ веденiемъ войны, какъ его замѣнили консулами. Можно было всего опасаться отъ воинственности Ганнибала, нечего было бояться умѣреннаго Фабiя, и все же страхъ передъ отдаленной опасностью перевѣсилъ насущную необходимость.
Правда, оба консула вели себя разумно во время этой войны. Они потихоньку истощали Ганнибала, возстанавливая этимъ республику, и вотъ ихъ замѣняютъ самонадѣяннымъ Теренцiемъ Варрономъ, невѣждой, который далъ и проигралъ битву при Каннахъ и довелъ этимъ римлянъ до такой крайности, что ихъ доблесть, какова бы она ни была, ихъ спасла въ меньшей степени, чѣмъ небрежность Ганнибала.
Было и еще одно обстоятельство, всегда мѣшавшее дать армiямъ наиболѣе способныхъ командующихъ. Оба консула не могли быть патрицiями, а патрицiи не могли допустить, чтобы оба были плебеями, и такимъ образомъ обычно случалось такъ, что первый избранный былъ человѣкомъ, угоднымъ народу и обязаннымъ избранiемъ его расположенiю; а тотъ, кого могли бы избрать за его заслуги, часто проваливался либо из-за противостоянiя народа, если онъ былъ патрицiемъ, либо из-за интригъ и козней аристократовъ, если онъ былъ не изъ ихъ круга. Совершенно противоположное отличало македонскую армiю, где солдаты и вожди жили вмѣстѣ другъ съ другомъ съ незапамятныхъ временъ. Это былъ корпусъ ветерановъ Филиппа, время отъ времени обновляемый и увеличиваемый Александромъ въ зависимости отъ его нуждъ. Здѣсь доблесть кавалерiи не уступала стойкости фаланги, которой должно дать преимущество по сравненiю съ легiономъ, поскольку въ войнѣ противъ Пирра легiоны не отваживались противостоять несколькимъ несчастнымъ фалангамъ сплоченныхъ македонянъ. Здесь одинаково хорошо разбирались въ осадной и полевой войнѣ. Никогда у армiи не было столько враговъ, никогда она не сталкивалась со столь различнымъ климатомъ. Поэтому если многообразiе странъ, съ которыми воюешь, и подчиняемыхъ племенъ можетъ придать намъ опытъ, какъ можно было бы сравнить съ македонянами римлянъ, которые никогда не покидали Италiи, не имѣли дѣла съ другими врагами, кромѣ сосѣднихъ съ ихъ республикой народцевъ. У нихъ была и въ самомъ дѣлѣ замѣчательная дисциплина, но способности оставались посредственными.
Даже когда республика стала более сильной, они не переставали быть битыми всякiй разъ, когда воевали противъ опытныхъ вождей. Пирръ разгромилъ ихъ превосходствомъ своихъ способностей — это дало поводъ Фабрицiю сказать, что «Не эпироты победили римлянъ, а консула — царь эпиротовъ».
Въ первой войнѣ противъ Карѳагена Регулъ разгромилъ пунiйцевъ въ столькихъ битвахъ, что на нихъ уже смотрѣли какъ на данниковъ Рима. Дѣло было только въ слишкомъ тяжелыхъ условiяхъ, какъ вдругъ спартанецъ, по имени Ксантиппъ, прибылъ съ вспомогательными войсками. Этотъ грекъ, человѣкъ доблестный и опытный, ознакомился съ порядками въ карѳагенской армiи и съ римской манерой вести войну. Разобравшись въ томъ и въ другомъ, онъ нашелъ, что обѣ стороны — совершенные невѣжды въ военномъ дѣлѣ; слухи распространились среди солдатъ, и пунiйскiй сенатъ узналъ о томъ, сколь низко этотъ спартанецъ цѣнитъ ихъ враговъ. Магистратами овладѣло любопытство, они захотѣли его выслушать, и Ксантиппъ, показавъ имъ допущенныя ошибки, предложилъ имъ выиграть битву, если они поставятъ его во главѣ своихъ войскъ.
Въ горестномъ состоянiи, когда отчаиваешься во всемъ, другому легче довѣриться, чѣмъ себѣ самому. И вотъ роковая ревность къ успѣхамъ иностранцевъ уступила необходимости, и наиболѣе влiятельные люди, опасаясь общей катастрофы, безъ зависти ввѣрили себя способностямъ Ксантиппа. Мнѣ пришлось бы писать исторiю вместо того, чтобы привести примѣръ, если бы я сталъ разсуждать объ этомъ больше; достаточно того, что Ксантиппъ переломилъ ходъ событiй, измѣнилъ все въ карѳагенской армiи и такъ искусно воспользовался невѣжествомъ римлянъ, что одержалъ надъ ними одну изъ самыхъ полныхъ побѣдъ среди всѣхъ, какiя только были. Карѳагеняне, оказавшись внѣ опасности, устыдились того, что обязаны своимъ спасенiемъ иностранцу; и, въ силу своего природнаго вѣроломства, они рѣшили, что смогутъ погасить этотъ стыдъ, избавившись отъ того, кто избавилъ ихъ отъ римлянъ [Аппiанъ пишетъ, что карѳагеняне отправили Ксантиппа обратно на своихъ галерахъ съ богатыми подарками, но что они отдали приказъ капитанамъ галеръ выбросить его за бортъ вместе съ остальными спартанцами. Аппiанъ, de Bell. pun. «Ксантиппъ подвергся опасности благодаря своей удачѣ: ибо карѳагеняне, чтобы столь великая побѣда не показалась спартанской, сдѣлали видъ, что хотятъ отправить Ксантиппа на родину своими триремами съ блистательными дарами; начальникамъ кораблей поручили утопить его вмѣстѣ съ другими лакедемонянами въ морѣ; такимъ образомъ онъ поплатился за ревностно оказанную помощь»]. Точно неизвѣстно, погибъ ли онъ по ихъ винѣ, или все же ему удалось уйти отъ нихъ; но безусловно, что, когда онъ уже не былъ во главѣ ихъ войскъ, римляне легко вернули свое прежнее превосходство.
Если обратиться ко второй пунiйской войнѣ, можно обнаружить, что громадные успѣхи, которые Ганнибалъ одержалъ надъ римлянами, проистекали изъ способностей одного и недостатку въ таковыхъ съ другой стороны; и на самомъ дѣлѣ, когда онъ хотѣлъ прiободрить своихъ солдатъ, онъ никогда не говорилъ, что врагамъ не хватаетъ храбрости или стойкости: они достаточно часто сталкивались съ противоположнымъ; но онъ увѣрялъ ихъ, что они имѣютъ дѣло съ людьми, плохо понимающими военную науку.
Съ этой наукой дѣло обстоитъ такъ же, какъ съ искусствами или обходительностью; она переходитъ отъ одной нацiи къ другой и царитъ въ разное время въ разныхъ мѣстахъ. Всѣ знаютъ, что у грековъ она достигла высокой степени развитiя. Филиппъ одолѣлъ ихъ, и все было доведено до совершенства при Александрѣ, но самъ Александръ развратилъ себя. Она оставалась еще у его преемниковъ; Ганнибалъ перенесъ ее въ Карѳагенъ; и, сколь бы ни были тщеславны римляне, они обучились ей на опытѣ собственнаго пораженiя, размышляя надъ своими ошибками и наблюдая за дѣйствiями своего врага.
Легко согласиться съ этимъ, если принять во вниманiе, что римляне начали сопротивляться Ганнибалу не тогда, когда они были наиболѣе мужественны: самые храбрые погибли въ битвахъ. Пришлось вооружить рабовъ; пришлось набрать армiю изъ новыхъ солдатъ. Истина заключается въ томъ, что ему начали чинить непрiятности тогда, когда консулы прiобрѣли болѣе искусства, а римляне въ общемъ и цѣломъ стали лучше разбираться въ военномъ дѣлѣ.
итвахъ. Пришлось вооружить рабовъ; пришлось набрать армiю изъ новыхъ солдатъ. Истина заключается въ томъ, что ему начали чинить непрiятности тогда, когда консулы прiобрѣли болѣе искусства, а римляне въ общемъ и цѣломъ стали лучше разбираться въ военномъ дѣлѣ.
ka_o: Интересно. Вообще автор, слишком плохо известный в России.griphonnage: за старую орфографию Вас бы нужно подвергнуть остракизму или еще какой экзекуции21 век на дворе
вы же не используете керосинового освещения, так почему нужно бравировать старинными знаниями?
хотя, ...
спасибо
June 29 2006, 07:01:27 UTC 13 years ago
http://humanitarius.livejournal.com/19671.html
и http://humanitarius.livejournal.com/19928.html
А также http://humanitarius.livejournal.com/20135.html
June 29 2006, 16:04:15 UTC 13 years ago
В этом же заключалось и главное военное преимущество Французской республики первых лет её существования. В сражениях 92-95 гг. французы имели большое численное превосходство над всеми своими врагами вместе взятыми, и их слава заключается не в том, что они одолели в одиночку столько стран, а в том, что их войска были не армиями, а толпами ополченцев, которые по идее должны были бы проигрывать сражения при соотношении один к четырём, а вместо этого выигрывали их при соотношении два к трём. Собственно, в этом и заключается специфический военный талант французов: они нередко выигрывали сражения и войны, не имея армии. Даже накануне Революции дисциплины во французской армии не было в принципе: войска регулярно бросались в атаку без приказа, командиры (иногда назначавшиеся из духовных лиц)самовольно оставляли подразделения, не подвергаясь никакому наказанию; телесных наказаний в армии не было, а для офицеров, кажется, на практике не было наказаний вообще. Этот пример можно было бы привести как контраргумент к рассуждению С.-Эвремона.
June 29 2006, 16:18:14 UTC 13 years ago
Относительно духовныхъ лицъ — во Францiи это младшiе сыновья аристократическихъ семействъ, такъ что образованiе они получали примѣрно то же, что и старшiе. Кажется, по поводу аббата Клермона Фридрихъ сказалъ: «Надѣюсь, его скоро смѣнитъ Парижскiй архiепископъ».
Относительно персовъ — не согласенъ; ихъ армiи, по-видимому, были очень небольшими. Мнѣ кажется убѣдительной критика Дельбрюка на сей предметъ.
А въ чемъ заключается контраргументъ? Вѣдь Сентъ-Эвремонъ не анализируетъ причины побѣдъ или пораженiй римлянъ въ цѣломъ, онъ пишетъ объ ихъ слабостяхъ; о онѣ вскрыты, по-видимому, достаточно точно. Не будете же Вы предполагать, чтобъ какой-нибудь Папирiй, прости Господи, Курсоръ достойно встрѣтилъ въ полѣ ветерановъ Филиппа подъ командованiемъ Александра!
June 29 2006, 16:38:37 UTC 13 years ago
Контраргумент же в том и заключается, что если бросить на ветеранов Филиппа десять Папириев подряд, то рано или поздно или очередному Папирию повезёт, или ветераны закончатся. Т.е. контраргумент относится не к идее о слабости римлян в военном искусстве, а только к предположению, что это имеет практическое значение для результата войны.
January 6 2009, 07:48:50 UTC 10 years ago
Объединенныхъ же силъ и ресурсовъ Восточнаго Средиземноморья хватило бы и на двадцать Папирiевъ, а вполнѣ вѣроятный въ такомъ случае союзъ Рима и Карѳагена врядъ ли могъ бы воспрепятствовать подвозу подкрѣпленiй на ТВД.