Въ самомъ политическомъ устройствѣ Рима республиканской эпохи нѣтъ ничего оригинальнаго — парныя магистратуры, выросшiя изъ страха передъ сильными персонами и потому парализующiя любую правительственную иницiативу, дипломатiя и финансы въ рукахъ сената, т. е. олигархiи (полноцѣнной военной аристократiи въ Риме никогда не было, но и къ лучшему — финансы и дипломатiя, изъятые изъ-подъ контроля гражданской общины, были въ лучшемъ состоянiи, нежели остальное), совершенно никудышная организацiя армiи (Тразименское озеро показало римлянамъ, что значитъ назначать во главе армiи демагога, популярнаго среди гражданской общины, а Канны — каково на вкусъ руководство войсками по принципу «умъ хорошо, а два лучше»). Серiя пораженiй, научившая Римъ бояться чужой армiи болѣе, чѣмъ своей, безпрецедентна въ исторiи античности и отправила бы на тотъ свѣтъ три самыхъ мощныхъ послѣ Рима государства Средиземноморья. Вообще это само по себѣ забавно — полмиллiона здоровыхъ крестьянъ ведутъ полтора десятка лѣтъ войну противъ тридцати тысяч толстопузыхъ торговцевъ, а потомъ еще болѣе опасная война ведется фактически съ частнымъ лицомъ, не располагающимъ правительственной поддержкой даже своего роднаго Карѳагена. Монархiю ненавидѣли такъ, что извѣстный эпизодъ съ Лукрецiей и Тарквинiемъ объяснить этого не можетъ, да и версiя этрускского завоеванiя не объясняетъ. Развѣ только то, что цари изъ этрускской династiи сгоняли свободныхъ гражданъ на общественныя работы копать клоаку — гражданская община предпочитала пользоваться клоакою, не копая ея.
Вообще нужно имѣть въ виду, что ресурсы Рима не только намного больше возможностей какихъ-нибудь провинцiальныхъ Аѳинъ въ моментъ наивысшаго могущества, но и несопоставимы (если и не по драгметалламъ, то по мобилизацiоннымъ возможностямъ тяжелой пѣхоты) съ ресурсами даже самыхъ мощныхъ эллинистическихъ монархiй. Своей приличной кавалерiи у римлянъ не было никогда. Ихъ генералы до Марiя, Суллы и Лукулла не поднимались выше посредственности (можетъ быть, Марцеллъ — исключенiе). Ничего подобнаго армiи Александра Македонскаго они не выставили ни разу. Греческiе профессiоналы шпаги вродѣ Пирра или Ксантиппа переигрывали ихъ за счетъ того, что — въ отличiе отъ консуловъ-демагоговъ — понимали войну.
Тѣмъ не менѣе — какъ, кстати, и въ Грецiи, чье политическое устройство на двѣ головы ниже римскаго, хотя это и представляется невозможнымъ, а политическiй смыслъ на три головы ниже — рядъ народныхъ свойствъ позволялъ римлянамъ кое-какъ обходиться и съ этой безтолковой республикой. Римляне по природѣ справедливы и добродушны; въ любой ситуацiи они были если и не добромъ, то меньшимъ зломъ, особенно на фонѣ жуткихъ финикiйскихъ обрядовъ и галльскаго разбойнаго молодечества. Кромѣ того, они отличались стойкостью — солдаты не бѣжали съ поля битвы, сенатъ не заключалъ мира до побѣды. Для аристократiи (это въ Европѣ имѣетъ силу до сихъ поръ) нѣкоторыя роды наживы считались предосудительными. Мощь государства строилась на свободныхъ фермерахъ, составлявшихъ костякъ армiи — тяжелую пѣхоту, пригодныхъ къ дисциплинѣ и трудолюбивыхъ. Для защиты ихъ отъ сильныхъ персонъ было ограничено индивидуальное землевладѣнiе. Рабство было мягкимъ и патрiархальнымъ — въ крестьянской семьѣ трудились всѣ.
Карѳагенъ былъ устроенъ абсолютно иначе. Ни о какой справедливости тамъ рѣчи не шло. Враждебный мѣстнымъ племенамъ, натравливающiй однихъ на другихъ, живущiй островкомъ въ морѣ ненависти, онъ выработалъ совершенно другой типъ хозяйства — латифундiю съ жестокой эксплуатацiей труда рабскихъ массъ (да простятъ мнѣ мраксистскую лексику). Этотъ опытъ, ставшiй достоянiемъ римской аристократiи, разложилъ гражданскую общину. Ограниченiя пали, фермерство подъ натискомъ сильныхъ персонъ стало исчезать (Гракхи пытались воспрепятствовать этому — ихъ революцiя консервативна, что доктринеры вродѣ Цицерона не чувствовали, видя традицiю во всевластiи аристократiи), что привело къ паденiю мобилизацiонныхъ возможностей гражданскаго ополченiя. Возможно, коль скоро объ этомъ пишетъ Саллюстiй, свое слово сказала и гибель самаго сильнаго внѣшняго врага. Отсюда военныя реформы — а наемная армiя превращается въ инструментъ своего генерала, и дальше все уже превращается въ дѣло техники. Поскольку разложенiе идетъ параллельно, его не останавливаютъ, и соцiальная картина послѣдняго вѣка республики весьма безотрадна.
March 24 2006, 22:48:44 UTC 13 years ago
По поводу же полководцев - может быть, именно в этом уникальность римского военного искусства (или военной машины, если угодно)? В безличностной системе управления?
March 25 2006, 05:06:56 UTC 13 years ago
Кстати, старая орѳографiя Вамъ уже не интересна?
March 25 2006, 09:01:37 UTC 13 years ago