Вообще представление о том, что люди, живущие в лучших условиях, должны и лучше размножаться, а в худших – «вымирать», крайне наивно, потому что в человеческом обществе помимо биологических действуют и другие факторы (отчего, напр., рождаемость в богатых странах последние десятилетия часто ниже уровня простого воспроизводства - привыкшие к комфорту люди не желают обременять себя излишним количеством детей и «вымирают», а неприхотливые жители нищих афро-азиатских стран плодятся, как тараканы).
Это (нежелание широких слоев населения благополучных стран особо обзаводиться детьми), конечно, явление сравнительно позднего времени, но в прошлые столетия более скромные масштабы самовоспроизводства высшего (более обеспеченного) сословия не должны вызывать удивления. Дворянство везде было прежде всего военным сословием, и гибель на войне (относительно его численности) на порядок превышала этот показатель для других групп населения; дуэли, майорат (когда младшие сыновья часто шли в церковь или пускались в различные приключения и не имели потомства) и вовлеченность в занятия, не предполагавшие увлечение семейной жизнью также играли некоторую роль, а в XVIII-XIX вв. образованные слои раньше и чаще стали применять контрацепцию.
При этом состояние медицины до конца XIX в. было таково, что младенческая и детская смертность в дворянских семьях была не ниже среднего. Не только в крестьянских семьях, но и напр., в семьях прибалтийских баронов, которые были достаточно велики - иногда до 20 детей (а остзейские родословные росписи отличаются большой тщательностью и фиксируют всех родившихся детей) часто до половины и более умирало при рождении или в детстве.
Приводимые далее данные были получены на материале 1419 родов (чьи росписи были опубликованы в различных источниках), в которых, начиная от конкретного лица, можно проследить как минимум 6-7 поколений (т.е. не менее 200 лет) его потомков – носителей конкретной фамилии (это больше половины родословий отвечающих этим требованиям родов, учтенных мной в «общей» базе). Речь идет о родах, чьи представители служили в России - самого разного происхождения: старых и новых (возникших с нач. XVIII в.) русских, остзейских, польских, грузинских, татарских, приезжих европейских. Последним поколением (если род не пресекся ранее), считалось родившееся в нач. ХХ в. Учитывались мужчины, достигшие хотя бы «кадетского» возраста. Родословия были разбиты на группы по числу поколений: 6-9 (802 родов), 10-14 (439), 15-19 (147), 20 и более (31), но по основным показателям они не очень сильно отличаются.
Наблюдения над родословиями дворянских родов показывают, что не только в геометрической, но и в арифметической прогрессии они не размножались. Практически не встречается случаев, когда бы число представителей рода увеличивалось хотя бы на одного человека в КАЖДОМ новом поколении: всегда были поколения, где оно оставалось таким же или уменьшалось. Обычно число членов рода в поколении по достижении какой то величины в дальнейшем колебалось вокруг нее, или, достигнув наивысшего показателя, затем снижалось. Более того, у трети родов (а у самых «длительных» - почти 2/3) случалась ситуация, когда в каком-либо поколении (при этом не ранее 4-го и не считая последнего) оказывался только единственный представитель.
Что касается максимального числа членов рода в одном поколении, то оно, конечно, сильно зависело от длительности существования рода (более солидные числа встречаются преимущественно в длинных родословиях), но в целом максимальное число менее 5 чел. встречается в 13,1% случаев, 5-9 чел. – 33,4%, 10-19 чел. – 31,7% (любопытно, что по доле таких родов показатели каждой группы наиболее близки), 20-29 чел. – 11,89%, 30-39 чел.- 5,3%, 40-49 чел. – 2,2%, 50-59 чел. – 1,6%, 60 и более – 1% (14 родов, в т.ч. у Энгельгардтов встречается 99, еще в 5 случаях – более 80: Воейковы, Арсеньевы, кн.Голицыны, кн.Дадиани и бар.Штакельберги). Причем в 22% случаев максимальное число приходится на поколения не далее середины истории рода и редко – на последние поколения (крайне редко – на самое последнее), чаще всего – на поколения сразу после середины.
Но наиболее интересно, пожалуй, число лиц в последнем поколении. Лишь в 0,6% случаев оно составило 30 и более чел., в 2,3% - 20-29, в 9,5% - 10-19, в 24% - 5-9 чел. (здесь минимальное расхождение между группами родов), в 42,3% случаев – менее 5 чел. и в 21,4% случаев это был единственный представитель (с которым часто род и заканчивался). Т.е. совершенно обычны случаи, когда род, еще за 3-4 поколения (примерно столетие) до последнего насчитывавший 40 и более человек, в последнем был представлен лишь одним-тремя.
Речь шла, напомню, о вполне сформировавшихся в XV-XVII вв. отдельных родах со своими фамилиями (или самостоятельных однофамильных ветвях), однако в ряде случаев несколько родов возводили себя к одному из известных по летописям лиц, живших в ХII-XIV вв. (Радши, Андрея Кобылы, Облагини, Индриса, Бяконта и десятка других). Но даже вместе взятые потомки таких лиц (как и Гедиминовичи) к началу ХХ в. (т.е. через 7-8 столетий) насчитывали не сотни, а лишь десятки человек. Еще более древних Рюриковичей насчитывалось в 30-32-м поколениях не тысячи, а лишь от 450 до 200 чел. (из более 130 определенно происходивших от Рюрика родов 60 пресеклись еще до начала XVIII в., 37 – в XVIII-XIX вв. и 37 сохранились к началу ХХ в.).
Так что, еще раз повторю, представления о возможности нескольких тысяч потомков по прямой мужской линии (носителей фамилии) у живших в начале II тысячелетия лиц совершенно фантастичны, а когда мы встречаем претензии на такое происхождение на Востоке, речь идет о практике «приписок» к знатным кланам на протяжении столетий.
