Попов Александр (sssshhssss) wrote,
Попов Александр
sssshhssss

Закругление сюжета. Невыносимость. Лёгкость. Бытие.

Человек, сделавший себе имя на антирусских книгах(впрочем, с художественной точки зрения, они написаны на высоком уровне), в которых он всячески рассуждает о коммунизме как национальной русской идее, оказался ни кем иным как сексотом. Нет, не ЦРУ или СИС, а КГБ.

Я бы не назвал его книги антирусскими - я прочитал их достаточно. Они антикоммунистические, антитоталитаристские, написанные с позиций либерального индивидуализма. Безусловно, что влияние советской оккупации не могло не сказаться, но я всё равно не припоминаю именно антирусских инвектив и выведения советского идиотизма из нац. характера русских. Что касается до его причастности к чехословацкой ГБ, то это уже достаточно давняя история - в смысле раскрытия этого факта. Он, по-моему, и в КПЧ состоял. Вполне естественно, что лидеры будущей интеллектуальной оппозиции были в свое время завербованы, обычная практика. Кажется, и Гавел тоже.
У него ни разу не сказано плохо о советских, везде "русские уроды".
А где именно, наверное эти самые солдатики?
Да, они, и "русское вторжение", "русские танки", "русские закрыли газету" и т.д. в "Невыносимой лёгкости бытия", и где-то ещё презрительные высказывания об "уродливых русских женщинах". Я уверен что он, как образованный человек, прекрасно понимал разницу между "русским" и "советским", более того, знал о положении русских в эсэсэр.

Допускаю, что он мог писать так для дополнительного эффекта, т.е. не называя врага предпочтительным ему официальным именем СОЮЗ...СОВЕТСКИХ...СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ... и т.д., а нарочно снижая образ "империи", называя её именем самого бесправного народа, от которого она старательно открещивалась (помню официальное недовольство тем, что иностранцы неправильно называют делегации, выставки и т.д. русскими, а не советскими).

Может быть, он даже надеялся таким образом пробудить протест против совка у читающих его остатков русской интеллигенции, но лично у меня впечатление осталось неприятное, и, каюсь, испытал некоторое злорадство после его "разоблачения".
Думаю, что Вы преувеличиваете его способность к пониманию произошедшего. "Советскими" людей из совка никто во внешнем мире не называл - именно в качестве этнической или национальной принадлежности. Само гос-во еще называли иногда "Советами", но людей из него, если речь не шла о совсем официальных сдучаях (типа "визит советской делегации"), называли русскими, будь они даже вопиюще нерусскими. И преобладающее мнение было (да и есть) то, что это именно русские устроили у себя такое дикое гос-во, или, в лучшем для нас случае, - позволили устроить его большевикам. Надеяться, что кто-то будет думать иначе - большая наивность. Кстати, если в какой-то стране и было более адекватное понимание, то это в Польше, в среде русофильских интеллектуалов, которая там всегда существовала.
Более-менее адекватное понимание наверное было у всех народов, на которых опирался ранний СССР. Прибалты, поляки, укро-белорусы итд, сейчас конечно в угоду коньюктуре им выгоднее сваливать всё на русских.
Потом подумал, что в старой, межвоенной Чехословакии, где была большая русская колония и гос-во было лояльно к русским, такое понимание тоже существовало, но после 45-48 гг., и особенно после 68 г. его практически не осталось, как и представителей первой эмиграции и той части чешской интеллигенции, которая им симпатизировала. Кстати, этот вопрос - о русской эмиграции в Чехословакии - Кундера совершенно не затрагивает, что тоже симптоматично, учитывая, что он происходит из старой интеллигентной семьи.
Я тоже довольно много читал Кундеру. (Невыносимая легкость бытия, Книга смеха и забвения, Бессмертие, Смешные любови, и еще несколько, забыл названия:) ).

Конечно антируссизм в его книгах не главное, но мне было обидно многое читать, такое вот личное восприятие, такой осадок остался. И всё же, кроме всего перечисленного вами, некоторые книги можно вполне назвать антирусскими, например знаменитая "НЛБ".

Его вербовка меня конечно не удивляет, удивляет его поведение после "переоценки ценностей". Себе и чехам он шанс даёт, очевидно, а русским - нет. Это интеллектуально нечестно.
Я давно читал "НЛБ", роман хороший, мне вообще он нравится как писатель. Думаю, что то, что можно с натяжкой счесть за антируссизм, это скорее именно антисоветизм, т.е. ненависть к "старшему брату", надругавшемуся над "человечьим лицом". Помню, в какой-то вещи он даже придумывает унизительную фамилию "Мастурбов" для обозначения советского аппаратчика. Надо ведь прямо сказать, что он не выносит и местных советчиков, чешских. А вот что-то вроде рассуждений на тему "всегдашнего русского тоталитаризма-обскурантизма" я не припоминаю. Нет у него ничего и по поводу критики "панславизма", и советский экспансионизм из этой идеологии у него не выводится. Опять же, думаю, что не будь 68 г., ничего вообще бы нельзя было ему приписать. А, вот еще вспомнил, он где-то описывает военную базу, возникшую после 68 г. и советских солдат в жалких гимнастерках и кирзе. Но я даже не припоминаю у него обвинений советским за 45 и 48 гг. Т.е. он трактует переворот Готтвальда не столько как руку Москвы, сколько как некую самодеятельность местных коммуняк. Мне сложно сейчас припомнить еще какую-то конкретику, но общее ощущение, вызываемое чтением его книг, не было каким-то обидным и оскорбительным в плане именно антирусскости. А персонажей вроде "Мастурбова" считать русскими, понятно, не приходится. Достоевского же он ценит.
Все предшествующие преступления русской империи совершались под прикрытием тени молчания. Депортация полумиллиона литовцев, убийство сотен тысяч поляков, уничтожение крымских татар - все это сохранилось в памяти без фотодокументов, а следовательно, как нечто недоказуемое, что рано или поздно будет объявлено мистификацией.

А тут срывается на русофобский ультразвук:
Лишь в 1980 году мы смогли прочесть в "Санди тайме", как умер сын Сталина, Яков. Взятый в плен во время второй мировой войны, он был помещен в немецкий лагерь вместе с английскими офицерами. У них был общий сортир. Сын Сталина обычно оставлял его после себя загаженным. Англичанам не по нутру было видеть сортир, измазанный говном, хотя это и было говно сына самого могущественного тогда человека в мире. Они попрекнули его. Он оскорбился. Они продолжали попрекать его и принуждали чистить сортир. Яков возмутился, рассорился с ними, затеял драку. В конце концов попросил у начальника лагеря выслушать его. Хотел, чтобы тот рассудил их. Но спесивый немец не пожелал говорить о говне. Сын Сталина не смог снести унижения. Исторгая в небо страшную русскую брань, он бросился к заряженной электрическим током колючей проволоке, ограждавшей лагерь. И угодил прямо в цель. Его тело, которому уже никогда больше не суждено было загадить англичанам сортир, так и осталось висеть на проволочном заграждении.
...
Немцы, которые жертвовали жизнью ради того, чтобы расширить территорию своей империи дальше на восток, русские, которые умирали ради того, чтобы могущество их отечества простерлось дальше на запад, - да, эти умирали ради нелепости, их смерть была лишена смысла и всеобщей законности. Напротив, смерть сына Сталина посреди всеобщей нелепости войны была единственной метафизической смертью.


Везде, где можно, Кундера пишет о русских, а не о советских, о русской империи, а не о советской итд. Слово русский у него везде заменяет слово советский. Это подмена. За такое бьют канделябром.
"Русская империя" это эвфемизм или синоним совдепии, советского союза. Он же не пишет - Российской империи, или царской империи. А называть советских русскими - своершенно естественно для всякого иностранца. Это различие и у нас-то до немногих доходит. Из приводимых Вами примеров вполне очевидно, что это прежде всего советофобия по существу, но с использованием слова "русские", что, на мой взгляд, вполне понятно. К сожалению, советские сумели создать такой отталкивающий имидж, так замазали советским "говном" слова "русский", "Россия", что с этим действительно уже очень трудно бороться, доказывая, что советские это одно, а русские совсем другое. Брань же, в самом деле - русская, увы :).
Мне казалось, что такие ошибки на западе в культурных кругах или делаются при игре на публику, или в целях дискредитации. Хотя, может быть, я ошибаюсь.

Слова о русской брани я выделил, потому что они мне кажутся искусственными. Рискну предположить, что на французском(немного знаю) и чешском(славянский) эта фраза тоже звучит искусственно. Такое ощущение, что написал сначала просто "страшную брань", потом подумал и дописал про "страшную русскую брань". Субъективное впечатление, запомнилось еще при прочтении.
Кстати, меня это немало удивляло, с одной стороны демонстративное неразделение русского и советского, сдругой - явные симпатии к дореволюционной русской культуре.
Вот видите. Я думаю, что требовать от него степень проницательности Галковского - некорректно. Русским еще предстоит вести эту пропаганду на внешний мир, объясняя смысл произошедшего с Россией, если для этого будет возможность.
Кстати, он и чехам не даёт особых шансов в своих поздних книгах. Герой приезжает на родину, и ему там как-то неуютно и нерадостно от того, что он видит. Никакого чешского патриотизма. Он смотрит на своих соплеменников "глазами Запада".
У меня были подобные мысли вчера, когда увидел эту новость.
На меня в своё время произвело очень неприятное впечатление его отношение к русским, которых он описывает в виде кривоногих дегенеративных азиатов, при том, что я был настроен вполне нейтрально, читая его, действительно, неплохие книги.
Вот-вот, я бы понял "кривоногих дегенератов" из уст английского аристократа, в глаза не видевшего русских. Или Монтеня какого-нибудь. :) Но тут...
В "Книжном обозрении" (17 февраля 1985 г.) газеты "New York Times" чешский эмигрант Милан Кундера, поселившийся в Париже, опубликовал сердитую статью "Предисловие к вариации", где выразил довольно-таки любопытное отношение к "восточной" (в данном случае русской) эмоциональности и одновременно западному рационализму, взяв в качестве примера Достоевского и Дидро. Глубоко травмированный советской оккупацией Чехословакии, Кундера видит в ней закономерное продолжение давней русской экспансии в Европу и стремление навязать европейцам свои "восточные ценности".
..."Откуда эта неожиданная неприязнь к Достоевскому, — спрашивает себя Кундера. — Что это, антирусский рефлекс чеха, травмированного оккупацией родины?.. Сомнения в эстетической ценности его произведений? Нет, ибо неприязнь овладела мной внезапно и не претендовала на объективность. Раздражал меня в Достоевском непосредственно климат его произведений: мир, где все обращается в чувства; иными словами, где чувства возводятся в ранг ценностей и истин".
...Иосиф Бродский, будучи возмущен текстом Кундеры, через полтора месяца напечатал в том же издании свой ответ "Почему Милан Кундера несправедлив к Достоевскому", где в довольно резком тоне ответил на все пассажи чешского писателя, в частности взяв Достоевского под защиту. Отделив русское от советского и Достоевского от танков 1968 года, он говорит, что коммунистическая система "в той же мере является продуктом западного рационализма, как и восточного эмоционального радикализма". Европеец из Восточной Европы, Кундера, по Бродскому, "стремится быть европейцем более, чем сами европейцы", поэтому его представления о ценностях европейской культуры являются односторонними, и вся Россия, в том числе и Достоевский, не вмещается в нее (кстати, совсем недавно нечто подобное утверждал драматург и президент Вацлав Гавел).
http://magazines.russ.ru/zvezda/2002/4/kuz.html
Мне кажется Бродский очень правильно всё сказал о Кундере. В своём как раз-таки эмоциональном запале, Кундера забывает, что старая Россия - это часть Европы, начиная с того, что русские императоры были в родстве со всеми домами Европы, например урожденная принцесса Саксен-Альтербургская, бывшая замужем за в.к. Константином Николаевичем, в православии - Александра Иосифовна, была матерью королевы Греции. Или такой пример: во время спора 1899 года между Венесуэлой и Британией за границу в Гайане был собран суд в Париже, в его состав входили двое судей из США, двое из Британии, а председателем был русский юрист Мартенс. Подобных примеров можно привести тысячи. Отрицая европейскую Россию, Кундера отрицает часть Европы.
Для меня здесь существенно то, что он отрицает русскую "эмоциональную неряшливость". В сочетании с недавней новостью о его прошлом, это выглядит крайне нечистоплотно. НЛБ мне не понравилась, а теперь он как писатель мне вообще не интересен. А Бродский, как известно, за границей отстаивал ценность русской культуры.
В сочетании с недавней новостью о его прошлом, это выглядит крайне нечистоплотно.

Именно так.

теперь он как писатель мне вообще не интересен


Всё же у него довольно высокохудожественные произведения, и ненаполненные антируссизмом книги, вроде "смешных любовей" могут принести массу приятных минут. :)