"O, make me a mask"

Когда мы всуе поминаем тот или иной народ из тех, что достойны, по нашему мнению, упоминания, один из "народов пред Господом", то, хотим мы того или нет, но неизбежна внутренняя отсылка к некоему собирательному образу народа, к его "архетипическому лицу". Это как услышать чьё-то имя и тут же заполучить выставленный перед нашим внутренним оком неизбежный фотографический отпечаток, сделанный когда-то памятью "на автомате".

Долетело с другого конца стола произнесённое кем-то со смешком "да этот, вы его помнить должны, Филатов", и вы, не моргнув глазом, но ведя ухом, беднягу Филатова тут же "видите". Объёмно, "голо" и "граммно".

Имя, отчество. Фас, профиль. Номер. Отпечаток большого пальца. Бывает, что и запах. Или аромат.

"Каков негодяй!" - думаете вы о Филатове в случае, если ваш опыт общения с ним был нехорош.

"Каков негодяй!" - думаете вы о человеке, вспомнившем Филатова, в том случае, когда Филатов оказал вам некую услугу.

"Хо-хо" - думаете вы если Филатов вам безразличен, - "хорошо, остроумно, как он это ловко повернул, про Филатова-то, надо будет запомнить", и просите соседку передать вам "вон тот салатик".

Поскольку народы не дураки, то они возможность всплывания своих анкетных данных в чужой памяти предусмотрели и озаботились "чистотой образа". Чистотой не в смысле пятен, морщин и тяжёлого взгляда, а в смысле приятности образа, его "симпатичности".

И культура любого народа всегда была в этом смысле верной служанкой, даже и в те времена, когда никаких пистолетов не было и хвататься приходилось за рукоять меча.

Так вот, возвращаясь в личинам, надеваемым на себя народами, нельзя не заметить, что их узнаваемость "с первого взгляда" обычно задана тем или иным литературным "образом", и образом не только обаятельно притягательным, но ещё и непременно лестным с точки зрения того, кто приставляет маску к лицу. Причём "лестность" имеет крен в сторону не объективности, а самооценки.

И это у всех так.

Начнём с восточноевропейской малышни, да вот хотя бы с умалившейся до размеров Чехии "Австрии". Кто у нас Чех? Да Швейк, конечно! Шуточки, прибауточки, шпикачки. Пиво, то самое, что не только по усам течёт, но ещё и в рот умудряется попадать, ну и непременная дуля в кармане, дуля как внутренний компас, дуля то Западу, то Востоку. Но Запад Западом, Восток Востоком, компас компасом, а шпикачки шкворчат. И пиво течёт.

Поляк? Поляк это - о-о-о! Поляк - это Сенкевич. Пан Збышко Володыевский. "Земля дрожала и сотрясалась под ними."

И у взрослых ровно то же.

Русский? Былинный Илья Муромец. Утомившись любимой быстрой ездой на птице-тройке, спит на печи тридцать лет и три года, а потом, продрав глаза, выходит и спросонья, хмуро, всем, кто под руку подвернётся, даёт "того самого".

Француз всенепременно д'Артаньян. Не всегда морально чистоплотен, но уж до чего ловок, до чего пронырлив, до чего целеустремлён . "Чертовски хорош."

Англичанин это, конечно же, киплинговский Кот, Который Гуляет Сам По Себе. Тут ни убавить, ни добавить.

Американец это "Марк Твен". Янки при дворе короля Артура. "Парень не промах". Рыцарский век? Кони, латы, щиты и менестрели? Если без этого никуда, то и он обзаводится тем же самым. И как бы невзначай суёт под кольчугу шестизарядный кольт. А поскольку наш Янки человек нравов простых и здоровых, то и в оруженосцы он, в отличие от рыцарей Круглого Стола, берёт не мальчика, а девочку.

В этом стройном ряду вымышленных литературных героев зияет пробел. Копаясь в памяти, я обнаружил, что не могу найти маску Немца. На барона Мюнхгаузена Немец ни капельки не похож. Если в голову и лезут какие образы, то исключительно оперные. Дело, однако, в том, что от оперы до эстрадных подмостков один лишь шаг и я устремившуюся в этом направлении мысль поспешно тяну за поводок назад.

Г.А.

vova_belkin

May 27 2010, 17:30:04 UTC 9 years ago

Насколько я могу судить, до 1914 года немцы, во всяком случае в России, вполне четко ассоциировались с Вертером: сентементальная и романтическая нация, "Ах, мой милый Августин!".

"O, make me a mask"

Select pictures (pictures will be 640 pixels wide)