Il Cimitero di Praga: герой и сюжет

                                                                                                                                  Мне хотелось отравить монаха. Думаю,
                                                                                                                       всякий роман рождается от подобных мыслей.
                                                                                                                         Остальная мякоть наращивается сама собой.

                                                                                                                   Умберто Эко, послесловие к роману "Имя розы"

 
   В истории литературы, в том числе современной, есть немало удачных образов отрицательных героев, вплоть до носителей Зла в чистом виде. Например, Жан-Батист Гренуй - герой "Парфюмера" Патрика Зюскинда - наделён таким количеством нечеловеческих черт, что почти не воспринимается, как человек. Но он столь удачно вписан в вычурную, изысканную и мимолётную эпоху рококо, что читатель верит в этот образ.

  Умберто Эко пошёл этим же путём, сделав своего Симоно Симонини одним из самых отвратительных людей, когда-либо описанных в литературе, и буквально врастив его в историю XIX века. Однако, в отличие от Зюскинда, Эко не преуспел. Его Симонини неубедителен.

  Гренуй родился в клоаке, вырос в чудовищных условиях и жил во времена господства причудливых вкусов. Так почему бы ему не превратиться в чудовище, убивающеe людей, чтобы овладеть их запахом? Причины человеконенавистничества Симонини остаются неясны. Это просто очень плохой человек. Немотивированно плохой.

  Видимо, автор осознаёт слабость созданного им образа архизлодея, поэтому пытается усилить его, нe только изложив бóльшую часть событий от первого лица, но и сделав Симонини пьемонтцем. Это смелый ход. Все привыкли, что в творчестве Эко, пришедшего на свет в пьемонтской Алессандрии, пьемонтцы являются отсылкой к фигуре автора. Уроженцами Пьемонта были Роберт де ла Грив в "Острове накануне" и Баудолино в "Баудолино". В "Маятнике Фуко" Эко сделал пьемонтцем  Бельбо, и критики считают написанные от лица этого персонажа страницы наиболее автобиографическими в творчестве данного автора.

    Что касается Симоно Симонини, у Эко были определённые исторические основания сделать его именно пьемонтцем. Этот вымышленный герой - внук реального исторического лица, капитана Дж. Б. Симонини, предположительно бывшего пьемонтцем, жившим во Флоренции. Но даже с одной стороны будучи  привязан к историческому деятелю, а с другой став альтер эго автора, Симонини Джуниор остался неубедителен.

  Автор с первых страниц пытается вызвать у читателя отвращение к герою. И перегибает палку. Уже на первых страницах Симонини чересчур подробно описывает свою ненависть к немцам, французам, итальянцам, духовным лицам и женщинам (в общем, ко всем, кроме англичан). Hа фоне столь всеобъемлющего человеконенавистничества героя несколько бледнет даже его антисемитизм. Да и причины этого антисемитизма остаются непонятны. Говорится лишь, что Симонини унаследовал подозрительность к евреям от своего дедушки.

  Hо, во-первых, у такого никому и ничему не верящего циника это не очень правдоподобно, а во-вторых, причины, сделавшие антисемитом самого дедушку, описаны просто смехотворно. Будучи в молодости королевским офицером, дедушка какое-то время скрывался от революционеров в туринском гетто, где наслушался рассказов местного сумасшедшего - бедняги, чей разум не выдержал пыток, которым его подвергли арабы в Дамаске. Нищий безумный еврей в своей коморке строил планы глобального отмщения за все причинённые евреям обиды.

  Если автор хотел показать абсурдность антисемитских предрассудков, то ему это не удалось. Он показал лишь, что мотивация его героя плохо проработана.

  Подчёркнутая антисексуальность Симонини тоже вызывает недоумение. Пытаться передать неспособность героя к созиданию, делая его боящимся физических контактов с женщинами онанистом - это не тот уровень, которого читатели ждут от Умберто Эко. 

  Впрочем, однажды, уже достигнув преклонного возраста, Симонини всё же занимается сексом. Он участвует в сатанистской чёрной мессе, переходящей во всеобщую оргию, и одна из участниц действа фактически насилует его. Сам акт вызывает у Симонини ужас, а  узнав, что сатанистка ещё и еврейка, он тут же убивает её, чтобы ненароком не стать отцом еврея.

  Как ни странно, с учётом общей меры невротизации людей XIX века, сам по себе этот эпизод вполне правдоподобен. Позапрошлое столетие часто было просто помешано на темах секса и еврейства. Но сексуально-антисемитский невроз плохо увязывается с остальными чертами Симонини. Это воспитанник иезуитов, предельный циник, машина по производству фальсификатов, агент спецслужб четырёх государств и хладнокровный убийца. Такой человек должен быть не страдающим предрасcудками невротиком, а  скорее мошенником, наводящим неврозы на других.

  Интереснее тема гурманства Симонини. Еда - это страсть, заменяющая ему секс. Пристрастие к изысканной кухне роднит Симонини с героем Рекса Стаута сыщиком Ниро Вульфом. С этим же персонажем его объединяют полная фигура и женоненавистничество. Но Симонини - это Вульф наоборот. Он не разгадывает загадки и не расследует преступления, а производит подделки и совершает убийства. В отличие от Вульфа, Симонини не готовит сам и не придумывает новых рецептов, а лишь ходит по ресторанам. Этим ещё раз подчёркивается его неспособность создать хоть что-то позитивное.

  При этом Симонини - крайний консерватор. Pастил eго дед - аристократ- монархист, до конца жизни не переставший носить кюлоты. Жизнь Симонини проходит в 1830-1897 годах, и все технические новшества, появившиеся в это время, вызывают у него отвращение. Критикуя любые нововведения, от железных дорог до швейных машинок, Симонини делает исключение только для унитаза.

  В общем, Симоно Симонини - это аристократ, гурман, консерватор, женоненавистник, расист, ксенофоб, мизантроп и убийца. Воплощение левацких фантазий о правых.

  Что-то подобное прослеживалось уже в "Маятнике Фуко".  В этой книге обладатель изысканных манер Алье изображает аристократичного масона, а полковник Аргенти описывает своё участие во Второй мировой войне словами "соображения чести заставили меня выбрать сторону проигравших". Это архитипичные правые. Эко постарался сделать их комическими персонажами. Надо сказать, тогда это получилось у него довольно органично. Поскольку события были показаны с точки зрения обладающего безудержной фантазией левого интеллектуала Казoбона, автор был вправе рассчитывать, что читатель согласится сыграть в его игру и посмотреть на правых глазами левых.

 Но в "Пражском кладбище" Эко ставит перед собой более сложную задачу: он пытается остаться в рамках левой мифологии, ведя повествование от лица правого. Например, автор явно стремится вызвать у читателя сочувствие к растрелянным версальцами коммунарам. Однако человек правых взглядов над трупами коммунаров может только ликовать. А ликования Эко не позволяет ни себе, ни своему герою.

  При этом он прорисовывает отрицательные черты своего героя с такой серьёзностью, что порой начинает казаться: ещё чуть-чуть, и постмодернистская игра перестанет быть игрой, скатившись к политкорректной антирасистской левой агитке.

  К тому же основная сюжетная линия (создание Симонини "Протоколов сионских мудрецов") рисуется автором вполне тривиально. Возможно, эта история просто переписана им из Википедии. Ведь сам Эко говорит, что при написании книг обращается к Вики 30-40 раз в день (во всяком случае, эта его фраза приводится в Вики).

 Шучу, конечно. История появления "Протоколов" давно реконструирована и подробно изложена в десятках книг. Тут просто трудно добавить что-то новое. Для тех, кто не читал роман и никогда не интересовался этой темой, изложу в двух словах, как было дело.

  В 1798 году аббат Огюстен Баррюэль издал "Воспоминания, освещающие историю якобинства", в которых утверждал, что недавняя революция была результатом заговора различных масонских лож, возглавляемых баварскими иллюминатами. По версии Баррюэла, масоны желали отомстить французской монархии за разгром ордена тамплиеров, осуществлённый 485 годами раньше.

  В 1806 году капитан Джованни Батиста Симонини (человек, о котором известно очень малo) прислал аббату Баррюэлю письмо, рассказывающее, что совершившие революцию масонское ложи были насквозь инфильтрованы евреями. Бытует мнение, что к составлению письма Симонини имел какое-то отношение Жозеф Фуше (Эко сделал героя "Пражского кладбища" внуком этого Симонини).

  В 1846 году Александр Дюма написал роман "Жозеф Бальзамо", в котором иллюминаты во главе с Калиостро на тайной встрече составляют план заговора против монархии. Появляется универсальная схема, пригодная для описания любых глобальных заговоров. Действующие лица подобных сюжетов легко взаимозаменяемы.

  В 1849—1857 Эжен Сю опубликовал шестнадцатитомный роман "Тайны народа". В этом произведении заговорщиками, составляющими глобальный план порабощения человечества, стали иезуиты.

  В 1864 году Морис Жоли написал памфлет "Диалог в аду между Макиавелли и Монтескьё", направленный против Наполеона III. Хотя на этот раз в заговоре обвинялись не иезуиты, а бонапартисты, в памфлете использованы многочисленные цитаты из романа Сю (в "Пражском кладбище" Симонини собственноручно убивает Жоли).

  В 1868 году Герман Гедше под псевдонимом Джон Ритклифф издал роман "Биарpиц".  В сорокастраничной сценe на еврейском кладбище Праги тайно встречаются раввины, представляющие двенадцать иудейских колен. Они подробно обсуждают планы закабаления человечества. Сцена списана со встречи иллюминатов в "Жозефе Бальзамо" (в "Пражском кладбище" Гедше оказывается убит иезуитами по просьбе Симонини).

  В 1869 году Яков Брафман написал "Книгу Кагала", а Гужено де Муссо - книгу "Иудей, иудаизм и иудаизация христианских народов" (в "Пражском кладбище" Симонини оказывается знаком с обоими авторами, равно как и с Осман-беeм, Лео Таксилем, Александром Дюма, Зигмундом Фрейдом и т.д.).

  В 1885 году Эдуард Дрюмон, икона французского антисемитизма, выпустил книгу "Еврейская Франция", выдержавшую свыше 150 изданий. В 1890 Дрюмон основал Французскую антисемитскую лигу (естественно, в "Пражском кладбище" Симонини знаком и с этим человеком).

  В 1905 году Сергей Нилус издал "Протоколы сионских мудрецов", многие пассажи  которых заимствованы из "Диалога в аду"  Жоли (с заменой бонапартистов на евреев). В сущности, "Протоколы" можно считать компиляцией идей из памфлета Жоли, романа Гедше и других вышеперечисленных источников. Предполагаемыми авторами текста были Пётр Рачковский и Матвей Головинский (в "Пражском кладбище" Симонини пишет "Протоколы" и передаёт текст Головинскому).

  В общем, ничего нового о создании легендарного фальсификата Эко не сказал. Он всего лишь изложил каноническую версию появления  "Протоколов",  приписав окончательную редакцию документа своему не слишком убедительному герою. Eсли бы автор oграничился изложением этого  сюжета, "Пражское кладбище" осталось бы тривиальным произведением.

  Но Эко затронул ещё два исторических события - сицилийский поход Гарибальди и дело Дрейфуса.

  Его интерпретация этих сюжетов - самое интересное в книге.

                                                                    Продолжение следует