Недавно выяснилось, что моя лицекнижная френдесса Татьяна Ретивова является правнучкой (через его дочь Новеллу) известного писателя Е.Н.Чирикова, который в свою очередь был близким другом моего двоюродного прадеда Н.С.Каринского. В связи с наступлением 2017-го года она начала публикацию некоторых документов, относящихся к своему прадеду. Одним из них является приводимое ниже письмо писателя своим родным из Москвы от 2-3 ноября 1917 г. В письме изложены факты и впечатления от событий конца октября - начала ноября 1917 г., увиденных из квартиры №14 на 7-м этаже дома №8 по Тверскому б-ру, которую занимали Н.С.Каринский и его супруга В.А.Каринская. Существуют другие литературные описания этих же событий (А.Белый, К.Г.Паустовский), подробное их историческое изложение сделал С.П.Мельгунов в книге "Как большевики захватили власть". Свидетельство Е.Н.Чирикова дополняет их.
***
2 ноября, 1917 г. Опишу вам, - что пережили мы с ребятами с 27 до 2 ноября. Почта бездействует, но я пишу, чтобы запечатлеть пережитое под свежим впечатлением... Вот страница жизни, которая до смерти не изгладится из души и жизни!..
Вечером 27 октября большевики захватили Кремль. Этим открылись военные действия между революционным Комитетом Ленина и Комитетом Общ. Безопасности. Последний имел защитников в лице юнкеров разных училищ, нескольких сотен казаков и белой гвардии из студентов разных высших учебных заведений, интеллиг. добровольцев, гимназистов, комерсантов и реалистов. Уже вечером 27-го от Кремля доносилась ружейная и пулеметная стрельба, но в нашем районе было сравнительно тихо и безопасно. На другой день к 12 часам дня мы были званы к Каринским. Мила и Валя (дочери Чирикова - С.К.) должны были идти на службу и мы с женой пошли их проводить до градоначальства (куда они были устроены на службу Н.С.Каринским - С.К.). Подходим туда, - вход занят вооруженными студентами, ворота заперты и сверху выглядывают юные лица в студенческих фуражках. Не пускают. На парадных дверях объявление, что сегодня занятий не будет. Мила и Валя добиваются, чтобы их пустили помогать. Их отговаривают и затем категорически отказывают, чему мы с Валей (жена Чирикова, она же "Валя Большая" - С.К.), конечно радуемся, ибо большевики уже владеют Тверской, генерал-губернаторским дворцом и Страстной площадью, пулеметами, пушками и угрожающе группируются у Страстного монастыря. Мы все идем к Каринским. Здесь много молодежи: все братья и сестры Варвары Андреевны (жена Н.С.Каринского - С.К.). По счету за столом 18 душ, причем мы с Каринским самые старые. В числе нас: три студента, один отбывающий военную службу, актер. Семь мужчин, остальные - бабье. Еще три прислуги. Телефон работает, оживление, весело и интересно. Говорят, что в ночь будут брать Кремль. Всем кажется, что дело ограничится днем-двумя и восстание кончится. Слухи по телефону рисуют это дело благоприятным для Врем. Правительства, как в Питере, так и здесь... После пирога - чай, потом обед, а к вечеру началась ружейная стрельба под нашими окнами, и Тверской бульвар превратился в место настоящих боев, и нам уже нельзя было перейти бульвар и попасть домой на М. Бронную. Юнкера захватили Никитские ворота и половину Леонтьевского переулка. Большевики начали наступать на градоначальство, а юнкера от Никитских ворот, где они обосновались на углу, в кофейной Бартельса и в доме, где аптека, пересекающем бульвар. Вся Никитская, университет и манеж были в руках юнкеров и белой гвардии. Мы очутились в самом центре боев. Вот вам для наглядности план:
Наш дом - семиэтажный, квартира в седьмом, окна на бульвар, а есть на градоначальство и на Леонтьевский, и на часть Кремля. 28-го мы чувствуем себя в полной безопасности и из окон, из-под занавесей наблюдаем за течением боев... Видим наступление юнкеров и белой гвардии по направлению к Страстному мон. Настоящий бой, цепями. На наших глазах падают убитые и раненые, работает Кр. крест, доносятся крики и стоны. В этот день счастье на стороне юнкеров. Всю ночь стрельба и пулеметная трескотня, население дома начинает волноваться, ибо в некоторые квартиры залетают пули. Организуется из жильцов охрана и постоянные дежурства на парадном и черном крыльце с револьверами. Ворота и все выходы заперты. У многих нечего кушать. Делятся.
29 октября дело принимает другой оборот. Большевики, выбитые из Кремля, оказывается, успели раньше вывезти две пушки и много пулеметов спустили своим через стены. И вот с утра начинается орудийная стрельба в градоначальство. Из окна мы видим, как снаряды гранат и картечи попадают в дом и взрываются огненными клубами. По телефону говорим с градоначальством, ибо там имелись знакомые и друзья: положение отчаянное, помощи нет, пищи мало. Затем из пушек же стрельба вдоль бульвара от Страстного монастыря по юнкерам и домам, ими занятым. Ночью телефон с градоначальством перестал действовать, а затем темнота ночи озарилась пожаром: градоначальство горело от снарядов. Узнаем через телефон со стороны, что защитники, уцелевшие после бомбардировки, вынуждены были сдаться и уведены в плен, судьба их неизвестна. Начинается орудийный огонь от занятого градоначальства в поперечный дом, занятый юнкерами. Снаряды начинают рваться под нашим домом, дом дрожит, звенят разбивающиеся в нижних этажах стекла окон. Соседний с нами дом Ламановой захватывают большевики. К нашему домовому комитету предъявляют требование отпереть железные решетчатые ворота, иначе грозят разбить их. Пришлось подчиниться. Наш узкий двор начинает служить связью для большевиков между Тверским б. и частью занятого ими Леонт. переулка. Это навлекает подозрение юнкеров, и в наши окна, выходящие в сторону Леонт.-Никитской, начинается стрельба: нет-нет да зазвенят стекла в девичьей, в ванной, в кухне. Окно кухни забаррикадировали дровами и разной дрянью, кухарка Наташа оказалось храброю... Пользуемся уборной под страхом, ходим туда нагибаясь, ибо пули летят все поверху. Случайно застрявшую в гостях у нашей кухарки другую знакомую кухарки пуля ранит в голову, но счастливо: скользнула, разрезала кожу до кости, но кость не тронула. Валя делает перевязку.
30-го горячий бой под окнами. Большевики выбили юнкеров из поперечного дома. На углу М.Бронной у них свой Красный крест, причем мы видим, как под его прикрытием делаются наблюдения и идет стрельба из-за угла. Большевистский прапорщик, прикрываясь флагом Кр.Креста, руководит боем!... Поперечный дом начинает осаждаться юнкерами и белой гвардией. С Никитской в него стреляют из орудия и он начинает гореть. Большевики вынуждены его покинуть. Их в этот момент лупят вовсю, падают как куропатки. Безостановочно носят убитых и раненых на М.Бронную, куда подъезжают автомобили Кр. креста с Садовой. Большевики захватывают на углу М. Бронной и бульвара угольный дом Романова и ставят здесь пулеметы, а напротив, на другом углу - их красн. крест шпионит и дает знаки и сведения. Орудие подвозят к нашему парадному крыльцу. В нашем доме - ужас и смятение. От Страстного и Губерн. дома летят снаряды через нашу крышу. Один снаряд попадает в квартиру против нашей, пробивает стену и производит полное разрушение. К счастию, там была одна прислуга (хозяева выехали и не успели вернуться), но и она в этот момент была в нижних этажах, кажется в подвале, куда перебрались многие квартиранты. Там, как в трюме корабля. Там ужас стариков, отцов и матерей, там множество голодных детей... Мы между двумя занятыми большевиками домами: №№ 10, 6. Так как № 6 стали сильно теснить юнкера с Леонтьевского, большевики его покидают и поджигают на чердаке. В наши окна с Тверского начинают стрелять с угла М. Бронной. Мы подбадриваем женщин, но видим, что положение становится отчаянным, тем более, что и пища подобралась...
Наш хозяин, Константинов, оказался нашим знакомым: виделись в Ласпи! Туда, как в более безопасную квартиру (5 этаж) налезло множество порядочных квартирантов, мест нет, но все-таки туда переводим Варвару Андр. с двумя ребятами (дочь и родной племянник В.А.Каринской - С.К.) и сами переходим в острые моменты канонады. Уже второй снаряд попал в угол нашего дома, в наш 7 этаж. Обрывается электричество, потом телефон, мы располагаемся во внутренних, наиболее безопасных от пуль комнатах, то все спускаемся вниз парадного вестибюля, то, когда канонада стихнет, снова поднимаемся. Лифт не действует, и потому приходится раз 20-40 путешествовать на седьмой этаж и обратно. Как в пьесе "Потоп", гибель подходит все ближе. Пожарище разгорается, наш дом примыкает вплотную к горящему, жители которого, побросав квартиры, спасаются у нас же, как и жители № 10, занятого большевиками. Ожидают осады домов №№ 10, а № 6 горит. Между нами и пожарищем в улице нет прогара, а со двора сажень 10! Выбраться жителям нельзя. Просьба большевикам остановить стрельбу, чтобы вывести жителей, грубо отвергается. У нас остается лишь лазейка через каменную стену или со двора дома Ламановой, или Леонт. переулок. Но во дворе - дрова, и если они загорятся, то и этот путь будет отрезан. Хозяин энергичный интеллигентный инженер. Организует пожарную охрану из молодежи. Наша молодежь во главе! Горящий дом шестиэтажный, наш - семиэтажный. В месте слияния домов хороший брандмауэр. На него последняя надежда. Если надежда не оправдается, то решили всем скопом под огнем бежать через Тверской б. Множество публики перелезает на Леонтьевский по дровам, через стену. Туда переправляем Варвару Андр. с детьми под каскадом искр, головяшек и под музыку пальбы! Сами решаем оставаться в доме до последней возможности.
И вот наступвет ночь на 2 ноября... Кошмар! Ужас и безумие! Скажу без похвальбы: наша квартира с молодежью и Ник. Серг. Каринским оказалась, как и хозяйская, самой храброй, распорядительной и меньше всех теряла самообладание! Наши женщины, за исключением двух, держались твердо, без истерик. Наши девчата изумляли меня присутствием духа и храбрости! У меня совершенно притупились нервы и напало безразличие. Валя держалась стойко, но нервы у ней были так натянуты, что она впала в лиризм. Вспоминала вас, Женю и Гогу и говорила со слезами в глазах: - Останется от нашей семьи, быть может, только бабушка с Женей и Гогой, потому что Новелла в Петрограде и тоже... (имеются в виду дети: Евгений, Георгий и Новелла Чириковы - С.К.) Но ни истерик, ни суетливости у ней не было! Она упорно читала книгу! Пожар ночью разросся в ужасный колоссальный факел. Стекла окон все более накаливались. Во всех, обращенных окнами к пожарищу квартирах работали свои дружинники, отирая стекла мокрыми полотенцами, поливая из кувшинов в фортки в пространство между зимними и летними рамами. В двух верхних этажах приходилось делать это под угрозой обстрела: юнкера, видя размахивания руками и белые тряпки, подозревали неприятеля и, время от времени, стреляли! Однажды в окна уборной ахнули пулеметом! На дворе раскидывали и поливали двора, чтобы оставить пролаз для спасения! При всем ужасе тянуло смотреть на огненную стихию, бушевавшую в 10 саженях! Зрелище было поразительное! Последние три ночи мы не спали, а так приваливались от бессилия и истощения на час, на 10 минут! Сна не было... То и дело дружина осматривала чердаки и поливала водою в опасных местах. Бушевало пламя и грохотали орудия и трещали пулеметы, из некоторых квартир доносились истерические крики женщин! Кошмар! Один сплошной кошмар! Когда все шесть этажей прогорели и рухнули, как в колодец, в каменные стены дома, опасность пожара для нас миновала. Мы все так были и физически и нравственно истощены, что уже не считались с боями, повалились и проспали, как мертвые, до 12 часов дня. Никакие снаряды и пули нас уже не пугали, хотя в зале, с бульвара, то и дело раздавалась резкая трескотня пуль! Были три комнаты, в которые ни разу не попало ни единой пули и там мы залегли. Орудие перевезли куда-то подальше и грохотали, как говорят, по Кремлю и по Александр. Училищу на Арбате...
Проснувшись и обсудив дело, мы, Чириковы, решили перебираться домой. Нас не пускали, но мы решились. Стрельба притихла в нашем месте, по бульвару слышались только редкие выстрелы. Мы расцеловались со всеми, я сделал из полотенца белый флаг и двинулись через бульвар!.. Несколько прозвучавших выстрелов испугали пошедшего с нами доктора Членова, он побежал было назад, но б. Валя остановила его! Б. Валя взяла белый флаг и мы торопливо двинулись через бульвар гуськом: мама, я, Мила и Валя. Девочки, стараясь быть храбрыми, словно нарочно не торопились, я оборачивался и подгонял. Доктор был комичен от трусости. Слава Богу мы завернули в Бронную и очутились вне выстрелов! Перешли на свою сторону. Солдаты останавливали и осматривали. Рабочий красной гвардии недружелюбно закричал:
- Куда?
- На Бронную.
- А потом туда, с Бронной?
Заподозрил шпионов. Но солдат махнул рукой и добродушно сказал:
- Проходите! Только скорей!...
И скоро мы очутились дома, где нас почти уже не ждали... Встретили, накормили горячим борщем, чаем и пр. Здесь было безопасно. Все благополучно. И мы почувствовали себя, как в раю. У нас здесь есто что кушать, все цело и невредимо. Покушали, напились, я разделся и спать!!
Вернулись мы 2 ноября часа в два. Сегодня 3 ноября. Была стрельба на Леонт. и где-то ночью гремели орудия, но далеко. Говорят о перемирии...
Я не описал и десятой доли своих переживаний. Я опишу их потом. А сейчас решил вас познакомить хотя поверхностно, с внешней стороной всей этой кошмарной историю с 28 октября до 2 ноября...
Евгений Чириков
https://www.facebook.com/tatiana.retivov/posts/10211677419355117
Дом №6 (Коробковой), каким он был за 13 лет до описываемых событий (слева пустота - семиэтажного д. №8 ещё не было)
Вид с балкона дома Коробковой на Тверской б-р в 1910-12 гг.
Дом Коробковой после боёв. Слева виден уцелевший дом №8
Дом №10 (Ламановой), справа виден край д. №8
Дом градоначальства (обер-полицмейстера) - на его месте сегодня здание МХАТ им. Горького
"Поперечный" дом кн. Гагарина, замыкавший бульвар - на его месте поставили памятник К.А.Тимирязеву (другие фотографии разрушений в Москве в ноябре 1917 г. см.: https://humus.livejournal.com/5752378.html)
Портрет Е.Н.Чирикова работы И.Я.Билибина (1919)
Впоследствии Е.Н.Чириков принимал участие в Белом движении на Юге России и эмигрировал. Он поселился в Праге, где и умер в 1932 г. Вот ещё фрагмент, имеющий прямое отношение к автору письма и упомянутым в нём лицам: http://enzel.livejournal.com/394638.html. О знакомстве Н.С.Каринского с Е.Н.Чириковым см.: http://enzel.livejournal.com/416653.html.
January 4 2017, 21:07:33 UTC 2 years ago
January 4 2017, 21:14:14 UTC 2 years ago Edited: January 4 2017, 21:21:40 UTC
Плёс
January 10 2017, 14:00:06 UTC 2 years ago
11 августа 1916 г. в письме родным он пишет:
«Здравствуйте! Плывём с Валеткой на «Минине» О-ва «Русь» из Плёса, куда приехали на «Дворянине». В Плёсе ночевали у Щулепниковых, у которых Шаляпин купил землю. Прямо пришли из Плёса пешком (вёрст 7) и явились на террасу... Рядом с их усадьбой есть место, десятины две, и, видимо, они, если настоять, продадут. Смотрели дачу и место Шаляпина. Дом большой, место чудесное, но всё пустует. .."
А 5 дней спустя он пишет Н.С.Каринскому:
"Относительно земли на Волге напишу. Весьма растроган этим планом и приписываю его тайному желанию Варички всегда быть рядом с обожающим ее Женичкой. Ах, это чудесно!.. Строим, строим рядом дачи! Решено".
Правда, из плана, по словам Е.Е., ничего не вышло, но показательно само его наличие - оба они могли оказаться шаляпинскими соседями.
Re: Плёс
January 10 2017, 15:01:15 UTC 2 years ago
10 февраля [1918, Москва]
"Возвращались с Чириковым [с собрания журналистов в Художественном кружке против большевицкой цензуры]. У него самые новейшие сведения: генерал Каменев застрелился..." -- т. е. это очень близко к тому времени, о котором идет речь в тексте Вашего сообщения.
Re: Плёс
January 10 2017, 21:31:16 UTC 2 years ago
Вы ведь были в Плёсе этим летом и писали о судьбе шаляпинской дачи.
Re: Плёс
January 11 2017, 05:32:36 UTC 2 years ago
Re: Плёс
January 11 2017, 07:42:20 UTC 2 years ago
Re: Плёс
January 11 2017, 11:17:16 UTC 2 years ago
Что-то об арестованном с деньгами таможеннике писали, что он отхватил землю возле Плёса, но не помню фамилии и не знаю, где точно. Называется это "имение", если мне память не изменяет, "Плёс-Менеджмент". Такая надпись над помпезным заездом.
Re: Плёс
January 11 2017, 13:33:14 UTC 2 years ago
January 5 2017, 16:55:49 UTC 2 years ago
January 7 2017, 10:26:35 UTC 2 years ago
January 7 2017, 10:55:45 UTC 2 years ago