Листая старые страницы: памяти еврейской темы. Разогретое

[…] Разумеется, Айн Рэнд – стопроцентно фашистский мыслитель, «Атлант расправляет плечи» - это «Майн Кампф», в буквальном смысле, Книга о Борьбе Героев со зловредным племенем «очкастых кобр, мартышек мелких, завистливых болотных псов». Борьба промышленных капиталистов, шумпетеровских инноваторов (собственно фашистов, фашизм есть господство промышленного капитала над финансовым и административным), с финансовым капиталом и капиталом административным (то есть с розовенькими социалистами, поскольку социализм – это господство административного капитала). То, что в обоих случаях не произнесено слово «евреи», связано не столько с происхождением Алисы Розенбаум (кому происхождение мешало быть фашистом?), сколько с необходимостью читательского успеха, американцы абсолютно не приемлют антисемитизм (за что Бог и возвысил).
Но мир «Атланта» - это мир узнаваемо фашистский. Огромные здания, дороги, их строят высокие светловолосые люди со стальной нордической волей (все положительные герои у Рэнд физически совершенны, спортивны и обязательно нордичны, Джон Галт прекрасен как античный бог, а их противники уродливы и неопрятны). Мир золота и стали, и мир людей, достойных золота и стали. Мир свершений.
Почему этот мир вызывает во мне столько отвращения? Прежде всего потому, что этот мир убийственно серьезен. В нем нет места иронии, этому еврейскому извращению. По-моему, Айн Рэнд ни разу в жизни не улыбнулась, разве что холодной улыбкой победительницы, были же у нее победы… В общем, это мир без иронии. Ирония порождается еврейским духом. Это способ отношения к миру людей воздуха, гешефтмахеров, шарлатанов, актеров, журналистов, фокусников, доносчиков, дорогих проституток и прочих отбросов общества, крыловских стрекоз, которых так ненавидят так называемые честные труженики, все муравьи этого мира. Которые необходимы физически, должен же кто-то работать, но которые и в самом деле (правы греки!) не отличаются от животных, животные тоже работают. И которых когда-нибудь не будет, ну будут какие-нибудь роботы. А вот лукавый прищур еврейского торгаша воздухом, колкая еврейская острота, вот они переживут все века и народы.
Бог сотворил мир для слез, шуток и молитв, а работа это проклятье, так написано в Книге Книг. И поклоняться тому, что дано в наказание, значит поклоняться орудию пытки, кнуту, дыбе, а так называемый труд в миллионы раз хуже кнута и дыбы.
Бог запретил евреям поклоняться идолам не потому, что ревновал (смешно и подумать), а потому что идолы рукотворны, созданы трудом, работой, то есть они прокляты уже поэтому. И всякий, поклоняющийся труду и плодам труда, поклоняется проклятью и сам проклят. Поклоняться можно поэзии, шуткам, финансовым спекуляциям, и прочим таким занятиям, которые по существу не труд. Или труд Божий, труд, который Бог благословил. Израильтяне трудятся для Бога, и поэтому даже земледелие, самый страшный и бездуховный вид труда, для них святая радость. Я разговаривал с девочкой из кибуца, настоящего еврейского колхоза, она приехала сюда с родителями, у меня остались какие-то удивительно светлые, неожиданно светлые ощущения от этого разговора.
Христианское мироощущение стоит на том, что Бог «творец». Это толстозадое арийство, Бог как демиург, ремесленник, который трудится, создавая мир. Ариец читает Книгу и видит фигу. Главное на поверхности. Бог не «работал». Он сказал – и все сделалось само. Само все сделалось, вот в чем вся штука. Он просто сказал, и все сделалось. Это очень еврейское ощущение: еврей что-то сказал, может даже ляпнул (Маркс, Фрейд), и весь мир встал на уши.
Арийское непонимание того, что Бог не «творил», отлилось в фигуре чисто страдательной, в Христе. Иисус есть плод непонимания арийцами Бога, отливка этого непонимания. Что делает тот, кто не творит? Очевидно, претерпевает, страдает. Бог величайший из творцов, Христос величайший претерпевший. Вроде бы все возможности охватили и все равно ничего не поняли. Нечем понять, Бог не дал. Будете тысячу лет биться, и не поймете, а еврею и объяснять не надо. Сказал и все завертелось. […]
Антисемитизм совершенно естественен, для него есть все необходимые и достаточные причины, какие только могут быть. Именно поэтому антисемитизм - величайший грех.
Грех всегда связан с «естественным». Убить, украсть – что может быть понятнее, это древнейшие инстинкты, животные и человеческие. Прелюбодеяние – вообще что может быть естественнее прелюбодеяния, умножения числа оплодотворенных женщин? Это биология, базовые инстинкты. Но Бог установил такую неестественную, антибиологическую вещь, как брак.
Так и здесь. Именно потому что у народов мира есть все основания ненавидеть евреев – этого нельзя. Табу. Тут абсолютный запрет, Бог карает народы за антисемитизм жесточайшим, страшнейшим образом. Друг друга ешьте – а евреев, самых противных, неработающих, обманывающих вас и над вами смеющихся, не смейте трогать, и когда есть за что, когда тошно от них - тогда особенно не смейте. Табу. Отсюда и гетто, и изгнания: бессильная ненависть к евреям и крепкое знание Божьего запрета приводит к желанию спрятать евреев, а точнее самим спрятаться от евреев, чтобы хотя бы их не видеть. Но Богу это было неугодно, еврей всегда должен быть на виду, ариец должен работать и ненавидеть еврея, который «порхает и скачет», а если что и попросит у арийца, то с таким видом, будто делает ему одолжение. Как оно и есть на самом деле, да, делает одолжение. Даже когда обманывает, насмешничает – это для нееврея огромная честь, да, это именно честь для него: быть обманутым или обсмеянным евреем. С чем бы сравнить? Вот: для цыпленка единственная возможность полететь, ощутить полет – это оказаться в лапах коршуна. И он за это платит жизнью, а тут всего лишь деньги или самолюбие, в общем-то мелочи, а за это – глоток еврейского воздуха, полета.
Я вижу, как у тебя сводит скулы от злости. Ты же не можешь не принимать этого всерьез. Какой-то еврей дразнит тебя через океан, а сам-то он кто? Да и еврейство его сомнительное, уж точно второго сорта, а то и третьего разбора, и сам он работает там, где ты работать не будешь, и руки марает, и много еще, чего ты не знаешь. Но это же все неважно. Зато мысль красива. Красота выше истины… я сказал «выше»? Вот это уже арийство толстозадое. Красота не выше, даже не лучше, красота красивее истины. Истина страшна, она просто очень некрасива, ну как мороженая рыба хек или потасканная славянская девка. В истине нуждаются (в научной, в бытовой, надо же знать, как и почем), а к красоте все равно тянутся, тянутся, тянутся. Как любой мужчина, который живет с арийской бабой, а засматривается-то все равно на еврейку. Даже если в этой еврейке «ничего нет». Красота есть. Даже если уродливая, она все равно красивая, потому что красота выше красоты. Красота сама по себе, она одухотворяет любые дурацкие «пропорции», которые так любят арийцы. Вот какой-нибудь губастый карикатурный еврей, он красив, а герои Айн Рэнд – надувные куклы из секс-магазина. (Видишь, как я все закруглил и вернулся к исходной точке? – привет, Набоков, что, шляпу съел?)
И, конечно, ты не сможешь не «спорить мысленно» с тем, что я сказал. Будешь ходить, думать, подбирать аргументы. А еврей, любой, самый глупый – может. Ты ему неоспоримые аргументы, воз аргументов и фактов, а он ими тухес подотрет. Он просто слушать не будет. В принципе не будет. Потому что ему все равно, «прав» ты или «не прав», это вообще не имеет отношение к его делам, у него другие дела. И вот эта сама способность не слушать, игнорировать истину, даже самоочевидную – делает любого еврейского придурка мудрее любого арийского мудреца. Это и есть Docta Ignorantia, о которой Сократ, Августин, Кузанский и прочие олухи царя Небесного только грезили, а она доступна любой скандальной еврейской тетке, у которой три извилины в голове. Уметь не знать, того, что тебе невыгодно знать, не слышать того, что тебе неполезно слышать, игнорировать.
Ну а теперь попробуй-ка сам: позабыть, не думать о заботливо подсунутой тебе белой обезьянке.