"Пермь": советское стадо и антисоветская стая

ego

"частная жизнь в 1955 году едва зарождалась. Шок войны еще не прошел, человек инстинктивно отождествлял себя со страной... Но потеря вождя расстроила ряды. Остались, конечно, портреты и заветы, возбуждала “холодная война” с Америкой, “ядерная гонка” и т.п., но... Горе утраты за два года притупилось, и люди стали учиться жить без вождя. То есть жить частным образом..

Магнитофон – антисоветская машинка. Это он привел в наши дома “Битлов”, Высоцкого, позже – Жванецкого.

Вкусы других людей для нас не существовали. Любая чужая музыка для нас была – лажа. “Лажей” – чужой музыкой – для нас было вообще все вокруг: помпа 100-летия Ленина, всенародный субботник, лунный трактор, дурацкие тиражи “Спортлото” по телеку, конкурсы “А ну-ка, девушки!”, “А ну-ка, парни!” – всё подлежало осмеянию и уничтожению.

Или вот еще – какой-то писатель Солженицын из Москвы “настучал” на нас, на нашу кривую жизнь, иностранцам. Да у нас в лагере за это делали “темную”! Но в этом пункте между нами, парнями, согласия не было, “темную” Солженицыну делала газета “Правда”, от которой нас тошнило, приходилось мыслить – так наша стая распадалась на индивиды.

Везде было государство, везде были барьеры, объявления, посылающие подальше, хамские окрики с крашеных стен: “НЕ курить! НЕ сорить! НЕ подходить!”.

Серьезные меломаны заговорили о новом стандарте качества звука Hi-Fi (“high fidelity” – высокая точность, англ.). Модные темы – шумоподавление Долби, квадрофония и цветомузыка. Все шло с Запада, вообще – все. Лично мне это не нравилось, но это был факт: атмосфера с той стороны железного занавеса была гуще, идеи горячее, людские пороки активнее... Вот кто мне скажет, когда в Перми шел документальный фильм “Спорт, спорт, спорт”? Мы ходили на него ради пяти секунд нью-йоркских небоскребов, двух секунд загорающего на крыше автомобиля хиппи и живых “битлов” – вообще мельком. Но эта малость была как пилка в батоне, как свернутая авторами в точку (чтобы просунуть нам) чужая свобода.

каждый вечер напивался перед телевизором и матюками комментировал программу “Время”, при этом он смачно харкал на экран. Время ветерану не нравилось и одноименная программа тоже. Там все врали и лизали зад Брежневу...

Мнили себя великим народом. Дряхлого косноязыного правителя считали обидным недоразумением, какой-то необъяснимой досадной случайностью. Объяснение: “Каждый народ заслуживает своего правителя” – нас не устраивало. Мы, по нашему представлению, заслуживали лучшего. По пьянке способны были признать свою избыточную терпеливость, ну ладно – малодушие, – но только не кретинизм. Дойти до сути никак не получалось – участники дискуссии к утру отрубались и падали прямо тут же на кухонный пол. Нам до зарезу нужно было “зеркало” – чтобы увидеть себя со стороны. А “зеркала” не было, вокруг была тухлая, прокуренная вата. Был “Сталкер”: две серии бурьяна, мусора и страха – сеансами в “Комсомольце”. Хороший фильм, кстати, три раза смотрел. “Только этого – мало”...

Завод Орджоникидзе выращивал 2 сотни свиней у себя прямо на территории, под кислотным дождем.

Хватило бы одной ручной гранаты в разгар пирушки, чтобы покончить разом со всем пермским андеграундом. А обком слиберальничал – и вот где он теперь, обком? А наши орлы вона где – в зарубежных каталогах и энциклопедиях.

Уж как только его не просвещали, этот народ. Сильнее всех действовали машинописные воззвания профессора Углова, по его частным исследованиям выходило, что мы все – дегенераты, что само существование русской нации под угрозой. Шок. В те времена ничего подобного "великий советский народ" и не слыхивал, то был первый шок от первой правды.

В “Литературке” в том же году прошел острый материал об ублюдочности нашего сознания и, в частности, об обращениях: “девушка”, “молодой человек”, “женщина с сумкой”, “мужчина в шляпе”. “Товарищ” – уже не выговорить, срамное слово стало, а что взамен? Ничего. Немота. Оттого и разорались все – с перепугу, край почуяли.

В 1988 ... мы еще не все проели и уже кое-что в жизни поняли. Точнее – почуяли, потому что понимание предполагает разум, а где его взять? Дальнейшее показало – нами двигало все, что угодно: ужас, зависть, злоба, любовь, телевидение – все, кроме разума.

Отмена цензуры кроме очевидных плюсов дала неожиданные по силе и вонючести минусы. Дело в том, что право голоса получили не только порядочные люди, варежку раскрыли ВСЕ.

qub