Отречься от «советчины» и умереть бомжом

Давайте разберемся с фразой «антисоветчик - значит русофоб». Есть ли в ней доля истины, или это такая же глупость, как и обобщение противоположного лагеря - «советское и русское - две вещи несовместные»? Отвечать на этот вопрос мы начнем с рассуждений некоего Пивоварова, который сформулировал свое понимание отличия советских людей от русских: «Дореволюционная Россия была христианской цивилизацией, в основе которой лежит идея первородного греха. Если с христианином случится беда, он не будет в ней обвинять окружающих, а сочтет это наказанием за свои грехи. Но советский человек мыслит иначе - у него все виноваты, кроме него самого».

То есть, русский должен каяться. Он еще родиться не успел - а уже грешен и кругом виноват. «Вытравить советчину» из русского человека - значит, завиноватить его по максимуму. Если русский человек не хочет каяться за все беды России и цинично задает вопрос «Кто виноват?», то это совсем не русский, а советский человек, бяка, ему нужно назначить промывание мозгов. Плохой, советский человек обвиняет Чубайса, Абрамовича, Суркова и т.п. в своей плохой жизни. А хороший, русский человек кается перед Чубайсом, Абрамовичем, Сурковым и т.п. за то, что те живут не так хорошо, как им хотелось бы. Суркова, к примеру, однажды жестоко обидел Полонский, послав его в ж* на основании отсутствия миллиарда. А кто виноват в том, что у Суркова не было миллиарда? Конечно же «совки». Поэтому все «совки» должны поскорее превратиться в «русских» и ударным трудом, под руководством Просвирнина, искупить свои преступления перед яхтой Абрамовича.

Все это, конечно, не придает истинности фразе «антисоветчик - значит русофоб». Но наводит на мысль о том, как отличить друг от друга «прорусскую» и «антирусскую» (новиопскую) разновидности антисоветизма. Все очень просто. Если по факту вашей критики СССР оказывается, что русские что-то должны, обязаны, что русским предписано отчего-то отказываться и отрекаться, перед кем-то каяться, - то это антирусский антисоветизм. Если, наоборот, русские выступают получателями долгов и покаяний со стороны других лиц и народов, то это прорусский антисоветизм. «Совок - это плохо, и поэтому русские должны все отдать», - это антирусский антисоветизм. «Совок - это плохо, и поэтому русским должны все отдать», - это прорусский антисоветизм. При этом под русскими нужно понимать, конечно, не ролевиков, хрустящих своими булками, и не выдуманных эльфов, а реальное ныне живущее русское большинство, те самые 80% населения, на которых нацепили ярлык «совков и ватников».

Как бы ни пытались отдельные авторы идти против сложившейся языковой практики, «совок» и «советский» все-таки воспринимаются как наименования для подвластного русского простонародья. Советские по происхождению кланы нынешней верхушки и сами себя не считают «совками», и извне этот ярлык к ним не «клеится», поскольку по своему быту это самая глобализированная и «европеизированная» часть населения России. Сами себя они позиционируют как раз в противопоставлении «совкам и ватникам». Они же являются главными медийными фронтменами «борьбы с советчиной». Поэтому, как только критика СССР переходит в формат критики «совков», «советских», то под ударом автоматически оказывается «население», и тут же становится верной максима «антисоветчик - значит русофоб». Критика СССР и советского строя может быть прорусской, но критика «совков» ВСЕГДА превращается в русофобию и служит «расчеловечиванию» русского большинства, с целью оправдать его притеснение и истребление («это же не настоящие русские, а советские недочеловеки»).

Требование покаяния за преступления большевизма, с которым так любит носиться известная публика, может быть вполне осмысленным, если речь идет о людях, предки которых служили в советских карательных органах и совершали преступления перед русским народом. То есть, это покаяние не в формате «Мы все должны покаяться...», а в формате «Я персонально каюсь за преступления моих конкретных предков». Если ваши предки в терроре против русских не участвовали, то и каяться вам не в чем, даже если эти предки являются ярким воплощением «совков и ватников».

Основная масса современных русских по большинству предковых линий восходит к дореволюционному крестьянству, темному и малограмотному. Эти люди, в своей массе, не участвововали в свержении Царя интеллигенцией, а после февраля 1917 года оказались полностью дезориентированы. Нелепо обвинять крестьян в том, что они не сумели исправить глупость, совершенную образованными сословиями Империи. Упреки к народу со стороны элиты, заигравшейся в политические игры и просравшей страну, - это высшая степень инфантилизма. У крестьян перед глазами просто не было такого знамени, к которому они могли бы примкнуть без вопросов и сомнений. Ни одна из сил, боровшихся во время Гражданской войны, не была легитимной властью с точки зрения законодательства Российской Империи; ни одна не сделала своей заявленной целью восстановление монархии и законности по состоянию на январь 1917 года. Даже Церковь отреклась от Царя, как своего законного Главы, и стала играть в демократию, выбирая Патриарха.

Наблюдая тотальное предательство, кусочничество и грызню за власть со стороны образованных сословий Империи, темные крестьяне были вправе пойти за той силой, которая конкретно им обещала больше всего. Поскольку интеллигенция¸ не спросив народ, предала Царя и ввергла страну в хаос и позор, то вряд ли она имела право обижаться на то, что народ терпимо отнесся к силе, которая эту интеллигенцию стала пачками ставить к стенке. Тем более, со стороны Белых серьезные усилия по привлечению на свою сторону крестьянства начались только в самом конце, когда стратегически дело было уже проиграно. С точки зрения своего крестьянского уровня разумения, крестьяне могли вполне осознать вредоносность большевиков только в эпоху коллективизации, когда уже было поздно. В любом случае, если у русского крестьянства и была своя доля вины в произошедшей катастрофе, то оно полностью искупило ее своими страданиями на этапе коллективизации и последующих двух десятилетий жесточайшей эксплуатации, войны и голода.

Пропаганда всеобщего покаяния и категорического отречения от всего советского тем более вызывает подозрение у русских, что ее фронтменами часто оказываются люди (Гайдары, Сванидзе), деды которых расстреливали русских за отказ подчиниться советчине. И ладно бы покаяние и отречение от Совка подавалось в формате «мудрого совета» («не пей из советского копытца, Ваня, козленочком станешь!»). Но внуки палачей глушат русских безусловным моральным долженствованием: «Вы обязаны!» Позвольте, кому обязаны? Гайдарам и Сванидзе? Или умученным советской властью крымским татарам? Очевидно, если какие-то обязательства есть, то только перед лицом наших собственных русских предков. И прежде всего - тех предков, которых мы еще застали в живых и которым наши обязательства небезразличны.

Но тут нас с «долженствованием» поджидает большой конфуз, поскольку старшие поколения русских к «советчине» относятся гораздо более терпимо, чем младшие поколения. Не нужно думать, что у старшего поколения русских были закрыты глаза на злодеяния и глупости советской власти, или что старики все поголовно бегают с портретами Сталина, одобряют Террор, ГУЛАГ, коллективизацию и т.д. Но и мазать прожитую жизнь сплошной черной краской они тоже не хотят. Натыкаясь на этот «вопиющий факт», идеологи бескомпромиссной «войны с советчиной» неизбежно приходят к дискредитации старших русских поколений, которые объявляются «скопищем зомбированных совков», мнение и жизненный опыт коих ничего не стоят и должны быть отвергнуты. И, как вишенка на торте, советским поколениям вообще отказывают в праве называться «русскими». Да, именно так: представители идейного направления, фронтменами которого являются Сванидзе, Гайдары и крымские татары, отказывают нашим родителям в праве называться «русскими».

Радикальный антисоветский дискурс предлагает нам оригинальную систему «разделяй и властвуй», обращенную к разным поколениям русского народа. Отцов («уютных позднесоветских конформистов») мы должны стыдить дедами («на которых пали основные тяготы советского проекта»). Дедов («которые воевали за Сталина») мы должны стыдить прадедами («которые пострадали от красного террора, коммунизации и коллективизации»). Прадедов («сдавших страну большевикам почти без сопротивления») мы должны стыдить прапрадедами («истинно-русскими»). Хотя, с другой стороны, именно прапрадеды воспитали прадедов и несут ответственность за их массовое равнодушие перед лицом большевистского нашествия. Прадеды воспитали дедов, деды – отцов, отцы – нас. Получается, что все вообще русские поколения – одно другого хуже и одно другого «стоят». «Нация рабов и отбросов, которые воспроизводят свое рабство из поколения в поколение, а лучше бы просто сдохли». – Таково истинное послание новиопского антисоветизма, с его «всеобщим покаянием».

Недоверие к радикальной антисоветской агитации, как правило, вызвано жизненной умудренностью, развившейся благодаря обитанию в агрессивной среде советской пропаганды. Когда русский человек сталкивается с категорическим требованием «отречься», «отказаться» от чего-либо, он видит в этом очередную разводку в советском стиле, очередную попытку что-то у него отобрать, чтобы потом поделить между своими. И правильно видит. «Ты - русский, а деньги у тебя - советские. Зачем тебе эти деньги? Не будь совком, Буратино! Отдай их нам, а сам иди бомжевать на помойку», - вот привычный и незатейливый рефрен антисоветского дискурса в исполнении новиопов, еще со времен 90-х гг.

Попытка перенести справедливое, то есть негативное, отношение к Советской Революции на все, что было сделано под эгидой и водительством советской власти, похожа на классическую двухходовку. Сначала, под страхом смерти, заставили всех прогнуться перед «советчиной», сродниться с ней, и целым поколениям пришлось реализовывать свою творческую энергию в навязанных советских рамках и формах, под советским надзором. А потом те же люди сказали: «А теперь все, что хоть как-то соприкасалось с «советчиной», должно быть выброшено на помойку и забыто! Оно завирусовано!» А что тогда останется? Русское классическое наследие XIX века? Но есть ведь и второй эшелон критики, где само это наследие уже заранее объявлено носителем «бацилл» советчины (а не будь оно таковым, не было бы и 1917 года).

Вот, Галковский в своем «Бесконечном тупике» (и других текстах) весьма убедительно показал, что «советское сознание» первоначально зародилось в среде русской разночинной интеллигенции, задолго до Революции. Показал, что русская культура XIX века являла собой алхимический тигель, где выплавлялись разнообразные версии «Ленина». Классическую русскую литературу не без основания обвиняют в том, что она не готовила молодежь к нормальной социализации, а «расширяла сознание», толкала людей на путь правдоискательства и социальной Революции. Не случайно же в СССР ее сделали краеугольным камнем школьного обучения. Причем (и это важно) - в нередактированном, исходном варианте, «как есть», со всеми князьями Болконскими и балами Наташи Ростовой. То есть, советских культуртрегеров в ней устраивало абсолютно все. Значит, русскую классику - тоже на помойку. Православие, как известно, у нас с 1940-х гг. - «сталинское». Сталин же «наложил лапу» и на восприятие имперских и патриотических смыслов дореволюционной России, позволив советской культуре прославлять Петра I, Суворова и Кутузова и превращать их в «ватников». Значит, «суворовщину» и «кутузовщину» - на помойку, сядем в кружок и будем плакать о неудаче Наполеона, умученного совками и ватниками. Если как следует пошерстить, где гнездится «советская зараза», то у русских, пожалуй, вообще ничего не останется, кроме косплейного «славянского язычества» и лубочной «Киевской Руси». Да и там советские деятели (историки, кинематографисты) тоже изрядно «постарались».

Чтобы не отступать так далеко, нужно давать отпор сразу: там, где критика советского приносит русским хотя бы малейший ущерб и душевный дискомфорт. Умеете ругать Совок так, чтобы не задевать русских, русскую гордость и русские интересы? Честь вам и хвала. Не умеете? Тогда заткнитесь.

Если главная жертва советского режима - русские, то русские никому ничего не должны, ни все вместе, ни поодиночке. Каждый русский, как Хозяин, имеет полное право распорядиться с советским наследием так, как это ему выгодно. Негодное - отвергнуть, полезное - сохранить, слегка запачканное - отчистить, напрасно поломанное - починить, заминированное - обезвредить.

Вот именно эта хозяйская свобода распоряжаться наследием своих предков и вызывает наибольшее озлобление у той категории «совкоборцев», которые являются русофобами. Они намеренно путают три темы: (1) стремление возродить советские порядки в их сталинском или брежневском исполнении; (2) одобрение Октябрьского переворота и начатой им исторической развилки; (3) желание защитить от разрушения позитивную часть наследия советской эпохи, созданную трудом наших отцов и дедов, а также само достоинство отцов и дедов, поскольку они были честными тружениками и не состояли в карательных органах. На практике, большинство людей, обвиняемых в «советофилии», относятся к категории 3, но не к 2 и 1. Меньшая часть - к категории 2 (в основном старики, которым это простительно); и совсем уж крошечная (хотя и крикливая) доля простецов и провокаторов - к категории 1. Но новиопскими «совкоборцами» все три позиции намеренно смешиваются. Цель очевидна: если уж «клиента» нельзя обмануть на прежний, советский лад (поумнел, зараза), то можно обмануть на теме «избавления от советчины». При этом понятие «советчина» (которую предлагают «безжалостно искоренять») расширяется до бесконечности: в него включается не только специфический советский негатив, но и все вообще институции, поведенческие практики и культурные феномены, возникшие и/или развивавшиеся в советскую эпоху. Чтобы у обобранного «клиента» совсем ничего не осталось, в «советчину» теперь включают даже «антисоветизм», если он произведен «слишком советскими» людьми (а «совком» можно обозвать кого угодно, – главное, подсуетиться и сделать это первым).

Вам может показаться, что желание через «тотальное отречение» максимально «отмазать» русских и само русское имя от советского строя является позитивным и даже похвальным. Но столкновения с реальностью оно не выдерживает, а практического смысла в нем нет. Если кто-то захочет, тот все равно завиноватит русских во всех своих проблемах, как бы мы ни открещивались и как бы ни откупались. Украинцы – яркий тому пример: им хоть кол на голове теши, все равно во всем будут виноваты «москали». И другие народы от них не слишком отличаются: свой шкурный интерес стоит для них неизмеримо выше, чем поиски справедливости. К тому же, и «компромат» налицо: несмотря на отмену массового террора, русские прожили 30 лет без единой сколь-нибудь заметной попытки сопротивления советскому строю, хотя бы в чешском или польском варианте. Ведь даже расстрелянный митинг в Новочеркасске (в 1962 г.) проходил под красными знаменами и с портретами Ленина, и был не «восстанием народа против советской власти», а попыткой апеллировать к «исконным советским ценностям» в их идеализированном варианте. Характерно, что генерал Шапошников, который тогда отказался стрелять в народ и был за это наказан, оказался не «антисоветчиком», а приверженцем «народного сталинизма».

Русским могут поставить в вину и то, что во время войны они выбрали Сталина, а не Гитлера. И то, что СССР в итоге уничтожила сама же партийная верхушка, а не русское восстание. В 1955-85 гг. ни народные массы, ни большая часть интеллигенции не воспринимали советский режим как «оккупационный», при всех претензиях к советским порядкам. Большинство населения считало эту власть терпимой, а активная часть народа получала достаточно возможностей для социального и карьерного роста. Человека, который бы в 1970 году ушел партизанить и бороться с Советами с оружием в руках (взрывать райкомы, советские учреждения и т.п.), подавляющее большинство русских окрестило бы не «русским патриотом» или «борцом за свободу», а сумасшедшим, бандеровцем или агентом ЦРУ. После войны и до самого конца существования СССР, русское большинство вполне устраивала постепенная ненасильственная эволюция советского строя в сторону более разумного и гуманного общества.

Срыв этого процесса в 1991-1993 гг. весьма сильно ударил по непосредственным жизненным интересам большинства русских людей. Вместо того чтобы поставить «советский звездолет» под контроль русских и установить там человеческие порядки, его стали планомерно разбирать, а «экипаж» – вышвыривать на мороз, в вакуум (у Галковского есть хороший скетч, построенный на этой метафоре). Вместо того чтобы осторожненько перейти из СССР в новую Российскую Империю «со всем накопленным скарбом», людей заставили от этого добра «отречься» и оказаться бомжами на помойке. Дело не только в «сгоревших сбережениях», «шоковой терапии», деиндустриализации, деградации системы образования и т.п. Десяткам миллионов русских пришлось отказаться от перспектив и надежд на цивилизованное будущее, которые существовали в позднем СССР, и погрузиться в архаику физического выживания, борьбы за кусок хлеба, бегства от азиатской резни. Людей, в массе, вышвырнули из Модерна (пусть и плохенького, позднесоветского) в кровавое и голодное Средневековье.

Нынешнее обострение «борьбы с советчиной» - это прелюдия к окончательному уничтожению остатков социального государства и торжеству компрадорского «феодализма». Правящей верхушке крайне не нравится «советская» идея о том, что элиты несут прямую ответственность за качество и уровень жизни населения. Они хотят не только «развинтить» последние остатки «звездолета», но и уничтожить «техническую документацию»: вытравить из сознания людей позитивное отношение к самой идее социального государства, дискредитировать весь набор модернистских ценностей, которые советской власти волей-неволей пришлось внедрять в сознание бывших крестьян.

Из всего советского наследия русским, пожалуй, оставят только бездумный «японский» патриотизм, ибо уже принято решение в пользу «европейской шпаги», то есть пушечного мяса. Далеко не случайно некоторая часть «яростных антисоветчиков» ничего не имеет против советского «комплекса камикадзе» и активно пиарит его как «чисто русскую» черту характера. Их надежды на то, что истребление своего населения и ресурсов на ненужной заморской войне каким-то образом укрепит Россию и повысит ее ранг в международном разделении труда, – это симптом далеко зашедшего размягчения мозгов. Эта бездумная воинственность «в угоду чужому дяде», вопреки прямым национальным интересам, – худшая часть советской культурной матрицы, от чего как раз и следовало бы избавляться.