Максим Солохин (palaman) wrote,
Максим Солохин
palaman

Сериалы

В продолжение темы о сериалах (Гуманистический эпос: рождение нового жанра.)

Отрывок из текста wingedhorse "Сериал
"
[Spoiler (click to open)]....
Это все была прелюдия; теперь хотелось бы привести конкретный пример нового жанра, который сейчас прямо у нас глазах возникает. Я имею в виду сериалы.

Прежде всего, конечно, телесериалы (это самые яркие представители), но и кино и литературные произведения, например, стали принимать сериальный характер (авторы массово пишут либо снимают сиквелы и приквелы к своим книгам и фильмам), а, например, комиксы его и так всегда имели. То есть, явление наблюдается в разных отраслях искусства; это вряд ли случайно. А теперь немного о свойствах этого нового жанра и том, что я о них думаю.

1) Прежде всего, сериал - это возвращение большой формы. Это один из любимых симптомов литературного Апокалипсиса: то, что в девятнадцатом веке произведение из ста листов вполне могло называться рассказом, а сейчас оно вполне может оказаться романом. Но совсем без больших форм жить невозможно, как невозможно любую идею уместить в одну смс; большая форма нужна для понимания больших вещей, она не может не существовать, пока существует человек - и она нашла себе лазейку. Она притворилась малой формой, распавшись на кусочки небольшой массы (отдельные серии), каждый из которых вполне может восприниматься как самостоятельная сущность - но в сумме с другими такими же сущностями дает сущность более высокого порядка с эмергентными свойствами. Мне снова сложно избежать аналогии с живыми организмами, состоящими из живых же клеток.

2) Благодаря такой иерархической организации, сериал может становиться даже намного больше, чем те большие формы, которые существовали раньше. Если сложить, скажем, все романы Плоского мира в одну книгу, то получится с десяток "Войн и миров". Сериал склонен становиться настолько большим, что является уже практически бесконечным - отсюда проистекает самое ценное (как мне кажется) его свойство. Сериал как никакая форма до него приближен к жизни и способен ее отображать. Ранее на это был способен роман, и то не всегда и не в такой степени: показать жизнь человека не просто как художественный образ, но и как жизнь, со всеми деталями (в том числе малозначительными или считаемыми таковыми), в ее развитии. А также - показать всю ее нелогичность и незакономерность, ибо отличие книги от жизни в том, что у книги автор есть, а у жизни - нет. Развитие же - не только героя героя, но и самого читателя. Oн и раньше по чисто физическим причинам тратил на роман несколько дней а то и недель своей жизни, за это время успев пройти некоторую эволюцию. Сейчас же читатель или зритель способен прожить полжизни вместе с сериалом; развиваясь параллельно с ним, под его влиянием и влияя на него сам. Благодаря этому сериалы научаются показывать такие вещи, которые раньше были абсолютно недоступными для искусства и для уловления которых приходилось разрабатывать сложные техники вроде всяких потоков сознания и притч. Теперь, когда сериал способен показать все мимолетные движения и бессознательные импульсы, всю банальность жизни без того, чтобы стать банальным самому, причем показать доступным большинству зрителей образом - эти техники, скорее всего, обречены.

3) Проблема автора. Сериал - большая форма, в силу этого зачастую недоступная отдельному автору. Становится абсолютно нормальным, что у сериала авторов несколько; в связи с этим есть надежда на то, что автор (с его "правами" и его самомнением) рано или поздно будет признан тем, кем он и является - придатком, техническим приемником, необходимым для появления произведения на свет, и более ни для чего не нужным. Когда-то это так и рассматривалось, и до Нового времени любой мог по желанию изменять и переписывать то, что хотел, и зазорным это не было. Такой способ творчества был куда ближе к источнику этого самого творчества; сейчас этот источник накрыт довольно тяжелой крышкой. Можно надеяться, что когда отдельный автор потеряет свое ныне гипертрофированное значение, ситуация вернется к более здоровой.

Вот таким образом.
Да уж. Автор вызывает на несогласие )

- Если сложить, скажем, все романы Плоского мира в одну книгу, то получится с десяток "Войн и миров".

Вот уж никогда.
Даже полпроцента не получится. Дело ведь не в том, что есть множество букв, слов, фраз и даже сюжетных линий, которые простым умножением формируют рассказ, повесть или роман. Роман отличает от рассказа то, что там есть мир (мiр) (но не часть мира), который хотя и базируется на иерархичности взаимоотношений, но словно поглощает ее, растворяет ее в себе, делая несущественным элементом. И чем сильнее такое поглощение, тем более роман становится классическим.
Впрочем, у Чехова, например , есть один рассказ , который как роман (хотя там наверное всего страниц 25) - "В овраге". Но больше я примеров не знаю.
> хотя и базируется на иерархичности взаимоотношений, но словно поглощает ее, растворяет ее в себе, делая несущественным элементом. И чем сильнее такое поглощение, тем более роман становится классическим

Поясните эту мысль, пожалуйста. Или просто приведите пример.
Что Вы называете "иерархичностью отношений"?
И в чем выражается её "поглощение"?
Да, это не просто пояснить.
Попробую…
У меня перед глазами мир романа Идиот, который по некоторым оценкам считается неудачей Достоевского. Возможно, причиной тому, что в нем как раз иерархичность, а лучше наверное назвать – связность, - между обитателями этого мира, то там то тут «всплывает», т.е оказывается видимой, ощутимой, мозолящей глаз – ярче всего это происходит в сценах с участием Ипполита, связность которого с прочими участниками оказывается как бы важнее, чем мир самого Ипполита, а совокупность (но не синтез) подобных миров персонажей и есть фундаментальная канва произведения искусства – вот почему мир Ипполита важен, а здесь связность с прочими оказывается словно важнее, явственнее. Проявляется эта навязчивая связность , например, через возникающее у читателя недоумение – к чему, дескать, здесь этот несуразный тип.
Когда же происходит растворение связности, тогда обнаруживается целостность. Теперь уже анализом, разбиением материала на людей и их поступки, на перипетии и кульминации, не схватишь существа. То есть ровно как в нашем мире. Вот у нас есть вроде бы факты, можно построить модели отношений, выявить главных и второстепенных персон, а как оно все функционирует вместе - никак не ясно. (впрочем, люди очень часто прельщаются очевидностью фактов и следствий и легко обманываться рады – склонны видеть ясность). Это как принцип разделяй и властвуй, - вроде бы уж настолько очевиден и справедлив, что не приходит сомнение, что при разделении утрачивается нечто очень важное, а еще и так, что потом целое-то и вовсе не вернешь, не составишь наново, утрачиваешь безвозвратно.
И еще одно происходит, когда наступила целостность. Произведение оказывается словно неисчерпаемым, то есть, заметил один пласт, одну идею, на смену ей вдруг открывается еще одна, а потом еще и еще – но это уж конечно при стремлении к Идеалу – там настоящая Бесконечность.
Но я хочу все же подчеркнуть вот эту мысль, что никакая выясненная иерархия, никакой плодотворный анализ, никакая модель не выявит сущность и Идею произведения, где связность растворена, а есть целостность.
Взять какой нибудь рентгеновский аппарат и просветить человека. Увидится иерархия костей (или чего то там еще) – но человека он не покажет, человека за этим снимком словно нет.

На самом деле трудно это все выразить, я больше это чувствую, чем могу вербализовать, мне это удалось бы лучше если бы добавить интонирование и жесты. Кстати, вот недостаток соц. сетей – они практически лишают возможности настоящего взаимопонимания (взаимоотношения + взаимодействия).
Пока не уверен, что я правильно Вас понял.

У "идеального" романа нет "главного" героя, о котором и через которого идет повествование. То есть, главным героем идеального романа является жизнь как таковая, в которой любой персонаж - всего лишь один из.

Вы об этом?
Да, похоже на то.
Либо Жизнь - главный герой, либо - все вранье и, соответственно, неискусство.
Хотя к этой мысли я не подходил (ну , что Жизнь - главный герой), все где-то рядом кручусь. Надо будет обдумать это хорошенько. Спасибо.
У этой идеи есть интересная перспектива.
В древности греки писали не о людях, а о богах. Люди-герои были нужны лишь для того, чтобы показать богов в действии. После преодоления христианства (в эпоху Возрождения) гуманисты стали писать собственно о людях. Человек-сам-по-себе стал объектом пристального внимания искусства и вообще центром мироздания. Человек стал героем литературы. А что если "новый жанр" ("идеальный роман"), который мы сейчас обсуждаем, это следующий шаг вперед (по спирали) и возвращение к античности, когда человек как таковой вовсе и не был героем литературы?!
По поводу т.н. Возрождения ППКС, как говориться. (что само по себе приятно -) )
Что касается, возвращения к античности, то эта мысль очень по-моему ёмка, в плане специального изучения. Сначала мне казалось , что античность здесь не при чем, но с другой стороны, а что если пришедшее Христианство раскрыло античность, словно цветок раскрывается под солнечными лучами. У меня нет соответствующих знаний, надо попробовать почитать исследователей (христианских исследователей) античности.

palaman

October 14 2016, 12:01:25 UTC 2 years ago Edited:  July 22 2018, 23:15:04 UTC

> а что если пришедшее Христианство раскрыло античность, словно цветок раскрывается под солнечными лучами

Такой подход несомненно имеет смысл! НО чтобы картинка была объемной, надо видеть два противоположных её аспекта. Христанство и раскрыло, и "закрыло" Античность. В самой Античности были два разных компонента - Христианство их противопоставило и довело до логического конца. Один раскрыло, другой закрыло.
Раскрыло христианство гуманизм античности, освободив его от оков язычества, которое христианство закрыло.
Мне кажется, мы о совершенно разных иерархиях. Я имел в виду, что "Плоский мир" (раз уж речь о нем зашла) состоит из романов, которые можно читать по отдельности, но можно и обьединить их в циклы (о страже, о Смерти и т.д.), понимание которых будет уже несколько другим, а все циклы вместе дают еще более широкую картину. Благодаря такой составной, иерархической природе, "мир-роман" может расти бесконечно. Расти в смысле обьема - я в данном случае рассматривал лишь погонное число страниц. А что "Война и мир" тем не менее на порядки больше (как произведение искусства), чем романы Пратчетта - об этом как-то даже спорить странно.
Добавлю: одна из фишек сериалов - это его эволюция вместе с зрителем.

Хрестоматийный пример: Гарри Поттер.
В первой книге герою 11 лет, и это детская книга рассчитанная как раз на детей ~11 лет.
Книги выходили каждый год, и главный герой взрослел вместе с читателем, изменялся мир, изменялись сцены и события.
Вплоть до последней книги - там герой уже взрослый, и темы более чем взрослые. Когда я читал её, по страданиям и саспенсу она мне напомнила скорее С.Кинга, чем детскую книгу. Предательство, война, шпионы, смерть, лишения и мучения, партизанство, безнадежные трепыхания перед лицом Системы, и так далее. Короче жесть жестячная.

PS Я как раз взрослел вместе с Поттером )
А представьте действие, которое развивается ("взрослеет") поколениями. Поколение за поколением, как настоящая история. Все старые персонажи давно умерли, действие продолжают новые. Всё как в жизни - с той разницей, что прошлое не исчезает, но стоит нажать на кнопочку - и вот оно опять живо!
Вот Вам, кстати, еще, раз уж речь об эпосе: http://wingedhorse.livejournal.com/133267.html

Процитирую кусок здесь:

>Так вот, достижение Мартина состоит в том, что он создал эпос совершенно нового рода. Я бы его назвал "научным"; или "эпосом хаоса", если совсем уж пафосно. Потому что это близко к нашей, научной картине мира. Мы видим, что мир - крайне сложная штука; мы изо всех сил стараемся прочесть в нем сигналы, чтобы по ним скорректировать свое поведение и преуспеть - но может статься, что то были никакие не сигналы, а просто игра случая. На протяжении романа мы видим, как преуспевают достойные люди, как достойные люди гибнут, как достойные люди оказываются калеками в семь лет; мы видим злодеев и уродов, которые преуспевают; злодеев, которые гибнут; злодеев, которым даже не дали времени сделать настоящее зло. Но и это еще не все: мы видим и все их мотивы действий, тучу разных факторов; мы оказываемся лицом к лицу с ураганом, с первородным вихрем, который слепит и не дает себя прочитать, не дает вывести из себя простые правила на все случаи жизни. И в этом мире есть место всему: и доброму, и злому, и глупому, и умному, и среднему во всех отношениях, и всем возможным отклонениям и девиациям - и карлику, и калеке, и евнуху, и царю Эдипу. В общую картину укладывается также и физическая организация мира. Понятно, что он не реален; эти зимы, длящиеся сколько захотят и приходящие когда им вздумается - в таких условиях жизнь не только не сохранилась бы - она бы даже и не зародилась. Но осуждать Мартина за это легкомысленно: это ведь еще один символ. Символ хаотичности мира и неизбежности зимы, которая обязательно придет. Попробуйте-ка вывести из этого закономерность, говорит Мартин. Нет, именно поэтому мы имеем дело с игрой престолов; игра - единственная достойная модель для описания хаоса.


Занятно, что во многих деталях мы с Вами, кажется, вполне себе расходимся, но при этом о новом жанре и эпосе говорим оба, совершенно независимо друг от друга.