Похождения Деда Мороза. Гл.1. Часть 2. Отрочество Ричарда Ложкина: papa_gen

Продолжение. Начало главы здесь.

Кто его знает, куда завело бы Ложкина служение Мельпомене, каких бы высот сценического мастерства он достиг, играя роль умирающего адмирала Нахимова, но в самый разгар разучивания им этой роли, начался переезд семейства из Караганды в Насельск. Дедушка Ричарда окончил двенадцатилетний курс лечения от пагубного пристрастия к нетрудовым доходам. Внезапно открылось наследство, и семья решила поселиться в тихом пригороде на берегу могучей реки.

Лариса Ложкина успешно устроилась библиотекаршей в пединститут и стала руководить местной ячейкой самодеятельных поэтов, дедушка развил кипучую жизнь цеховика и подпольного миллионера, Ричард же был предоставлен сам себе. Чтоб ребенку не было скучно, и он не отвлекал взрослых от духовного роста и накопления миллионов, был куплен щенок болонки, названный Чебурашкою.

Но Чебурашка оказался какой-то неправильной болонкой и вырос вскорости до размеров овцы, да и видом своим он больше походил на овцу. Лохматый пес издавна почитается как источник ценной шерсти, из которой ушлые хозяева валяют войлочные тапочки, вяжут целебные напузники, свитера и варежки, шапочки опять же. В короткий срок вся семья Ложкиных облачилась в целебно-трикотажные изделия, но шерсти у Чебурашки не становилось меньше. Он, словно радуясь возможности услужить хозяевам, производил ее с удручающей силою.

Лариса Ложкина, сократив время, отводимое поэзии, купила вязальную машину и стала производить шарфики, свитера и носки на продажу, выручая с этого в месяц по три-четыре зарплаты библиотекаря. Дедушка, организовавший подпольное производство холщовых сумок с портретами Демиса Русоса и Аллы Пугачевой, а также роговых гребней, одобрительно отнесся к начинанию дочери и только сокрушался, что у Чебурашки нет рогов, опадавших ближе к зиме. Из этих рогов, по его мнени, можно было бы наладить производство вешалок или делать на них настойку, что с удовольствием бы потребляли любители жень-шеня и прочей мумии.

Открылся и старательно скрываемый до этого дядя. Владислав Ложкин был человеком, про которого можно было сказать, что ни один из его пороков не отражался на его лице. Это было важное свойство его натуры, коли знать, что дядя Слава был кидалой. При том, кидалой, гремевшим на всю страну. Он продавал людям все: щебенку, доски, гвозди, унитазы, то есть все то, что нужно было «доставать».

Вершиной его творчества была продажа в Москве белой «Волги» сразу четверым жителям солнечной Грузии. Каждому была рассказана душещипательная история про обмен с доплатою и поселение в кооперативную квартиру, из-за чего машина спешно и продавалась, каждому была показана машина из гаража минводхоза, и с каждого было получено по десять тысяч тогдашних советских рублей.

Но сел Слава Ложкин не за машины. Сел по глупому на мелочи. Приехав в видах очередной махинации в город на Неве и выйдя на площадь Восстания, он обнаружил, что был обчищен в «Красной стреле» поездными ворами.

Другой бы отступил от замысла, сочтя это за дурной знак, но не таков был Слава Ложкин. Поселившись у очередной зазнобы недалеко от Некрасовского рынка, Слава развил кипучую деятельность и к утру уже был полностью готов к серии небольших афер, что должны были принести ему стартовый капитал, нужный для прокручивания дела с сантехническим оборудованием.

Одевшись поприличней, но без выкрутасов, он стал с двумя авоськами фланировать по Суворовскому проспекту, аккурат в том месте, где было несколько отраслевых НИИ, этих обителей бездельников, удачно маскировавших свое тунеядство за кипучей научной деятельностью, выражавшейся в проектировании приемников, что фирма Грундиг выпускала лет за десять до этого. В каждой авоське лежало по «Заказу».

Были при старом прижиме такие «заказы». Это когда в природе чего-то нет, а в «заказе» оно есть. Горбуши в собственном соку в природе не существовало, а в «заказе» она была. Кофе растворимого с цикорием в природе не было, но в «заказе» он был. Еще чай индийский со слоном был в них, а без заказов были только грузинские палки, упакованные Зугдидской чаеразвесочной фабрикой. Гречка тоже в «заказах» была. Заказы выдавали либо в распределителях, либо в столах заказов, где нужно было покупать еще и нагрузку в виде макарон в палец толщиною и еще чего-то малосъедобного, либо получать в профкоме на производстве накануне 7 ноября, Нового года и иных престольных праздников.

И тут научные лоботрясы наблюдают слегка выпившего гражданина, что, пыхтя и переваливаясь, движется под их окнами с таким богатством. Они вожделеют горбушу в собственном соку и индийский байховый чай. Им хочется и кофию с цикорием выпить.

Кто был при деньгах, украдкой выходили с рабочего места на улицу, завязывали со Славой непринужденную светскую беседу, в ходе которой, между прочим, выясняли, что он такое несет. И тут же получали заготовленный заранее ответ:

– Да вот, нам в институте заказы выдавали, я два и взял, а сейчас думаю: зачем мне второй нужен?..

Сказавши это, Слава устремлял на собеседника ищущий взор выпившего человека, что хочет добавить, а добавить по причине покупки второго заказа не на что. Инженер тут же понимал этот взор и робко предлагал купить лишнее. Иные покупатели даже важно шуршали деньгами, демонстрируя свою платежеспособность. Сделка тут же заключалась, Славе доставались двадцать пять рублей, а научный работник радостно тащил добычу к себе.

Какова же была «радость» покупателя, когда он обнаруживал, что в банке, где должно быть кофе, была просто порезанная газета, вместо гречи была пошлая развесная лапша, а горбушу заменял пресловутый «Завтрак туриста» - консервированная смесь из перловой каши и фарша из мелочи рыбы. Цена заказу не доходила и до рубля.

За три дня дядя Ричарда так хорошо поправил дела, что даже начал подумывать, а не сосредоточится ли ему на этой теме, взяв на ментальный буксир каких-нибудь профкомофских лопухов и оптово обуть сразу сотни две старателей советской науки. Но пока он предавался благостным мечтаниям, к нему пришли – оказалось, что среди его покупателей затесался один секретный физик, живший напротив того дома, где временно поселился Слава Ложкин. Так Вячеслав Трифонович оказался на нарах.

Понятно, что наличие такого дяди самым благотворным образом влияло на взросление Ричарда.