Об одной «культурологической» дискуссии

Юзер enzel в своем журнале позавчера подвел итог имевший место в нек. блогах дискуссии о характере русской культуры последних столетий, совершенно справедливо констатировав, что таковая была христианской, но светской. Мне тоже казалось, что спор был какой-то «неправильный», поскольку эти понятия лежат в разных плоскостях, и если культура может быть или более, или менее светской, то более или менее христианской она быть не может: альтернатива возможна лишь в виде другой сопоставимой идеологии (пусть даже «квазирелигиозной» - будь то конфуцианство или марксизм-ленинизм). Но я, естественно, обратил внимание на интересные для себя вещи: касающиеся характера аргументации или связанных с ней социальных реалий (а там много было всякого сказано).

Мне трудно понять, как можно отказать русской культуре в христианском характере, если таковой же являлись и культура любой европейской страны. Причем в этом смысле характер ее нисколько не зависел от разницы в составе духовенства, которая действительно была велика (она могла косвенно влиять на степень светскости культуры, да и то вопрос, в какую сторону сильнее).

Да, в католических странах духовенство (во всяком случае определявшая его лицо элита сословия), не имея возможности пополняться из своей среды, в большой степени пополнялось за счет дворянства. В условиях майората те, кто не были наследниками, обычно шли в церковь. В Португалии, напр., до конца ХУ111 в. свыше 2\3, а в некоторые периоды свыше 4\5 сыновей-ненаследников оставались холостыми, их предпочитали отдавать церкви, чем женить вне своего круга (королевская школа Коимбра, готовящая к церковной карьере, была предназначена исключительно для аристократии). В Италии множество представителей знати в ХУ111 в. занимали высшие посты в церкви (из 10 сыновей семьи Арчинто 7 пошли по этой линии, Кастильони дали 21 церковного деятеля, клан Висконти дал за столетие 29 деятелей церкви и 33 монахини). Во Франции к 1789 г. из 130 епископов только один был недворянского происхождения, причем ок.90% принадлежали к старому (более 4-х поколений) дворянству.

В Англии, где наряду с майоратом сохранялась иерархическая структура церкви, епископы и в конце Х1Х в. продолжали происходить из аристократии или поместного дворянства. В православном высшем клире Трансильвании также доминировали выходцы из остатков румынского дворянства. Напротив, в протестантских странах, напр. в Пруссии духовенство пополнялось исключительно из среды среднего класса, дворян там практически не было. В России была своя специфика: здесь духовенство издавна (еще собор 1667 осудил архиереев, поставлявших в священники лиц не из духовного звания) представляло собой замкнутое наследственное сословие (в нач. ХУ111 в. лишь 4% клириков были светского происхождения, а в конце – 0,8%). В 1774 г. доступ в него из податных сословий был вовсе запрещен; практически был запрещен до посл.трети Х1Х в. и свободный выход из сословия. Дворяне в ряде случаев принимали сан, но гораздо чаще дети духовенства разными путями приобретали дворянство.

Но каким образом это могло изменить (чем заменить) христианский характер культуры стран, где сама гос.власть мыслилась блюстителем веры? Что касается уровня светскости, то едва ли он мог быть ниже в странах, где церковь была теснее связана с дворянством и принимала на себя антидворянский настрой «третьего сословия» (во Франции она практически разделила судьбу дворянства). Дело в другом: светский формат европейской культуры ХУ111-Х1Х вв. неминуемо определялся общими условиями социального развития (да и численность духовенства была везде в это время в неск. раз меньше, чем дворянства, и росла медленнее).

Относительно практически исключительно светского формата культуры едва ли можно сомневаться (он определяется не тем, насколько верующим был тот или иной ее крупный деятель, а тем, кем были большинство ее рядовых представителей и какого рода «продукция» - формы, сюжеты, мотивы - в основном производилась). Странно, что никто из дискутантов об этом не вспомнил. Так вот среди всех сколько-нибудь значимых писателей (а это неск. тыс. чел.) в России в ХУ111 в. из духовной среды происходили 26,4%, в Х1Х – нач.ХХ в. – 7,3%; по положению своему духовными лицами были в ХУ111 в. 10,7%, в Х1Х - нач.ХХ в. – 1,4%. Среди заметных художников, скульпторов, архитекторов в Х1Х –ХУ111 вв. к духовенству принадлежало 3-4%. Касательно «продукции» также невозможно заблуждаться: посетителю любого музея даже не придется утруждать себя подсчетами (но едва ли кому придет в голову связывать обилие, напр., античных сюжетов с распространенностью в России в это время греко-римской языческой религии).

Постоянное повышение уровня «светскости» культуры закономерно связано с утратой церковью ряда социальных функций: единственного хранителя «учености» и социального организатора. Любой европейский организм от раннего средневековья к модерну демонстрирует неуклонную передачу все большей и большей части этих функций общегражданским и бюрократическим органам, оставляя за ней чисто духовную функцию (от чего, однако, последняя нигде не изменила своего христианского характера).

Культура в своих конкретных проявлениях обслуживает потребности «мира сего», она несводима к исповеданию веры, образуя с ним устойчивый комплекс только «здесь и сейчас». В эпоху, когда этот комплекс действительно существовал, для русского человека быть православным было всего лишь нормально, как нормально было турку быть мусульманином, а монголу - буддистом. И эта нормальность (вне зависимости от степени религиозного рвения того или иного индивида) обеспечивала «настоящесть» всего комплекса (тогда как вырванное «из контекста» современное «профессиональное православие» носит какой-то болезненный и смехотворный характер). Поэтому неплодотворно как противопоставлять христианский характер культуры ее светскому формату в то время, когда они образовывали единое целое, так и пытаться изобразить существование этого целого в ситуации, когда его не существует.