Недоразумение-III: Чистота крови

    В чешском языке существует выражение "испанская деревня". Оно означает примерно то же самое, что и русский оборот "китайская грамота". В Испании всё было слишком сложно. Там были марраны и мориски, инквизиторы и иезуиты, реконкиста и законы о чистоте крови.  Испания владела колониями, а в колониях обитали индейцы и метисы, мулаты и креолы... Видит Дева Мария Гваделупская, я надеялся всего этого избежать и не собирался утомлять читателей описанием пиренейской теории и практики межрасовых отношений. Но в комментариях мне дали ссылку на пост ув. diunov'a Законы о чистоте крови в Испании, в котором я прочёл следующее:

"Закон трактовал принадлежность к белым испанцам как "благородную", что фактически объединяло весь народ королевства, конечно не наделяя всех дворянским достоинством, но фактически говоря о том, что можно сформулировать как "равенство по крови" всех белых испанцев. Исследователи говорят о национальном согласии, которое было достигуто благодаря закону. Принадлежность к старым христианам давала ряд привилегий которые были закреплены в отдельных законодательных актах. Только они могли занимать должности на военной, государственной и церковной службе, обучаться в университетах."

Теперь я вынужден разобраться ещё и с этим недоразумением. Диунов не оставил мне другого выхода. Что ж, испанская деревня, так испанская деревня. За мной, читатель, я покажу тебе чистую кровь белых испанцев.

   В XV веке епископом Сеговии был Диего Ариас де Авила (часто встречается и написание Давила). Сын министра финасов, близкий друг королевской семьи, человек культурный и просвещённый (ему приписывается введение в Испании книгопечатания). Под одной крышей с епископом жила его родная сестра. Она исповедывала иудаизм и посещала синагогу. Не знаю, как вы, а я на месте сеговийского епископа непременно завёл бы любовницу-мусульманку и поселил бы её в этом же доме. Просто из любви к эстетически завершённым образам и для поддержания гармонии мира.

В силу своего периферийного положения и специфики исторического развития Испания была страной трёх религий. Это определило её лицо. Характерно, что после взятия последнего оплота ислама на Пиренеях - Гранады - Фердинанд Арагонский и Изабелла Кастильская торжественно въехали в город, одевшись в мусульманское платье.

По мере того, как чаша весов клонилась в пользу христианствa, иудеи и мусульмане начали массово креститься. Принявшие веру Христову бывшие последователи Мухаммеда назывались морисками (moriscos), а соплеменники Моисея - конвертитами (conversos). Последних часто подозревали в криптоиудаизме и обозначали презрительнoй кличкой марраны (murá'ín по-арабски означает "лицемер", mur anus по-арамейски - "человек, сменивший веру под принуждением", а marrano по-испански - "свинья"). Все вместе они считались новыми христианами (Cristianos Nuevos), в противовес остальным испанцам - старым христианам.

  История рода де Авила вполне типична для новых христиан. Первым в этой семье принял крест иудей-министp финасов. Сын министра был епископом Сеговии. Племенник епископа прославился как конкистадор. Этот участник войн против мусульман в Гранаде и Северной Африке стал первым губернатором Никарагуа и основал город Панаму. Таких историй было полно. Например, бургосский раввин Соломон Галеви принял христианство и стал бургосским епископом Пабло де Санта-Марией. Новыми христианaми были и бабушка знаменитого инквизитора Томаса Торквемады, и его дядя кардинал Хуан де Торквемада.

  Слева: Педро Ариас де Авила, племянник сеговийского епископа Диего де Авилы, конкистадор, основатель Панамы и губернатор Никарагуа, потомок новых христиан  в третьем поколении (скорее стилизованное озображение, чем портрет). Справа: Томаc Торквемада, великий инквизитор с обширными родственными связями среди новых христиан.

  Диунов пишет: "Интересно то, что средневековье с господствующей практикой идентификации по принадлежности к конфессии, все равно нашло выход и облекло расовое сознание в оболочку конфессиональной терминологии. То есть, несмотря на само наименование, которое казалось бы непосредственно связывающее принадлежность к общности старых христиан к христианской конфессии, на самом деле в законах о старых христианах речь шла исключительно об расовой сегрегации чистокровных белых испанцев и цветных подданых." (авторская стилистика сохранена). Далее приводятся примеры расового сознания: "В 1496 г. закон был утвержден папой Александром VI для испанского ордена Св. Жерома."

  Использование именно Александра VI в качестве примера чего бы то ни было - это смелость, которой можно только позавидовать. Макиавелли описывал данного понтифика следующим образом:

  "Из близких по времени примеров не могу умолчать об одном. Александр VI всю жизнь изощрялся в обманах, но каждый раз находились люди, готовые ему верить. Во всём свете не было человека, который бы так клятвенно уверял, так убедительно обещал и так мало заботился об исполнении обещаний. Тем не менее, обманы всегда удавались ему, ибо он знал толк в этом деле."

  Однако ещё большей отваги требует приписывание этому папе "расового сознания". Его род, по-испански называвшийся Борха, а по-итальянски Борджия, происходил из новых христиан. Кстати, в отличие от многих других новохристианских семейств, с семьёй Борха ясно далеко не всё. Большинство авторов называют их конвертитами из иудеев, но некоторые замечают, что это могли быть и мавры - бывшиe мусульманe.

  Hо самое поразительное в концепции Диунова - это представление, что "белые испанцы" господствовали над "цветными подданными". Не хотелось бы его разочаровывать, но если уж вести речь в подобных терминах, то вполне может оказаться, что было скорее наоборот. Современники прекрасно понимали, кто есть кто. Это понимание зафиксировано в классической литературе. Например, у Сервантеса есть сцена, в которой Санчо Панса рассуждает, что уж у него-то точно чистая старохристианская кровь, поскольку он крестьянин, а не дворянин (более точно не помню, а времени на перечитывание мега-романа у меня, увы, нет; буду признателен, если кто-нибудь из любителей Сервантеса процитирует это место дословно). Не сомневаюсь, что в случае чего Санчо Панса доказал бы чистоту своей крови. Однако не знаю, удалось бы ли это и Дону Кихоту.

Арнольд Тойнби писал, что невозможно определить, у кого из испанских дворян есть еврейская кровь, а у кого её нет.  Во времена введения пресловутых законов о чистоте крови и учреждения инквизиции потомками новых христиан были не только римский папа, великий инквизитор, казначей короля, три секретатаря королевы и её личный исповедник, но и... сам король. Дедушка Фердинанда Арагонского с материнской стороны был евреем.

Слева: Александр VI Борджия (Борха), римский папа и потомок новых христиан. Справа: Фердинанд Арагонский, испанский король, учредитель инквизиции и внук нового христианина.

В своё время я прочёл довольно много литературы, посвящённой преследованию новых христиан в Испании. В том числе - книги по еврейской истории, в пропагандистских целях изданные на русском языке в Израиле (их можно считать более или менее официальной позицией израильского государства). Изложение израильтян былo зеркальным отражением версии Диунова (естественно, с переменой полярности в оценках).  Принятие законов о чистоте крови и деятельность инквизиции описывались в этих книгах как экстремальное проявление антисемитизма, некий прото-холокост. Это нонсенс.

Происхождение всех вышеперечисленых людей само по себе исключает расовую мотивацию их действий. Но дело даже не в этом. Вся околорасовая мифология была создана и стала как-то влиять на человеческие поступки только несколько веков спустя. Приписывание испанцам XV-XVI столетий мотивов вроде "расового чувства" или "расового сознания" - жуткий анахронизм. С таким же успехом можно говорить, что испанцы открыли Америку, потому что хотели кока-колы и жевательной резинки.

  В Испании происходило то же самое, что и во всей Европе - формировалась аристократия. Во многом - на базе городского нобилитета. В городах было много иудеев, в том числе финасистов. Многие из них вошли в правящий класс. Низшие сословия почувствовали себя обделёнными. Их недовольство проявлялось в нападках на новых христиан. Борьба за чистоту крови никогда не была официальной политикой ни испанской короны, ни испанской церкви. Инициатива всегда исходила снизу и наталкивалась на сопротивление верхов.

  Акты о различных ограничениях для новых христиан принимались на уровне городских кортесов и университетов и носили глубоко антиаристократический характер. Апогеем испанского антиаристократизма стала деятельность Хуана Мартинеза Силиcео, в 1546 году занявшего пост архиепископа Толедо. Силиcео разработал доктрину, согласно которой понятие честь (honor), отличающее дворян (hidalgos) должно быть заменено новым понятием моральной исключительности (honra), свойственной тем, кто может доказать чистоту своей крови и стать новой элитой (limpios).

  Силиcео выступил против назначения каноником толедского кафедрального собора крещёного еврея Фернандо Хименеса и запретил новым христанам занимать какие-либо церковные посты в городе. В 1547 году высший судебный двор Кастилии потребовал отменить распоряжения Селиcео, назвав их скандальными и несправедливыми. В 1555 году архиепископу удалось добиться утверждения своих распоряжений королём Филиппом II, но в 1565 папа Павел IV осудил его доктрину limpieza da sangre (чистоты крови) как противоречащую каноническому праву.

  К тому времени подтверждений о чистоте крови требовали три монашеских ордена, шесть университетов (в одном из которых принятие доктрины сопровождалось беспорядками и убийством ректора), десять кафедральных соборов (в одном из них по ходу дела был убит инквизитор) и некоторые кастильские города. В 70-х годах XVI века доктрину приняла инквизиция, но король явно не собирался ею руководствоваться и назначал новых христиан на любые посты по своему усмотрeнию.

По происхождению Селисео был крестьянином, и это объясняет его антиаристократический пафос.

Слева: Хуан Мартинез Селисео, крестьянин по происхождению, старый христинин, воспринимавший идею чистоты крови чересчур серьёзно. Справа: кардинал Франсиско Хименес Сиснерос, идеолог насильственной христианизации мусульман и крестовых походов в Северную Африку.

   Законы о чистоте крови были  инструментом политической борьбы различных группировок, а то и служили для захватa собственности. Израильские авторы страница за страницей подробно описывают, как тот или иной инквизитор преследовал собственного отца-конвертита, арестовывал его где-то за португальской границей и привозил домой, чтобы сжечь на костре. Они видят в этом проявление религиозного фанатизма. Я же, читая о подобных мелодрамах, размышлял, на что бывают способны люди ради получения наследства. Ho внутрисемейные дела были в общем процессе лишь частным случаем.

В каком-то американском фильме (кажется, в "Ванильном небе") есть гениальная фраза: "В девяти случаях из десяти правильный ответ на любой вопрос - деньги". Естественно, испанские вопросы не являются исключением.

В Испании общеевропейские процессы социальной дефференциации наложились на создание мировой империи. Из колоний на Пиренеи потекли баснословные прибыли. В этой стране распределялись и перераспределялись такие ресурсы, что по сравнению с борьбой за контроль над этими ресурсами вся приватизация 90-х годов ХХ века в бывшем Восточном блоке - просто мышиная возня.

Не знаю, удосужился ли кто-нибудь исследовать инквизицию как рейдерскую структуру. Ecли нет, то это серьёзное упущение. Такой подход дал бы куда более интересные и осмысленные результаты, чем бесконечное повторение крайне сомнительных тезисов о расовой и конфессиональной нетерпимости.

Религиозные мыслители смотрели на законы о чистоте крови по меньшей мере неоднозначно. Известны случаи, когда наиболее активных сторонников применения этих законов просто отлучали от церкви (например, это произошло со старым христианином Педро Сармиенто,  в XV веке добившемся принятия в Толедо направленного против новых христиан распоряжения Sentencia-Estatuto).

В сущности, доктрина чистоты крови была антихристианской в ещё большей мере, нежели антиаристократической. Её сторонники балансировали на грани впадения в ересь.

  Одними из самых последовательных противников доктрины были иезуиты. Основатель ордена Игнатий Лойoла (сам бывший баском и старым христианином) заявил, что если бы у него были еврейские предки, он относился бы к ним с уважением. Ближайшим сподвижником Лойoлы был новый христианин Диего Лайнес (его предки-иудеи приняли христианство тремя поколениями раньше). Лайнес стал преемником Лойoлы на посту генерала Товарищества Иисуса. Иезуиты не признавали разделения христиан на старых и новых.

   Слева:  Игнатий Лойoла, основатель ордена иезуитов, старый христианин и противник законa о чистоте крови. Справа: его соратник и преемник Диего Лайнес, составитель статуса иезуитов, второй генерал oрдена, активный участник Тридентского собора, новый христианин в четвёртом поколении.

  В 1623 году была была образована специальная комиссия (Junta de Reformación), которая смягчила доктрину чистоты крови, а заодно публично сожгла родословные новохристианских семей. У Испании между тем начался период внешнеполитических неудач и проблем. Франциско Кеведо обвинял новых христиан в нанесени ударов в спину Испании и даже создал по этому поводу какую-то теорию заговора (в его варианте раввины тайно встречались в Салониках и плели интриги против испанской монархии). Но особого значения вся эта поэзия уже не имела - к концу XVII века вопрос о чистоте крови понемногу сошёл на нет.

  В Век Просвещения тема стала скорее объектом юмора. В середине XVIII столетия в Португалии (процессы в этой стране были полным аналогом процессов в Испании) король вспомнил о существовании старой, никем не отменёной доктрины. Он попросил своего министра, занаменитого реформатора-либерала маркиза ди Помбала придумать специальные головные уборы, которые отличали бы новых христиан от всех остальных. Вскоре маркиз принёс государю три шляпы и заявил, что они предназначены конкретным особам. "Кому?" - спросил король. "Одна  генеральному инквизитору, - ответствовал министр , - вторая мне, а третья - Вам, Ваше Bеличество".

Слева: запечатлённый на портрете работы Веласкеса испанский художник XVII века Хуан де Париха, бывший раб (сохранились документы о его освобождении),  мориск по происхождению. Морисками в Испании называли и принявших христианство мусульман, и мулатов. Справа: Себастьян Жозе ди Карвалью-и-Мелу, граф ди Оэйраш, маркиз ди Помбал, знавший толк в шляпах и вопросах крови.

Люди носят маски и играют в игры. Иногда игры людей бывают удивительно жестоки, но это всегда именно игры. Homo sapiens - это в первую очередь homo ludens, а те, кто воспринимают игры слишком серьёзно, неизменно оказываются пешками в них.

Инквизиция была жестокой игрой. Впрочем, мы не знаем, насколько жестокой. Называемые цифры её жертв крайне противоречивы и плохо обоснованы. Многие авторы до сих ссылаются на Льоренте, однако как источник Льоренте представляет собой даже не ноль, но отрицательную величину (по сравнению с этим человеком и сам Александр Борджия был образцом честности).

Общий результат применения доктрины чистоты крови стремится к нулю. Согласно проведённому недавно генетическому анализу, около 20% населения современной Испании имеет родственные связи с евреями-сефардами. К сожалению, мне неизвестно, проводил ли кто-нибудь аналогичные исследования генетических связей испанцев с арабами и берберами. Думаю, полученные цифры и в этом случае были бы весьма внушительны.

  Но это ещё ерунда по сравнению с тем, каких масштабов достигла метисация и ассимиляция людей всех мыслимых рас и культур в открытом и освоенном испанцами Новом Свете.

                                                              (продолжение следует)