Археология смыслов
Истинные причины наших поступков
Послушание vs повиновение
...Итак, какова же связь между механизмом Власти и механизмом Бессознательного?
Ответить на этот вопрос не совсем просто именно в силу фундаментальности самих этих механизмов или Принципов. Чтобы увидеть ответ, зададимся вопросом: а бывают ли люди, совершенно равнодушные к власти, не нуждающиеся в чьем-либо покровительстве? Можно ли найти хотя бы один пример такого человека? Это не так-то легко. В самом деле, наша потребность в покровительстве со стороны Другого берет свое начало в самом раннем младенчестве. Рассуждая на таком уровне, невозможно не коснуться философии и религии.
Цитирую:
До грехопадения мы были существами бессмертными и бесстрастными. Мы не испытывали болей и болезней и ничто в природе не могло нам повредить... Следом за грехом вошла в мир смерть и страдания. Мы стали слабыми, ранимыми и зависимыми существами. Ребенок знакомится с этим прискорбным обстоятельством сразу же при рождении. И сразу обнаруживает острую нужду в покровительстве взрослого человека (в норме —Матери). Потому младенцы так отчаянно кричат, когда испытывают одиночество. Эта острая и неодолимая зависимость от другого человека составляет самый глубокий и важный слой нашей психики. Очень долгое время ребенок смотрит на взрослых, от которых зависит его жизнь, как на богов. И даже после взросления остается сильнейшая психологическая зависимость от первых впечатлений детства, у большинства людей остающаяся бессознательной. Фактически взрослые всегда поначалу занимают в душе ребенка место Бога —часто так и остаются там навсегда.
Это вовсе не безобидно с точки зрения религии. Фактически, сложившиеся в младенчестве отношения с родителями/воспитателями переносятся на Бога. Человек, сам того не осознавая, "создает Бога по образу и подобию" тех, кто занял Его место во младенчестве. Даже приходя к вере в Истинного Бога и узнавая о Нем из священных книг, человек все равно подспудно судит о Боге по своему младенческому опыту. А все то, что этому опыту не соответствует, принимает лишь умом, но не сердцем. И если родители не были святыми, это становится препятствием к тому, чтобы по-настоящему, всем сердцем уверовать в Святого Бога. Вера остается неглубокой, поверхностной. А в глубине сердца по-прежнему живут греховные страсти, и это серьезная проблема.
Вот на каком уровне надо искать первоначало, первоисточник интересующего нас Принципа, принципа Власти. Отношения новорожденного младенца со своей Матерью (!) или с теми, кто берет на себя труд воспитать, выкормить младенца, поставить его на ноги. Абсолютная наша беспомощность при появлении на свет —вот фундаментальная психологическая основа, на которой вырастают потом и плоды преданности и верности, и плевелы властолюбия и предательства. На которой и разворачиваются потом все шекспировские страсти и драмы.
Совершенно не испытывал нужды в покровительстве со стороны другого человека только библейский Адам до грехопадения, потому что он был сотворен взрослым и никогда не был беспомощным младенцем. У любого другого человека, за исключением Адама и ещё Иисуса Христа, был период младенчества, а значит, есть и глубинный археологический слой в психике, относящийся к той фундаментальной эпохе. Иисус Христос был младенцем, однако Он является всемогущим Богом и был всемогущим Богом даже будучи младенцем. Итак, в человеческой истории были лишь два человека, совершенно свободные от обаяния Власти: Адам и Христос. Два человека, самой природой предназначенные на царство. А два, двойка — это всегда возможность противостояния, зародыш войны. Согрешив против Христа, восстав против Его Божественной воли, Адам и привел в действие эту возможность, задав стратегическое направление всей последующей человеческой истории.
Среди читателей моего журнала достаточно много людей, которые относятся к христианской картине мира как к мифу. Что же, человек имеет право на такое отношение. Никого нельзя принуждать (да и невозможно принудить) к вере. Можно, однако, даже из рационалистического отношения к Библии как к мифу извлечь некую духовную пользу. Даже не веря по-настоящему в реальность библейской истории, можно признавать её духовную пользу, принимая этот "миф" как таблетку, как некое лекарство для души. Это неполноценное, но по-своему разумное отношение.
Человек имеет право не верить! но даже при этом для него небесполезно принимать учение Церкви хотя бы в качестве безвредного духовного "опиума", помогающего ему примириться с реальностью. А без примирения с реальностью невозможно и воспринять её такой, какая она есть. Внутреннее отрицание, неприятие реальности - причина неустранимого когнитивного искажения, которое невозможно скомпенсировать никакими байесовскими уловками. Если человек не любит жизнь, то он не может и познать её по-настоящему. Потому даже неверующему человеку полезно глубже ознакомиться с христианской картиной мира, устраняющей причину данного конкретного искажения. Скажем так, полезно для сердца. Мы же, верующие, действительно верим, что изначально человек находился в полном мире с Богом, был совершенно бесстрастным. Что это означает? В разных религиях слово "бесстрастие" имеет немного разный смысл. В буддизме это всего лишь благожелательное безразличие в отношении мира. В христианстве бесстрастие— это не безразличие к жизни, но активное приятие, Любовь к жизни. Когда мы говорим, что Адам был бесстрастен, это Адама означает, что все творение Божье было подчинено его воле, повиновалось ему как образу и подобию своего Творца.
Адам сотворен был не подлежащим действию ни из одной из сотворенных Богом стихий, его ни вода не топила, ни огонь не жег, ни земля не могла пожрать в пропастях своих, ни воздух не мог повредить каким бы то ни было своим действием. Все покорено было ему, как любимцу Божию, как царю и обладателю твари (Серафим Саровский)
То беспомощное положение, в котором оказывается младенец сразу после рождения на свет, совершенно не соответствует изначальному состоянию природы человека. Изначально человек был бесстрастен, и бесстрастие является законным состоянием, естественной возможностью нашей природы. Адам не нуждался ни в какой помощи, даже в помощи Бога, и он не "повиновался" Богу, а именно "слушался" Его как обладающего Божественным превосходством. Он обладал огромной, царственной внутренней свободой, но в этом-то положении и была заложена возможность грехопадения.
Бог дал во власть Адама всю землю - то есть, весь видимый мир (все планеты, весь космос) - но ограничил его в отношении одного-единственного: в отношении познания добра и зла.
Однажды Максима Исповедника спросили:
- Являются ли страсти сами по себе злом, или они зло вследствие злоупотребления ими? Я имею в виду наслаждение и печаль, желание [и] страх и [все] следующие за ними страсти.
Он ответил:
Страсти эти, как и прочие, первоначально не были созданы с естеством человека... они были внедрены в человеческое естество вследствие отпадения от совершенства, приросши к неразумной части естества. Чрез них-то вместо божественного и блаженного образа тотчас вместе с преступлением заповеди стало явным и отчетливо видным в человеке подобие неразумных животных. Ибо надлежало, чтобы с помрачением достоинства разума человеческое естество заслуженно получило наказание от тех самых признаков неразумия, какие оно привлекло к себе по доброй воле. Так премудро устроил Бог, чтобы человек пришел в сознание своего разумного превосходства.
Когда человек стал страстным, у него появилась "вина", причина повиноваться Богу. Адам стал смертным, начал испытывать боль и мучиться от неудовлетворенных потребностей. Теперь у него появилась нужда в Покровителе. И его отношением к Богу было уже не свободное "послушание", а вынужденное "повиновение". Мы стали смертными и слабыми, мы нуждаемся в покровительстве. И Бог, конечно, является лучшим для нас Покровителем. Он все может, все знает, никогда не ошибается и всегда рядом. Можно ли вернуть себе состояние первоначального адамова бесстрастия? Да, но лишь идя суровым путем монашеской аскезы. Только так можно вернуться к первоначальному адамову бесстрастию, к добровольному, а не вынужденному послушанию Богу – именно послушанию, а не повиновению! В этом и состоит конечная цель монашеского пути. Достигший совершенного бесстрастия монах слушается Бога потому, что осознает Его бесконечное превосходство и искренне любит Его. И у него нет никакой причины для этого послушания, так как он бесстрастен.
Важно понимать, что совершенное бесстрастие - это не просто возвращение первоначальное состояние Адама, не движение по кругу. Мы не стремимся вернуться в первобытное состояние, в райский сад, но движемся вперед, стремясь стать горожанами, гражданами небесного Града, Нового Иерусалима. Адам был бесстрастен, но он утратил бесстрастие, потому что не имел любви к Богу. Но Бог так устроил, что только любовь к Нему является лекарством от всех страстей. И невозможно вернуться к адамову бесстрастию, не приобретя предварительно через Любовь иммунитета против возможности нового грехопадения.
Парадокс абсолютного бесстрастия в том, что любовь к Богу - это тоже своего рода "страсть", причем всепоглощающая страсть, совершенно вытесняющая из души человека все остальные страсти. В этом вытеснении и состоит исцеление от страстей.
И пусть мои слова не возбуждают лишних сомнений. Сам Максим Исповедник называет любовь к Богу "страстью":
Никоим образом ничто еще из сотворенного не остановило своей природной силы, движимой к соответствующему ей концу, не прекратило же и действия направленного к свойственному ему концу. Также и не пожало еще плода сообразной движению страсти (πάθους), то есть, неподвижности и бесстрастия. Ибо только Богу принадлежит быть концом и совершенным, и бесстрастным, как недвижимому и полностью бесстрастному; сотворенному же – двигаться к безначальному концу и совершенно прекращать действие, и переживать бескачественность, но не по существу быть или становиться бескачественным, ибо явно, что все приведенное в бытие и тварное не безотносительно. Слыша же «страсть» должно понимать это благоразумно, ибо не в смысле извращения или тления говорится здесь «страсть», но в смысле по природе присущего существующему т.е., природных свойств. Ибо все, что приведено в бытие, [не само движется, но] претерпевает движение, не будучи самодвижением или самосилой.
Итак, если умы сотворены, то всяко и движутся, как по естеству движимые - от Начала по причине сотворения, к Концу же – по произволению, ради благобытия. Ибо Концом движения движимого является само благобытие в вечности, как и Началом – бытие, каковое есть Бог, Который и бытия Податель и благо бытия Дарователь, как Начало и Конец; ибо и просто двигаться нам – от Него, как от Начала, ик Нему, как к Концу. Если же разумное соответственно себе самому и движется разумно, то всяко и разумевает; если же разумевает, то всяко и вожделеет уразумеваемого; если же вожделеет, то всяко и претерпевает исступление (εκστασιν) к вожделеваемому; если же претерпевает исступление, то явно, что и устремляется; если же устремляется, то всяко и увеличивает силу движения; если же увеличивает сильно движение, то не остановливается пока не станет все во всем вожделенном и не будет всем им объято.
Как видим, первоначальная схема христианского мировоззрения (для неверующих - "мифа") достаточно проста для восприятия. Адам изначально был совершенно неуязвимым, бесстрастным, однако не "совершенно" бесстрастным, так как не имел любви к Богу, которая упраздняет все остальные страсти. Поэтому он мог пасть - и пал. Потому и мы, его дети, рождаемся страстными. Чтобы совершенно исцелиться от страстей, мы должны обрести любовь к Богу, тем самым сделав невозможным повторение первоначального грехопадения. Любовь к Богу - это и есть новое и высшее совершенное бесстрастие, хотя её и можно осмыслить как некую сверхъестественную "страсть".Она проявляется в добровольном, ничем не вынужденном послушании Богу. А пока это блаженное состояние не достигнуто, мы страстные вынуждены повиноваться Ему, так как нуждаемся в Его покровительстве, будучи уязвимыми.
Простота этой схемы осложняется, однако, тем обстоятельством, что не только Бог может оказывать нам покровительство. Есть и другие желающие этим заниматься. И в первую очередь, это наши родители, которые и занимают место Бога в душе ребенка, закладывая тем самым основу будущей социализации – и всех будущих проблем.
Продолжение:
Глубинная психология Власти
