Начало главы здесь.
Вторая часть главы здесь
Третья часть главы здесь
Выйдя из кабинета декана, Ричард понял, что попал - впереди отчетливо замаячила перспектива исполнения почетной обязанности советского гражданина. Два года строевой подготовки предстали пред мысленным взором Ричарда во всем своем блеске. Спасти его от стрельб, марш-бросков, утренней гимнастики и прочих атрибутов школы жизни могла только сдача в комитет комсомола мешка денег. Но как эти деньги у студентов изъять?
Картины армейской службы были толико ярки, а невозможность ее избежать была столь очевидна, что Ложкин полностью отрешился от реальности, уйдя в созерцание блестящих перспектив своего личностного роста. Быть заряжающим у страшенной пушки, рожденной в недрах ОКБ Почечуевского завода бытовых вентиляторов, что способна положить двумя залпами армейский корпус, а потом с диким воем взорваться, ухайдакав половину своей армии, в этом есть что-то великолепное. Войдешь в историю. И может быть, даже переулок твоим именем назовут. Был Гвоздемоторный, а стал переулок Ричарда Ложкина. И памятная доска на стене пивной, объясняющая публике, почему дорогу на городскую свалку назвали твоим именем. Раз в году пионеры возлагают венки и клянутся – красота.
Походка Ричарда приобрела изящную машинальность, а взгляд стал кристально чистым и даже надмирным. Кабы в тот момент к нему приложился больной заиканием или несварением желудка, чудотворения не замедлили бы явиться Насельску и миру.
Но никакой болящий по факультетскому коридору тогда не проходил. По коридору, благоухая перегаром портвейна, шел дружбан-приятель Ричарда Серега. Иметь в друзьях Серегу – это всегда великолепно. У каждого просто обязан быть друг Серега.
Если Сереги нет в числе ваших друзей, вы пропали – вас ждет скучная жизнь филистера, раннее старение, вечерний кефир и профилактическое клизмирование. Если Серега в числе друзей есть, то это совсем меняет дело – жизнь наполняется приключениями и удивительными событиями. Серега это – девяностокилограммовый кусок активно сверкающей взорами пышущей здоровьем биологии. Девиз Сереги прост: «Взаимовыручка пациентов в больнице – залог их скорого выздоровления!»
У Ричарда друг-Серега был. Несомненным преимуществом Сереги Коробкова перед другими подобными ему Серегами была служба в морской пехоте, куда он загремел после первого курса за несдачу зачета по физкультуре. Зачет же был не сдан по причине того, что физкультурник клеился к девушке Лиде, на которую Серега имел виды, а потому встреча физкультурника и пудовых кулаков Сереги стала неизбежной. Со службы в родной ВУЗ Серега вернулся не только со ставшими железобетонными кулаками, но и со способностью пить, не пьянея, все, что горит. Для Ричарда он стал духовным паровозом, смело увлекающим оторопелого Ложкина в разнообразные приключения, которые, не будь Сереги рядом, могли закончиться, чего уж скрывать, если не фатально, то весьма причудливо.
Эта героическая личность и двигалась по коридору навстречу отрешившемуся от мира Ричарду. Увидя Ричарда в печали, Серега тут же достал из наплечной сумки уже початую бутылку портвейна и складной стаканчик, предложив градусом разогнать тоску. Трясущейся рукой Ричард ухватился за бутылку и посреди коридора стал пить портвейн прямо из горла. Высосав содержимое бутылки до капли, Ричард разрыдался и расповедал другу причину навалившейся на него ипохондрии.
Серегиной натуре не были свойственны размышления, но тут и он на мгновение задумался, а потом хлопнул младшего товарища по плечу, и сказал:
– Будем собирать!
– Как? Где? – произнес запинающимся от слез голосом Ложкин. – На паперти христорадствовать?
– Надо будет, и на паперти будем, – ответил Коробков, – а пока окучим общагу.
– Какую общагу? Когда?
– Факультетскую, – уверенным тоном произнес Серега. – Завтра и пойдем.
Факультетская общага, на которую был намечен набег, была в те поры достопримечательностью Насельска. Впрочем, она и ныне есть некоторым образом достопримечательность, славная обшарпанностью стен, дышащими на ладан дверями из папки, пытающимися стыдливо прикрыть свободу нравов, царящую в ее номерах. Во времена студенчества Ложкина свобода нравов еще не была такой всеобъемлющей, хотя предтечи ее уже встречались среди женской части населения общежития мостостроительного факультета. Но славна была общага тем, что, имея двенадцать этажей, была самым высоким зданием в радиусе двухсот километров, что вызывало законную гордость насельчан.
Перчинку студенческому становищу придавало расположенное в цокольном этаже кафе «Василек». Вначале там планировали завести диетическую столовую, дабы потчевать студентов и окружающее население молочными супами, но потом кто-то в тресте столовых решил, что микрорайон остро нуждается в кафе с разливом веселящих жидкостей. Надо ли умалчивать, что «Василек» пользовался заслуженной популярностью у жильцов общаги. Да и сама общага скоро стала именоваться в речи студентов «Васильком».
В этот зримый символ победившего социализма и вошли двое друзей в пять часов вечера четверга. Вахтерше на входе был показан полученный в деканате род мандата, сама же она была предупреждена о полной тайне операции и получила инструкцию никого не выпускать из здания, как только уполномоченные поднимутся на лифте на самую верхотуру. Оба лифта также было приказано выключить.
Местами потрескавшиеся кирпичи «Василька» с содроганием вспоминают те вечер и ночь. Такого каскада эмоций им более переживать не доводилось! Тут было все – и страстные мольбы о пощаде, и вопли : «Я заплачу! Дайте только два дня, и я все заплачу!», и нападения со швабрами и иным подручным инвентарем, останавливаемые суровым взглядом Сереги. Некоторые студентки даже предлагали расплатиться натурой, но уполномоченные, в другое время с радостью готовые окунуться в мир неги и наслаждения, были в этот раз непреклонны. Были и попытки опоить друзей. Даже в карты с некоторыми пришлось сыграть. Наивные думали, что их детские фокусы, с помощью которых они облапошивали своих соседей по общаге, помогут им не только не платить взносы, но еще и навариться на комиссарах. Они не знали, кто был дядя Ложкина, и каким подходцам он научил своего племянника. Самопальные шулеры и сделали в итоге кассу. Основной взяток был с них.
Когда в пять часов утра Ричард и Коробков покидали «Василек», его жители находились в том счастливом состоянии рассудка, что метко характеризуется словом «помутнение». Они заплатили не только за себя, но и за тех, кто жил в городе. При том заплатили еще и сторицей – когда участники полюдья посчитали собранное, оказалось, что план по взносам был перевыполнен вдвое – тысяча сто восемьдесят один рубль и шестьдесят копеек лежало в мешке, а собрать нужно было шестьсот рупчиков.
Активисты сбора членских взносов крякнули: возвращать «перебор» было бы странно – сравнительно законными методами собрали как раз эти сто восемьдесят один рубль шестьдесят копеек, остальное было выиграно в «очко», буру и преферанс. Положить «перебор» себе в карман не позволяли комсомольская совесть, а пуще боязнь загреметь под фанфары – хорошенькое дело устроили сеанс катания лохов под прикрытием сбора комсомольских взносов. И спросить не у кого – нет таких прорицалищ, где бы в вопросах сбора взносов разбирались.
Тут Серега задумался во второй раз за всю эту историю. Не ясно, какие эфирные излучения он при этом ловил, но в результате выдал решение, показавшее всю его этическую состоятельность: все, что сверху тысячи взять себе и поделить пополам, а тысячу сдать в комитет комсомола – там разберутся, как, что и куда. Всяко обобранные точно не вспомнят, сколько с них состригли, так что каждый участник набега на общагу свои девяносто рублей заслужил вполне честно и может их без опаски взять. Так и порешили и, сыпав деньги обратно в мешок, радостные прибежали в институтский комитет комсомола, где и вывалили его обалдевшей кассирше со словами: «Вот вам долг по взносам от мостостроительного факультета».
В понедельник Ложкина и Коробкова сняли с лекций и позвали в институтский комитет комсомола. Приятели чаяли узреть там суровых дядек в серых милицейских шинелях, но узнали, что их срочно вызывают в райком, и институтский «Рафик» их уже ждет. В райкоме обалдевшим Ричарду и Сереге сообщили, что сейчас они поедут в горком на встречу с третьим секретарем комсомола города.
И через две недели оба-два собирателя дензнаков катили на Всесоюзную конференцию комсомола, показывать ее делегатам чудо-робота, сварганенного студентами-кибернетиками. Коробков отнесся к поездке в Москву как развлечению, проводя почти все время в ресторане гостиница «Россия» и крутя романы с делегатками, а вот Ложкин был собран и деловит – тщательно выуча инструкцию к роботу, он не отходил от него целыми днями, включал его перед разными делегациями. Робот мигал разноцветными мигалками, важно ходил, а из его механического нутра раздавалось не менее механическое пение: «Здравствуй, страна героев, страна писателей, страна ученых!»
И Ложкин дождался своего – посетивший выставку секретарь ЦК ВЛКСМ был очарован роботом, а заодно и поговорил с Ричардом. В беседе Ричард удачно назвал выдвижной ящик, бывший на груди робота, шуфлядкою*. Комсомольский бонза понял, что люди с таким широким кругозором на дороге не валяются.
Спустя два месяца Ложкин стал членом бюро райкома комсомола. Единственное, что непреклонно потребовал комсомол, так это сменить буржуазное отчество. Так Ричард Юлианович встал на торную дорогу политики и администрирования, что и привела его в конечном итоге к губернаторству над всей Насельской областью.
_____________________________
* Шуфлядка - выдвижной ящик стола, комода, шкафа.
October 23 2012, 06:38:49 UTC 6 years ago
October 23 2012, 06:59:06 UTC 6 years ago
October 23 2012, 06:55:42 UTC 6 years ago
Как хорошо иметь такого друга! Жизнь оказывается гораздо лучше, чем ты о ней думаешь :))
October 23 2012, 06:59:50 UTC 6 years ago
October 23 2012, 07:02:56 UTC 6 years ago
October 23 2012, 07:10:57 UTC 6 years ago
October 23 2012, 07:19:19 UTC 6 years ago
October 23 2012, 07:22:44 UTC 6 years ago
October 23 2012, 07:30:34 UTC 6 years ago
October 23 2012, 07:32:15 UTC 6 years ago
October 23 2012, 07:16:15 UTC 6 years ago
October 23 2012, 07:19:38 UTC 6 years ago
October 23 2012, 09:35:48 UTC 6 years ago
October 23 2012, 09:38:44 UTC 6 years ago
*
(Теперь это не я, а мой внутренний скептик вопрошает: как удалось герою выскользнуть из-под идейного руководства Серёги в Москве, соблазнами славной, и приобресть сказанную деловитость? Было ли ему предчувствие, али видение какое приключилось, знак некий, судьбу его прорекший?)
October 23 2012, 09:42:31 UTC 6 years ago
October 23 2012, 09:49:56 UTC 6 years ago
October 23 2012, 09:51:49 UTC 6 years ago
October 23 2012, 10:01:42 UTC 6 years ago
October 23 2012, 10:39:33 UTC 6 years ago
October 23 2012, 10:41:46 UTC 6 years ago
October 23 2012, 10:43:10 UTC 6 years ago
October 23 2012, 13:55:08 UTC 6 years ago
October 23 2012, 13:56:01 UTC 6 years ago
October 23 2012, 14:04:06 UTC 6 years ago
October 23 2012, 14:05:44 UTC 6 years ago
October 24 2012, 13:31:04 UTC 6 years ago
Вот оно и счастье и пришло в первый пасмурный день.
Аж, можно сказать, солнце увидел за облаками.
Все мои шестьдесят девять килограмм сравнительно здоровой биологии в восторге неописуемом :-)))).
Браво, маэстро!
Чего уж там скромничать — лихо и изящно.
October 24 2012, 13:34:03 UTC 6 years ago