Авторитет как источник

Безусловно. Но ведь бывает, что, помимо мемуаристов, источников-то и нет...

Это уж очень редко бывает. Может имелось в виду - "они недоступны"?

Бывает, что и нет вовсе. Например, у такого-то мемуариста есть указание на _устный приказ_ того или иного начальника в Радиокомитете о запрете той или иной песни. И где, кроме мемуаров, я об этом смогу узнать?

Узнать наверняка - может, и нигде. Постараться проверить - можно. Вряд ли начальник проявлял свое самодурство. В те времена вроде это не допускалось.
А если нет подтверждения, то "Testis unus, testis nullus". 50 на 50 веры слову одного получается.

Разумеется. Но в работе я бы такие данные привел, со ссылкой на то, что это только по свидетельству такого-то. Ну и, конечно, только на этом доказательстве что-то строить трудно)

Я так понял, что об этом и пост собственно.

Кропоткин в книге о французской революции, учит, как пользоваться любыми источниками.

Простите, но Кропоткин там ничего подобного не делает.

Делает. Меня лично научил. Вы, может быть, недопоняли. Это бывает даже и с профессионалами.

Оформленiе мемуаровъ по законамъ беллетристическихъ жанровъ — вообще тема чрезвычайно любопытная (у меня на нее досуга, къ сожалѣнiю, не будетъ). Фонвизинъ въ «Чистосердечномъ признанiи» такъ же легко лгалъ о своемъ гимназическомъ образованiи, какъ Пушкинъ — о воспитанiи Петруши Гринева.

Что значит:"Пушкин лгал о воспитании Петруши Гринева"?Гринев-вымышленный Пушкиным персонаж.И Пушкин имел полное право делать что угодно со своим персонажем.

Въ общемъ случаѣ Вы правы. Но тогда совершенно непонятно, какимъ образомъ, если Петруша, не учась французскому и вмѣсто этого наскоро обучивъ своего гувернера по-русски, потомъ беретъ у Швабрина и читаетъ французскiя книги.

Белинский считал,что проза Пушкина значительно слабее его стихов и поэм.Как вы относитесь к подобному мнению?

Бѣлинскiй для меня — одинъ изъ главныхъ культурныхъ антигероевъ Россiи. И къ этой его мысли (думаю, она не его, у него своихъ мыслей не было) отношусь такъ же, какъ и къ остальнымъ.

Вы пишете:" Но тогда совершенно непонятно, какимъ образомъ, если Петруша, не учась французскому и вмѣсто этого наскоро обучивъ своего гувернера по-русски, потомъ беретъ у Швабрина и читаетъ французскiя книги".Мне тоже это кажется странным.Как вы думаете,в чем причина подобной неувязки?

Готовъ объяснить это сложившимся литературнымъ штампомъ — гувернеръ долженъ быть невѣжественнымъ (лакеемъ, парикмахеромъ, кучеромъ, солдатомъ), а домашнее образованiе — фикцiей (какъ въ греческомъ романѣ главная героиня, несмотря на всѣ авантюры, остается дѣвственницей). Сразу ужъ отвѣчу и на другой вопросъ. И къ Тургеневу, и къ Некрасову я отношусь какъ къ людямъ талантливымъ, но мнѣ лично они не нужны, и заглядывать въ ихъ сочиненiя я не буду. Отчасти и изъ-за этой «школы». А касательно статьи Тургенева о Б. — согласимся съ Вяземскимъ: «въ ней есть отсу3тствiе ума и нравственнаго достоинства».

ни литераторы, не лицедеи авторитетами не являются.

а факты...

на самом деле есть лишь то, что служит делу.

и важно не КТО сказал и ЧТО сказал, и ЧТО мог ОН знать,
а КАК и ЗАЧЕМ сказал.

Мемуары - жанр субъективный и литературный. Пишущий мемуары фиксирует свою память о прошлом на момент письма, его задача - показать себя на фоне эпохи, создать картину своей жизни во времени. Хотя, конечно, мемуары бывают разные по степени достоверности, по степени присутствия самой установки на достижение достоверности.

Но одной статистикой и всевозможными учётными документами обойтись нельзя. Как создать представление о человеке? О круге лиц? Дневники? Переписка?

Слушайте, ну вот очень в точку. Так раздражало в прошлом году, когда высказываниям о грузинской войне Кандилаки или Гришковца как истине в последней инстанции внимали тысячи людей.

Мне, например, случилось быть знакомым с пятью выпускниками МФТИ, и четверо из них были сильно "идейными". Но никогда бы не пришло в голову по этому впечатлению (коль скоро я не интервьюировал полностью хотя бы один курс или выборку человек в 200-300) "вспоминать", что, видимо, в этом институте политработа стояла на уровне военно-политического училища, или что туда принимали исключительно по партнабору.
Как выпрускник МФТИ и почти бывший "идейный" свидетельствую, что "идейных" там повышенная концентрация. Ну так самых умных отбирали по всей стране - среди них "идейных" в среднем сильно больше...

---Ну так самых умных отбирали по всей стране...

Вас обманули.

Как выпускник МФТИ я свидетельствую что "идейных" там была ПОНИЖЕННАЯ концентрация :)

Прекрасно сказано.

Но тут же возникает другая проблема. Человек о себе пишет иной раз бог знает что. Кто-то напишет и опубликует истории, как он убил наркоторговца, как он служил в Афганистане, как он сидел в тюрьме за книги; всем не объяснишь, что это художественная литература (хотя и публикуется как художественная литература); и возникают устойчивое верование, что, мол, так и было, как человек пишет.

Конечно, иной раз обидно: делишься собственным опытом, а тебе в лицо смеются, мол, да не может быть. Ну что ж. Историческая истина тоже относительна. Может быть, мне привиделось. Жизнь моя, иль ты приснилась мне. Что, казалось бы, пережил, насладившись, вдруг превращается в байки и интересные истории. Ну что ж. Ведь память тоже хитрая штука.

Хорошо когда свидетели есть. Я как-то публично заявил, что позволял своим детям смотреть по ящику всё что угодно, любую порнуху - и тут появляется мой сын, который пишет: "а помнишь, ты пришел и сказал, мол, ну это уж слишком, и выключил телевизор..." Не помню. Но нет оснований не верить свидетелю.

У Коллингвуда интересные суждения о том, как историки работают с "авторитетами" пр помощи ножниц и клея...

По-моему, к такой ситуации с argumentum ad hominem вполне применим общий метод критики источника. Об этом у Лурье есть популярное толкование. Вроде, неплохо написано:

...то, что называют иногда «внеисточниковым знанием», есть знание, которое получает историк, извлекая его из работ своих предшественников, т. е., в конечном счете, - знание, также почерпнутое из источников. Но если конкретные факты в исторической науке могут быть извлечены только из источников, то, следовательно, при оценке показания источника важнейшее значение имеет его общая характеристика - датировка памятника, определение его происхождения, состава, назначения, степени тенденциозности и осведомленности и т. д. Конечно, разбор отдельных показаний источника, проверка их возможности, сопоставление с показаниями других памятников - важнейшие операции при анализе источников. Более того, общая характеристика памятника вообще невозможна без анализа отдельных известий: на основе внешних данных мы можем в лучшем случае судить о подлинности памятника и о времени его написания (и то не всегда), но уже для решения вопроса осведомленности и степени пристрастности мы обязаны обратиться к его содержанию, т. е. конкретным известиям. Чаще всего анализ известий и исследование памятника идут параллельно и объединяются в окончательном выводе. Но иногда выводы, полученные из этих аналитических операций, приходят в противоречие друг с другом. В этих-то спорных случаях перед исследователем и встает вопрос о соотношении отдельных этапов источниковедческой критики - о том, что именно служит основой для окончательного вывода: анализ конкретного известия или общая характеристика источника.

http://www.laborunion.lt/memo/modules/myarticles/article.php?storyid=40

наш общий друг Д.В.Д.?:)

14% тоже много и далее уже субъективно: для одного такой процент достаточный, чтобы считать вуз придворным, для другого недостаточный.
Или, скажем, достаточно для "мемуарного" подхода, но недостаточно для строго научного.
Об истфаке такое мнение тоже было распространено; я не считал, конечно (а жаль, на своем курсе теоретически мог бы посчитать), но по общему впечатлению, детки верхнего партхозактива составляли не более 5-10% (внучка члена Политюро, сын цековского аппаратчика, дочь цековского аппаратчика, внук союзного министра...) плюс выходцев из семей профессуры и прочей статусной интеллигенции еще 10-15 (сын декана соседнего факультета, дочь профессора нашего факультета...).
Но почти треть принятых на 1-й курс была общага, а это, за немногими исключениями (сын провинциального генерала КГБ, сын секретаря обкома, сын тувинского министра, дочь таджикского замминистра) были выходцы из нестатусной интеллигенции. Правда, к пятому курсу нас стало более 200 человек (приняли на первый - 115, а потом напереводили с вечернего и заочного, и даже из других вузов), среди новоприбывших преобладали, наверное, дети чиновников среднего звена и той же статусной интеллигенции, ... но опять-таки процент никто не считал... и куда отнести, например, сына дубненского физика мировой величины в должности с.н.с?
"Рабочие и крестьяне" прошли либо через армию+рабфак, либо были липовые: из интеллигентских семей, но успевшие, прорываясь в МГУ, поработать два года на заводах (вроде меня).
...Вспоминая персональный состав однокурсников, понял: тоже напишу в мемуарах, что учился в придворном вузе:) хотя это будет не научно.

Вкратце об авторитетах

Очень содержательно, спасибо - есть о чем подумать

http://scepsis.ru/library/id_965.html

Об этом писали, но почему бы не повторить...
Мемуары - это только жанр литературы; стало быть, мы обязанны вводить при их прочтении лирического героя. Это немало облегчает распутывание, например, анахронизмов и т.п.

***только в том, что касается описания им событий собственной жизни. ***

Тоже увы и ах.
Доверия заслуживает - только в качестве его личной интерпретации этих событий.
Люди обожают врать даже самим себе... Естественно, этого даже не замечая.

Вы редактируете мемуарную серию "Белое движение".Как вы считаете,в чем заключается историческая ценность тех мемуаров участников белого движения,которые там помещены?

Согласен признать, что белогвардейская мемуаристика в объективности личного восприятия событий на 10 поряков выше воспоминаний литературных былин ветеранов-коммунистов...

Читайте Сергея Мамонтова,его "Походы и кони" .

Как вы думаете,представляют ли историческую ценность вспоминания о великих людях?

представляют
великие оказываются ничтожными, так что вопрос автоматически отпадает

В рамках нашего курса нас весьма интересуют вторичные источники - писания историков. Когда мы читаем писания древних историков, следует всегда принимать во внимание личность авторов и обстоятельства, в которых они писали свои сочинения. Зная это и делая, так сказать, "поправку на ветер", мы можем приблизительно оценивать ожидаемую степень исторической достоверности этих книг. Ведь не только комментарии, но и сам подбор фактов и умолчания говорят об очень многом и помогают выстроить картину событий.

Дворкин А.Л., Очерки по истории Вселенской Православной Церкви