Трехсотлетняя война: задача двух тел.

-- например я обобщил Макиавелли совершенно другим способом :)

А как звучит твоя "формула Макиавелли"?
Или ты обобщил его не в виде формулы, а каким-то другим способом?

--- Любопытно, что Венецию (просуществовавшая вдвое дольше римской республики) Макиавелли практически игнорирует. То ли не любит, то ли были другие причины.

Да! Меня это просто поражает. Я не понимаю, почему он не видит Венецию в упор. Ясно, что не хочет видеть (или не хочет нам показывать). Но почему?!

Я вышел на Венецию через историю Церкви.

Тот факт, что именно Италия - центр Европы в Эпоху Возрождения, а Венеция - ключевое государство Европы по меньшей мере в XIII веке, был для меня очевиден ещё тогда, когда я ещё и не думал о политике и элитах.

Тем сильнее меня поразило знакомство с идеями Богемика, который пришел к тому же самому выводу из совершенно независимых от религии соображений.

--- в Венеции была реализована модель власти, невидимая для исследователей. Посмотришь снаружи - бардак, продажность и бездарность, нечего анализировать.

У меня другое ощущение. Просто полная непрозрачность.
Одна официальная фигура (дож) с как бы неограниченными полномочиями. Избирается пожизненно. Типа монарх. Но при этом кто-то главный стоит у него за спиной.

Иногда дож добровольно уходит в отставку, но как правило вскоре после этого умирает.

У Галковского ощущение ещё интереснее:

Венеция как архаичная республика просуществовала века. Это факт. Правда обычно не понимают что это факт невероятный, абсолютно перпендикулярный истории, и что он был достигнут методами НАСТОЛЬКО фантасмагорическими, что в это трудно поверить.

Например, выборы в Венеции проходили так. Следите за руками:

1. Из Большого Совета, насчитывающего несколько тысяч членов и формирующегося по запутанным законам, назначалась особая комиссия из 30 человек.
2. Эти 30 человек выбирали 9 кандидатов.
3. 9 кандидатов выбирали 40 человек.
4. Из 40 человек выбирали 12 человек.
5. 12 человек выбирали 25 человек.
6. Из 25 человек отсеивалось 16.
7. Оставшиеся 9 выбирали 45.
8. Из 45 отсеивалось 34.
9. Оставшиеся 11 выбирали 41 избирателя.
10. 41 избиратель выбирали дожа.

Нетрудно понять, что о внутренней политической жизни «демократической» Венеции даже 17-18 века мы знаем намного меньше, чем о самых суровых монархиях того времени. «Тайны мадридского двора» это пустяки по сравнению с Венецией.

Выбранного таким образом дожа держали на цепях, ему категорически запрещалось покидать территорию маленькой Венеции. Чтобы не сделал ноги и не кинул ребят. Дож не мог в одиночку встречаться с иностранными послами, не мог один вскрывать официальную корреспонденцию. Ему также запрещалось появляться в одиночку перед простым народом.

Такое впечатление, что глава Венеции был ядовитым шипокрылом из гаррисоновской «Неукротимой планеты». Чуть зазеваешься и траванёт чела ядом, второго удавит шнурком от ботинка, а третьему в прыжке ещё успеет воткнуть вилку в глаз.

Не случайно по всей Италии венецианцы прославились отнюдь не как демократы, а как «канальи» - хитрые обманщики и убийцы.

Только благодаря созданию лабиринта мышеловок Венеции и удалось заморозить общество на демократической фазе. Демократические выборы сами по себе - это абсурд. Для НАСТОЯЩЕЙ демократии необходима система тайных обществ, обеспечивающих гомеостаз, а также (для государств новейшего времени) система кодифицированных законов с наработанной юридической инерцией.

Насколько я понял смысл этой сложной системы, он заключается в том, чтобы исключить возможность захвата дожем власти. Дож - цепной раб аристократии, хотя формально именно он - власть.

Венеция просуществовала так долго потому, что отдельные олигархи и знатные семьи находились в жестком подчинении интересам олигархии как таковой, была воздвигнута непробиваемая стена, отделявшая знать, существовавшую до 1297 года, и их преемников по мужской линии, от всех остальных, осуществлялся постоянный террор по отношению к массам и самой знати.

Все мужчины из приблизительно 150 семей знати имели неотъемлемое право заседать в Большом Совете, разросшемся где-то в 1500 году до около 2000 человек, позднее количество членов медленно сокращалось. Место в Большом Совете и право голоса не зависело от того, какая группировка правила бал в данный момент. Заправляли одни, но и "утсайдерам" гарантировалось место в Большом Совете, и этот орган выбирал состав ключевых учреждений режима.

Важнейшими были 120 членов верхней палаты Сената, называвшейся Pregadi, контролировавшей иностранные дела и назначавшей послов Венеции. В середине 15-го века Венеция была единственным государством, имевшим постоянные представительства при всех важнейших дворах и столицах. Сенат также избирал пять военных министров, пять морских министров (всех звали Мудрейшими), а также шесть Высших Мудрейших - министров еще более высокого ранга.
Большой Совет выбирал Совет сорока, первоначально отвечавший за бюджет и финансы, а позднее переключившийся на уголовные дела. Большой Совет назначал трех государственных прокуроров, обладавших властью преследования любого государственного чиновника за злоупотребления, хотя дож обладал привилегией рассмотрения его дела после смерти, - штрафы налагались на его семью. Большой Совет избирал и самого дожа по невероятно изощренной византийской процедуре, смысл которой состоял в обеспечении представительного выбора. Сначала произвольно выбирались 30 членов Большого Совета, голосованием цветными шарами, откуда и пошло американское слово ballot. Эти тридцать голосовали, уменьшая свое количество до девяти, и оставшиеся девять опять выбирали группу из 40 человек. Сорок голосованием сокращали размер группы до 12. Процедура повторялась несколько раз, в конце концов оставалась группа из 41 выборщика, из которых 25 выбирали кандидатуру дожа для утверждения Большим Советом. Чуть менее сложная процедура использовалась для выбора шести советников дожа.


Главной отличительной особенностью венецианской системы был Совет десяти – координирующий орган по иностранным и внутренним разведывательным операциям. Во время секретных заседаний с дожем и его шестью советниками Совет десяти мог вынести смертный приговор любому человеку как в пределах венецианской юрисдикции, так и за границей. В Венеции человека обычно душили в ту же ночь, а тело сбрасывали в Канал Сирот.

В распоряжении Совета десяти была чрезвычайно плотная сеть осведомителей, на территории самой республики шпионаж был тотальным: содержание любого разговора олигархов и граждан становилось известным в течение 24 часов, шпионы Совета были вездесущими. Сегодня посетители дворца дожей могут увидеть отверстия для почты в форме львиных голов с надписью "для секретных сообщений", - любой мог сообщить Совету десяти о хищениях у государства и других нарушениях закона. Смертные приговоры Совета не подлежали обжалованию, материалы процессов никогда не предавались гласности. Виновные просто исчезали.

http://galkovsky.livejournal.com/29372.html?thread=1326012#t1326012

Попробуй http://galkovsky.livejournal.com/29372.html?thread=1325500#t1325500

(Коммент, ниже основного текста)

Я сам беллетрист и с почтением отношусь к беллетристике.
Здесь как в ТРИЗ - надо сочетать креативность с критикой, не отдавая предпочтения одному перед другим. Прислушиваться к мнениям писателей, но не доверяться им.
Беллетристика в истории - это креатив. Надо относиться к историческому фантазированию трезво, но брать на карандаш - как одну из возможных точек зрения по данному поводу.

Идеальный вариант - это дополнять историческое описание-размышление беллетриста историческим же образом самого беллетриста, вытаскивая его из суфлерской будки (откуда он подсказывает историческим персонажам реплики) на сцену, чтобы понять, к чему он клонит и в чьих интересах фантазирует.

Фантазии не бывают случайными. Они всегда больше чем просто фантазии. Они выражают тенденции, тайные пожелания. Как и сновидения по Фрейду. Человек, который врет, особенно когда он врет сам себе, наивно выдает свои скрытые мотивы.

Если хочешь более академический источник, вот цитата из Норвича, в которой о Совете Десяти говорится, в сущности, то же самое:

Обращаясь к истории, можно еще многое рассказать об этой замечательной организации и ее работе. В первые годы работы многие характерные ее черты еще не проявились. Однако она сослужила республике дне службы и очень быстро доказала свою важность. Во-первых, она создала разведку, быстро сформировав сеть шпионов и тайных агентов по всей Европе и даже за ее пределами. Несмотря на бытующие легенды. Венеция никогда не была полицейским государством в современном понимании этого слова, но ее разведка и служба безопасности были превосходны. Меньше чем через год агент из Падуи доложил, что Баймонте нарушил условия своей далматской ссылки, вернулся в Ломбардию с двумя Кверини (один из них — священник) и затевает новый мятеж. Хотя в Венецию он не возвращался, разведка могла просчитать любые его действия на шаг вперед. Но даже Совет десяти не мог пресечь интриги опального мятежника, пока кто-то не сделал этого в 1329 году. После этой даты о нем больше ничего не слышали.

Кто был этот добрый человек и кто оплатил его труд, история умалчивает. Можно лишь догадываться, что поскольку Совет мог просчитать шаги действия мятежника на шаг вперед, его вообще-то могли убить и сразу, в 1234 году. Вероятно, его жизнь была для Венеции какое-то время полезнее, чем его смерть.

И ещё:

Хотя власть его была огромна, венецианцы, привыкшие все взвешивать и проверять, приняли меры, чтобы никто не мог воспользоваться ею в личных интересах. Участников выбирал Большой совет из списков, составленных им же и синьорией. Выбирали только на год, избираться повторно запрещалось в течение года, а за это время тщательно проверялось, не было ли каких-нибудь злоупотреблений. В Совете десяти не могли одновременно присутствовать двое из одной семьи. Более того, он управлялся не единолично, его возглавляли всегда трое — capi dei dieci. На этом посту они находились в течение месяца, и на этот месяц им запрещалось выходить в свет, чтобы их не смущали слухи и сплетни. И наконец, самое важное, о чем почему-то чаще всего забывают. Члены Совета десяти сами по себе не обладали властью, они могли действовать только вместе с дожем и его шестью советниками, таким образом, число участников совета фактически доходило до семнадцати. Вдобавок всегда присутствовал один из троих «адвокатов Коммуны» (avvogadori di comun) — государственный прокурор, не имевший права голоса, но охотно вносивший предложения и дававший совету разъяснения по вопросам, связанным с законами. Совет собирался каждый будний день и. казалось, был перегружен работой. Однако эта работа не оплачивалась, а взятки и подкуп карались смертью.

Последняя фараза говорит о Совете десяти больше, чем все остальное вместе взятое. Любой член Совета должен был быть готов к тому, что в случае чего его "покарают смертью". То есть, НЕ Совет Десяти правил Венецией. Впрочем, это и так ясно.