Вдогон к дискуссии о Калашникове. Букоф много, извините

Итак. Советский изобретатель «Семен» «Тольк» родился в небольшом городке за чертой оседлости, но имеющим старые революционные традиции, что какгбэ намекает. Мать умерла, когда ребёночку было два года, отец – занимавшийся мелким гешефтом - вроде бы снова женился (знакомая деталька, ага: маскировочка на первом плане, где мама – нету мамы). Сын рос задиристым, хулиганил, дрался. Бедные евреи отослали сынка учитсья в реальное училище, где тот увлёкся химией и марксизмом.

Через два года после поступления его выперли – за поджог кабинета директора (сволочь подрастала конкретная, ага). Потом вроде бы работал на ткацкой фабрике, точно неизвестно. Революцию, однако, не бросил, и в 15 лет, вступив в эсеровский кружок, попытался осчастливить угнетённый пролетариат, подорвав полицейский участок. Носопыркин, правда, не рассчитал силы и направления взрыва, участок уцелел, а полстены рухнуло на социалистов-революционеров. Все выжили, но побились сильно – и собирались было побить горе-изобретателя, но случайно проходивший мимо мускулистый красавец спас еврейского юношу от погрома.

Мускулистый красавец оказался профессиональным механиком и оружейником, «Лешеком» «Пшебутинским», ивзестным в дальнейшем как «товарищ Звездин». Это знакомство окажется для Толька решающим. Человечка заметили и поставили на лыжи. Он и поехал.

На следующий год неугомонный шестнадцатилетний юнец пристраивается в матросом на торговый флот. «Матрос торгового флота» - это сами понимаете что такое. По официальной биографии он занимается разложением матросов и ревпропагандой. Как он там разлагал и кого, неясно – наверное, не обошлось без «химии» (эта тема всплывёт чуть ниже). Характерно, однако, что единственный рейс, в который он сходил, направлялся не куда-нибудь, а в Лондон. Куда ж ещё-то.

Дальше – больше. Самуил (к тому моменту уже, кажется, ставший «Семёном») изобретает новый для того наивного времени гешефт: подсаживает на эфир. Вот так вот, конкретно: ездит по России и даёт неграмотным людям дышать эфирной смесью. На токсикоманах зарабатывает до десяти рублей в день. Деньги тратит «на революцию» и на «изобретательство».

По официальной версии, основную фишечку конструкции так называемого «пистолета Толька» (в дальнейшем переписанного на другую советскую мурзилку – «Токарева») – единый блок ударного механизма - он придумал ещё на флоте, наблюдая за работой паровой машины. На самом деле он просто однажды видел немецкий пистолет подобной конструкции, не пошедший в серию из-за недоработанности механизма. Так или иначе, идею он изложил «товарищу Звездину», который загорелся и озаботился изысканием средств. Но тут грянула революция, и всем стало не до нового оружия – мосинка-трёхлинейка и товарищ Маузер рулили.

«Товарищ Звездин», однако, не дремал: быстро поднявшись по чекистской линии, он организовал, как бы мы сейчас это назвали, открытый тендер на лучшее оружие для чекистских нужд: расстреливали много, а намеревались расстрелять ещё больше. Нужно было простое, надёжное средство для истребления народа. Тольк, используя связи «Звездина» устраивал вечеринки для высокопоставленных чекистов, поил их любимым напитком Распутина, старой мадерой, и всячески обхаживал. Но чекисты оказались исключительными дебилами и предпочли не связываться с новым оружием. Удалось произвести и всучить молодой власти около тысячи штук нового пистолета, но большого фурора он не произвёл. Убивать можно было и из маузера, а мадере они предпочитали спирт.

Тольку пришлось вернуться к бомбам. По недостоверной информации, он разрабатывал (или ему разрабатывали – к тому времени на него работали «спецы», вытащенные Звездиным из чекистских застенков) какие-то глубинные бомбы. История мутная, «смотреть надо».

Звезда Толька взошла перед войной. Пистолет Толька стал выпускаться во всё увеличивающихся количествах. В 1934 году он был принят на вооружение под названием Т3 (Тольк – Звездин). Потом из соображений секретности пистолет назвали ТТ-33, заменив букву на цифру (в тот момент у "товарища Звездина" были неприятности по партийной части).

Историю ТТ-З3 и его модицифакаций пересказывать не буду: специалисты всё это знают. А вот тот факт, что Тольк, ни дня не прослуживший в армии, получил полковничьи звёзды, не считая целого созвездия орденов, медалей, почестей и премий, отметить стоит.

Самюэль Кольт родился 19 июля 1814 г. в г. Хартфорде [историческом центре аболиционизма, кстати]. С ранних лет Кольт отличался неуемным характером и бешеной энергией [надеюсь, понятно, что это означает применительно к реалиям того времени], которая потом позволила ему стать хорошим организатором производства. В своей жизни он всего добился самостоятельно, «сделал себя сам», как обычно говорят американцы, за что он ими особенно любим [вот это отметим особо]. 14-летний Кольт начал свою трудовую деятельность с разработки «гальванической» батареи, которую приспособил для подрыва подводной мины. Полный энтузиазма юный изобретатель решился на публичную демонстрацию своего изобретения 4 июля 1829 г. Однако, в результате ошибки, взрыв мины обрушил огромный поток воды на собравшуюся публику. Его спас от толпы рослый молодой человек, встреча с которым определила жизненный путь Кольта. Им оказался механик Элиша Рут, будущий конструктор и организатор кольтовского производства.
В следующем году Кольт уговорил отца пристроить его матросом на грузовой бриг «Корво», следовавший из Бостона в Калькутту с заходом в Лондон. Именно в этом путешествии его и захватила новая идея, родившаяся в результате наблюдений за храповиком на якорном шпиле, или, по другой версии, за трещоткой штурвала. Вполне вероятной выглядит также версия, что Кольт увидел в Англии один из пистолетов с поворотной казенной частью – модель с кремневым замком, которую разработал в 1813 году бостонский оружейник Элиша Кольер (40 000 таких пистолетов отправили в Индию для вооружения британских войск). [Вот-вот-вот, именно что "вполне вероятно". Что там разработал лично Кольт - это вообще большой вопрос.]
Увлекшись конструированием револьверов, Кольт начал поиски денежных средств для этого. Какое-то время он колесил по стране под именем «Доктора Коулта», химика и естествоиспытателя, и демонстрировал, к удовольствию зрителей, действие веселящего газа на добровольцах [замечательно сказано – «к удовольствию»: оксид диазота – «грубый» наркотик того времени, нечто вроде эфира]. Заработки доходили до $10 в день, что для 1830-х было весьма недурно.
Однако Кольт не забыл о своей идее. На заработанные деньги он нанял оружейника из Балтимора Джона Пирсона, который довел конструкцию револьвера до ума [ага-ага!]. В 1835 году Сэмюэл, заняв у отца тысячу долларов, отправился в Европу и запатентовал револьвер в Англии и Франции, а в 1836 году получил американский патент за номером 138, после чего уговорил своего кузена Дадли Селдена и еще нескольких инвесторов из Нью-Йорка вложить $200 000 в свою компанию Patent Arms Manufacturing Company в Паттерсоне, штат Нью-Джерси, которая вскоре стала выпускать пятизарядные револьверы модели Patterson калибра .36 одинарного действия (курок нужно было взводить большим пальцем). Сам Кольт занялся продажами и рекламой своего оружия. Поняв, что ключом к успеху будет покровительство со стороны правительства, он поспешил в Вашингтон, чтобы завязать контакты на федеральном уровне. Он был уверен, что гостеприимные вечеринки и взятки правильным людям быстро откроют властям глаза на достоинства его изобретения. Кузен Дадли, глядя на счета за спиртное, ворчал: «Сомневаюсь, что старая мадера улучшит характеристики нового оружия». Однако оказалось, что военные безнадежно консервативны [знакомая тема, не так ли?]. Кольт переехал в Нью-Йорк и вернулся к своим детским забавам – подводным минам, управляемым с берега с помощью электричества. Такие лежащие на дне канала или пролива мины могли топить суда противника.
Однако все это время оружие Кольта понемногу завоевывало себе дорогу в жизнь. Незадолго до первого банкротства изобретатель продал небольшую партию револьверов Patterson группе техасских рейнджеров – ополченцев, защищавших Республику Техас от мексиканцев и индейцев. Шайки находчивых индейцев приноровились прорываться через заградительный огонь, кидаясь на солдат, пока они перезаряжали свои мушкеты. Изобретение Кольта позволило стрелкам нейтрализовать индейскую тактику.
Сэмюэл Уокер, капитан рейнджеров, прислал Кольту благодарственное письмо, где хвалил его пистолеты. «Если их еще немного усовершенствовать, – писал он, – то они станут самым совершенным оружием в мире». Согласно рассказу Уокера, подразделение из 15 вооруженных револьверами солдат справилось с шайкой из 80 команчей.
Репутация этого оружия, завоеванная в Мексике, а также хорошие отзывы от владельцев во Флориде и в Техасе перевесили [в глазах правительства] опасения, связанные с новизной и ненадежностью. Правительство заказало еще тысячу экземпляров, и в 1847 году Кольт, одолжив денег у родственника-банкира, нанял рабочих и открыл в Хартфорде собственное небольшое производство, способное выпускать до 5000 пистолетов в год.

Кольт ни дня не прослужил в американской армии, но за многолетнюю помощь Демократической партии и поддержку губернатора штата Коннектикут Томаса Сеймура ему в 1850-х было присвоено звание полковника.